Я вхожу в игровой зал. Окунаюсь в музыку и мигание лампочек. Это ощущение скручивается во мне, как пружина - жестокая и ласковая одновременно, и имя ей мандраж. Я прохожу мимо мониторов. Одни из них молчат. Другие крутят барабан, и напряжённые затылки моих коллег-игроков, огоньки сигарет, погружены в это верчение, потому что там крутится самая вожделенная вещь для меня и для них - деньги. Я выбираю уединённое место. Никто не должен видеть, как я выигрываю. Заряжаю автомат бирюзовой купюрой и наслаждаюсь собственным страхом - я ведь могу утратить свои способности и проиграть. Наконец, откидываюсь на спинку стула и врубаю "автостарт". Когда приходят картинки бонуса, я вытягиваю их взглядом снизу, чтобы они встали на мониторе и сыграли. Жду и тихо радуюсь каждой комбинации. Нажимаю на съём. Стою, жду крупье. Получаю в кассе купюры.
Выхожу трудно. Как всегда тяну на себя дверь, которая открывается наружу. Избегаю взгляда секъюрити, но отмечаю краешком глаза его чёрный пиджак и белую рубашку, то что он квадратный как шкаф, необъятный. Боюсь его. Повезло. Ничего не сказал мне. Вырвавшись, тороплюсь прочь. Потому что быть внутри - это всегда опасность. Мне в лицо летит снег. Освежает. И воздух пахет ночью. Ветер летит за моим пальто, и я чувствую желание идти пешком огромные расстояния, радуюсь фонарям, освещающим мне путь, удобной обуви, пачке купюр в моей сумке...
И как же ненадолго всего этого хватает, паскудство. Не прошло и двадцати минут как я чувствую себя мало усталой - измождённой. Каждый шаг даётся усилием, приходится заходить в магазин и там разговаривать с всклокоченной тёткой-продавщицей, она словно заражает меня своей обречённостью и апатией. Лучше б я не покупала энергетик. Он всё равно не помогает, я им давлюсь, он приторный, и липкий, и гадкий. Оставляю его недопитый на поребрике. Злобно улыбаюсь тому, что теперь могу себе это позволить, разбогатела. И с этим же оскалом толкаюсь в метро на эскалаторе, изнемогаю в вагоне. В стекле двери моё отражение - совершенно дохлое лицо, помада стёрлась, глаза не блестят. Возле локтя левой руки, там где сумка, происходит какая-то возня, робкое копошение, и я чувствую: по сумке шарит, и вспыхиваю, с ненавистью хватаю за запястье гада, держу. На остановке толпа повалила в дверь - не моя остановка, но я тащу, мёртвой хваткой вцепившись, с удесятеренной силой ярости. Вижу грязь под ногтями и обтёрханый рукав курточки. Толпа разбредается, мы одни. Под лампами. Бред! Я не могу понять почему этот дурак не противится, не пытается вывернуть руку, не могу понять, зачем я его держу - он же ничего из сумки не вытащил. Оборачиваюсь. Смотрю на его воротник. Медленно разжимаю пальцы. Мне кажется, они побелели, так я вцепилась. Наконец смотрю вверх, в лицо воришки. И чувствую спазм, не могу дышать. Беззвучно говорю имя. Имя человека, которого я отчаялась увидеть. И с трудом держусь, чтобы не броситься ему на шею рыдая, протягивая сумку, которую он хотел, обещая всё, что у меня есть и всё, чего у меня нет и не будет... Будущее...
Что-то шкандыбало снаружи. Звякало. Может вагоны метро... Может, пыточные инструменты. Звякалки из книги про Гарри Поттера. Которыми пытали дракона.
Нэлл медленно просыпалась. Она уже понимала, кто она и где... На самом деле. Но судорожно цеплялась за сон. Беззвучно молила безжалостный мир снаружи, Господи, пожалуйста, можно я еще не проснусь? Дай мне еще несколько минут сна. Пожалуйста, несколько секунд. Я не хочу... Пожалуйста, нет...
И она проснулась.
Продолжение: