(Окончание. Начало - здесь)
Никогда не видела во сне экс-поклонника Чапкина, но сегодня он мне приснился. Всю ночь держал меня за колено и бухтел, а я так пригрелась в новеньком спальнике, что было лень отогнать этого мачо на удалёнке.
Глупая я женщина и сон глупый. Не хочу я Чапкина, чего он сюда приплёлся?
- Подъём! Подъём! – вопит где-то Усмешкин. – Граждане туристы, выжившие ночью! Не пора ли поработать бутсами? Погодка в самый раз – с водяным охлаждением!
Вот тебе и колбаса со стразами. Добро пожаловать в суровую реальность! Едва проснувшись, я слышу, как по крыше палатки барабанит дождь. Похоже, этот унылый звук я и приняла во сне за бухтение Чапкина.
Мутно-серые тучи висят над лесом, словно шапка стиральной пены над тазиком. Костёр дымит и щиплет глаза, за шиворот льётся вода, я ни черта не выспалась… но от кружки горячего чая сразу оживаю, будто заново родилась. Засучив брюки, я шастаю по лужам и радуюсь, что дождь прибил всех комаров.
В группе нас восемь голов, все они знакомые Усмешкина. Семейная пара, потом студент со студенткой и ещё двое каких-то, судя по поведению – любовник с любовницей. Плюс сам Усмешкин и я. По-моему, я здесь единственная чайница.
Не буду врать, будто не устала идти под дождём. Сначала я просто устала. Затем страшно устала, а под конец смертельно устала. Усмешкин это заметил.
- Как себя чувствуешь, Радмила? – спросил. – Ныть будешь?
- А какой ответ предпочтительнее? – спросила я, плюхая по просёлочной дороге. – Не надейся, Усмешкин. Лучше я гордо и молча умру. И стану первым бухгалтером на удалёнке, скончавшимся в этом лесу.
- Бухгалтера на этом маршруте обычно выдерживают дольше, - сказал Усмешкин. – И умирают только вон за тем холмом, где уже разбито небольшое бухгалтерское кладбище. Хочешь, рюкзак понесу?
От услуг носильщика я отказалась, но впоследствии оценила, что Усмешкин выстроил график похода очень мудро. Шли мы без напряга, неторопливо, равняясь на самых слабых (читай – на меня, любимую). Устраивали короткие привалы и даже находили время фоткать окрестности. Тропа то виляла между замшелыми утёсами, то ныряла в каменистую падь, то выводила на гребень, откуда распахивалась невероятно живописная панорама в сетке дождя.
- Форсируем вброд ручей! – командовал Усмешкин. – Взяли в руке по палке – и друг за другом. Осторожно, камни скользкие! Радмила, не упади в воду!
- Бухгалтера на удалёнке никогда не па…! – сказала я и упала в воду.
Оп-па, колбаса со стразами… Шлёпнувшись в ручей, я выяснила, что вода в лесу мокрая, холодная и я в ней тону. Но тут же сообразила, что ничего страшного не произошло. Чего бояться человеку, который давно вымок до нитки даже в тех местах, куда дождь по определению попасть не может? Когда меня достали и поздравили с боевым крещением, я хохотала как сумасшедшая.
День был сырой и слякотный, зато ночевали мы как боги – в заброшенной деревне, под покосившимся навесом. Усмешкин назвал это строение «балаган». Сверху была настоящая крыша, мы без помех развели костёр, поели и обсушились. Не успев доползти до спальника, я вырубилась и до утра спала без задних ног.
Назавтра у меня ломило все кости, словно Чапкин во сне не только хватал меня за коленки, но и бил палкой, а потом бросил в работающую бетономешалку. Кряхтя, я взвалила на себя рюкзак и сама поразилась своему спокойствию. Вроде бы больна, измучена, в чём душа держится. Налицо все причины нервничать и уливаться слезами по родному дивану, а с меня всё как с гуся вода.
- Всегда подозревала, что при рождении мне чего-то недодали, - ворчала я, выжимая волосы. – Я могла бы сейчас припухать под одеялом и гонять цифры в ноутбуке. Вместо этого я шкандыбаю в неизвестном направлении в хлюпающих кроссовках и делаю селфи с пнями. Усмешкин, мы хоть в нужную сторону идём? И мне стыдно сознаться, но я напрочь забыла, как тебя зовут.
