Это были самые страшные четыре часа в моей жизни. Каждая минута длилась бесконечно...
Готовим операционную, срочно! У нас три минуты!
После этих слов я уже плохо соображала. Только стены мелькали перед глазами. Потом стол, экран, разделяющий меня и врачей. И лязганье инструментов.
А потом тишина. Целых четыре часа.
Минуты тянулись так медленно, что казались вечностью.
Я её не слышала. Мне её не показали.
Единственная фраза, которую врачи мне сказали - жди. Врач к тебе подойдет.
Рядом кто-то громко плакал. Медсестры ругали. Я тоже плакала. Беззвучно.
Плакала и молилась. Чтобы все обошлось. Чтобы задышала. С остальным - справимся.
Через четыре часа меня подняли на этаж. В послеоперационную палату. Единственное, что мне сказали - дышит. Гора свалилась с плеч.
А я сползла с кровати и по стеночке поползла в сторону детской реанимации.
Акушерка, увидев меня в коридоре, пришла в ужас и потащила на себе обратно в палату, пообещав сходить в реанимацию и узнать как малышка.
Обещание сдержала. Пришла, сказала, что дышит без ИВЛ. Попросила не геройствовать и лечь спать. До утра все равно в реанимацию не пустят.
Сна не было. Еле дождалась утра и потихоньку пошла к реанимации.
Запах антисептика. Этот запах преследовал меня много лет. Даже сейчас, почувствовав этот запах в воздухе, я оказываюсь мысленно там.
Я не обращала внимания на боль. Я пошла искать среди множества кювезов тот, в котором была моя малышка.
Маленький человечек, который так поторопился родиться.
С той минуты, как я увидела её, я не позволяла себе плакать. Я видела как реагируют датчики малышей на слезы их мам.
Я держала её за крохотную ручку и улыбалась ей. И пусть она меня не видела. Но я знала, что она меня чувствует. И обязательно выкарабкается.
Когда её перевозили из реанимации в больницу, в блок интенсивной терапии, бабушка сказала: "Ты ей на ручке хоть отметку какую-нибудь нарисуй, чтоб не перепутали..."
А я смотрела на неё и улыбалась. Ну разве можно её с кем-то перепутать? Она точная копия папы)
Потом были долгие месяцы реабилитации.
Мой маленький жаворонок просыпался в 3-20. В это время начиналось её утро. И моё тоже.
Был жуткий недосып. Была тревога. Рядом была маленькая Сашенька. И сил должно было хватать на всех.
Мне очень помогало рукоделие. И вышивка, и вязание было моей медитацией. Моим способом переключить мысли, отвлечься. Считая крестики и петли, я переставала думать об уколах, таблетках и врачах...
Несмотря на все сложности, у меня была абсолютная вера в то, что она с ними справится.
И она справилась! И еще как справилась!
Сейчас, глядя на Аришу, трудно представить, что это она так торопилась познакомиться с мамой. Что это она родилась крошкой чуть больше сорока сантиметров.
Сейчас, глядя на Аришку, трудно представить маленького человечка, который смотрит в одну точку и не реагирует на окружающее. В ней энергии и любознательности хватит на десятерых!
Сегодня этому шустрому птенчику из гнёздышка исполняется десять лет.
Из маленького воробушка она превратилась в моторчик, за которым трудно успеть.
Ей трудно молчать, она все время что-то рассказывает или напевает.
Её руки постоянно что-то мастерят, она просто не может ничего не делать. Она бурно фантазирует и верит в сказочных единорогов...
Я очень много времени отдавала работе. И я очень благодарна этому маленькому птенчику за то, что когда-то она перестроила моё мышление всего одной фразой: «Мама, мне без тебя плохо». Больше на работу я не ходила.
С тех пор моя работа там, где моя семья.
Я очень благодарна жизни за то, что в нашей жизни есть это маленькое огромное счастье!
С днем рождения воробушек, с юбилеем, Аришка!