- Андреем, - говорит Усмешкин. – Здешние места я облазил вдоль и поперёк. Работаю я в туристическом центре. Вожу сплавы и всё такое...
Тут он ухмыльнулся и добавил:
- Правда, тоже на удалёнке.
Вторую ночь мы опять провели в фешенебельном месте (по туристическим меркам). Тропа вывела нас к заброшенному железнодорожному мосту. Рельсы с этой ветки давно сняты, фермы заржавлены. К счастью, внизу было замечательно сухо. Мост защищал нас от дождя, и главное – всех комаров выдувало сквозняком как в трубу. Под таинственные шорохи, вздохи и поскрипывание железных конструкций мы уснули, будто парижские беспризорники.
Укладываясь спать, один из спутников сказал, что у всех мостов, построенных людьми, есть душа. Романтично звучит! Мне чудилось, во сне я отдалённо слышала чей-то голос, но потом опять явился кислый Чапкин, схватил меня за колено и я чуть не разнервничалась. Вечно он не вовремя, колбаса со стразами!
Можно долго повествовать о наших трёхдневных мытарствах. Выдернутая из сонно-цифровой вотчины, за три дня я хапнула тучу впечатлений. Как ни странно, я не заблудилась, не отравилась, не замёрзла, хотя Усмешкин мне это клятвенно обещал.
Более того – я даже не забеременела, потому что залетать от дождевой воды и комариных укусов люди ещё не научились. А никто другой меня и пальцем не тронул.
А я бы этого хотела? Хм… сама не понимаю, какой ответ предпочтительнее.
***
По закону подлости, погода настроилась лишь к концу похода. Стоило нам приблизиться к цивилизации, солнце тут же раздвинуло тучи и выставило наружу горячий бок. Продуло траву, пригрело макушку, высушило нашу мокрую насквозь амуницию. Где ты раньше было, солнышко?
Стоим на последнем холме, обирая с себя колючки и цветочные метёлки. Под ногами раскинулся родной город, вижу знакомые ориентиры: полосатые трубы ТЭЦ, мачты и высотный жилой комплекс из оранжево-серых кубиков. Мобильная сеть давно появилась, но проверять накопившуюся почту неохота. Детям я уже позвонила, они в порядке и ждут маму.
- Осталось спуститься – и там трамвайная остановка, - говорит Усмешкин. – Кому налево, кому направо. Присядем на дорожку, товарищи выжившие?
Сидим на холмике, подложив под себя влажные рюкзаки. Несмотря на дождливые дни, мы обгорели и обветрились, как морские волки. Единственное, по чему я всерьёз соскучилась, блуждая по полям, – это по детям и горячей ванне. Всё остальное просто обалденно.
- Спасибо, Андрей, - говорю я. – Ужасная удача, что я увидела в ленте твоё приглашение в поход! Интересно, сколько ещё было кандидатов на свободное место, кроме меня?
- Двадцать два человека, - говорит Усмешкин. – Но когда попросилась ты – я всех отшил.
- Впервые за три дня я начинаю нервничать, - говорю я. – Страшно подумать, сколько я потеряла бы, если бы не ввязалась в твою авантюру. Молодцы те люди, которые походы придумали! На следующий раз надо будет детей с собой взять. Может, этим летом ещё успеем?
- Успеем, Радмила, сходим, - говорит Усмешкин. – Ну что, посидели на горке, рыцари дорог? Спускаемся в каменные джунгли?
- Подожди, - останавливаю я. – Всё равно я что-то нервничаю. Слушай, Андрей… положи мне руку на колено, а?
Усмешкин кладёт ладонь мне на ногу – и моя коленка становится такой горячей, словно сейчас лопнет от притока крови и расплавит походные бриджи, как конфетный фантик. С Чапкиным у меня ничего подобного не было.
- Вот теперь хорошо, - говорю я. – Сразу стало спокойнее.
Мира и добра всем, кто зашёл на канал «Чо сразу я-то?» Отдельное спасибо тем, кто подписался на нас. Здесь для вас – только авторские работы из первых рук. Без баянов и плагиата.