Плачь, не плачь, а жизнь продолжается, не стоит на месте, и, как ни банально звучит, ее надо жить.
Не успели похоронить Бориса да 9 дней отвести, а уже и сороковины прошли, отобедали люди, помянули мужчину добрым словом.
Казалось, весь мир исчез для Валюши. Совсем она сникла, совсем потеряла интерес к жизни. Ни единого светлого момента не видела женщина. Ни утра морозного, солнечного, ни снежка белого, ни улыбки доченьки своей . Питались кое-как, чем придется. Перестала Валюша готовить. Ей и самой кусок в горло не лезет, и на ребенка вроде как рукой махнула. Совсем незаметно уютная, чистенькая квартирка обросла пылью и грязными вещами, раковина заполнилась посудой, словно исчез живой дух из жилища, будто и не жила тут семья никогда.
И Валька, работающая за двоих, берущая бесконечные подработки, чтобы хоть как-то свести концы с концами, после работы бежала домой, и едва проведав собственных детей собиралась к сестре. Чаще из дома, через весь город несла она готовый супчик в банке, чтобы покормить сестру с ребёнком, а в те дни, когда была посвободнее готовила прямо у Валюши, попутно наводя порядок. Ловко Валька чистила картошку, морковь, варила супчики, и как ни в чем не бывало, без жалости, сострадания и лишних сюсюканий рассказывала нехитрые новости, протирала пыль, мыла посуду, полы, а Валюша сидела, словно безжизненная кукла.
-Ой, Валюша, как время -то летит! Вот так живем, живем, бегаем, суетимся, всё дела да заботы, и присесть иной раз некогда, а стоит только помереть, так ничего уже и не надо, и летят деньки, не уследить за ними. Ничего, ничего, моя хорошая, всё образуется. Давай-ка , супчика похлебай.
-Да какой супчик, Валя? Не хочу я ничего, не могу, понимаешь? Легла бы, и не вставала...
-А ты через не хочу, через не могу. Есть такое слово- надо. Надо, Валюша, надо, моя хорошая. Ты вот так себя совсем загонишь, голодом заморишь, а Лида как же? О себе не думаешь, так о девчонке хоть подумай...
И Валюша морщилась, послушно хлебала горячий, обжигающий суп, не чувствуя ни вкуса, ни запаха.
Уже и весна наступила, из почек первые листочки показались, а Валюша все как неживая. Похудела, ссохлась вся, осунулась, молчит да плачет, плачет, да молчит.
Валька, сестру хоть и жалела, а ведь на два дома тяжко жить, сильно не набегаешься. Пока с Валюшей нянчишься, свои дети что беспризорники растут.
Как-то заболела Валька, да так, что думала к праотцам отправится. Жар такой поднялся, что аж кости ломит, выворачивает. Почти неделю в бреду лежала, какие уж тут походы к Валюше, когда и пошевелиться сил нет. Позвонила Валька сестре, мол как ты там, Валюша? Держишься? Держись, сестренка, меня не жди, прихворнула я малость, как оклемаюсь, так навещу тебя.
Валюша пробурчала в ответ мол ясно все с тобой, лечись, и бросила трубку.
Хоть и приболела Валя, а душа за сестру болела сильнее, до того неспокойно было на этой душе, что едва отлегло у нее, так засобиралась она к Валюше, мол поеду, проведаю.
Юрка аж заругался на мать, мол что это ты придумала? Сама еле на ногах стоишь, а куда- то ехать собралась. Почему тетя Валя сама к тебе не придет, тебя не проведает? Почему не позвонит? Ты ей звонишь, а она не отвечает. Сиди дома, никуда тебя не пущу, мы и так уже забыли, как ты выглядишь, то на работе пропадаешь, то у тёти.
-Юрка, да как не стыдно тебе? У тетки горе такое, как я могу ее одну оставить? Поеду, потихоньку туда, да обратно. Самая сложность до остановки добраться, а дальше что? Посадил мягкое место на сиденье автобуса, да поглядывай в окошко, отсчитывай остановки.
-Сиди мама дома, я сам поеду, не маленький, и до остановки дойду, и остановки посчитаю.
Вздохнула Валя, погладила сына сына по вихрастой макушке. Вырос парнишка, и не заметила. И не сказать, что совсем большой, но и маленьким уже не назвать, тринадцатый год идет парню.
-Давай, Юра. Толченки им отвези с котлетами, пусть поедят хоть, а то поди и не готовила Валя, сидят на сухомятке. Смотри только не засиживайся, туда и обратно, поздно уже.
Юра вернулся быстро, все с той же кастрюлькой, с которой и уезжал.
-Никто не открывает, мам. Я постоял под дверью, и стучал, и звонил. Наверное дома никого нет.
Удивилась Валя- как это дома нет? Ну ладно, может на работе Валюша, а Лида в садике. Но какая-то тревога, какое-то смутное беспокойство не давали покоя. Посидела немного, думала, что отпустит, ан нет, свербит внутри, так нехорошо, хоть волком вой.
Собралась Валька, наказала ребятишками дома быть, да поплелась на остановку. Еле дошла, до того плохо было. Уже смеркалось, люди с работы пришли, свет зажгли. Остановилась Валька, чтобы отдышаться, тяжело дышит, аж с хрипами, смотрит на дом, в котором сестра живёт, на то, как причудливо светятся окна.
Вот, дома сестра, на кухне окно светится. Наверное и впрямь на работе была, а она, дурочка, навела панику, ехала на ночь глядя через весь город. А там , по соседству, видать вся семья в сборе, вон, весь ряд светится. А левее тихо, наверное трудятся люди, а может домой уже спешат, чтобы зажечь свет, и в своем доме, в своей крепости укрыться ото всех, и готовить ужин для семьи. Для мужа, для сына, для дочки, а может только для себя, любимой? Эх, она, Валька, пока моложе была, для себя одной сроду не готовила, тоже на сухомятке перебивалась, а тут дети, хош не хош, а готовь, им сухомятку нельзя, жидкое обязательно надо.
Перед дверью сестры замешкалась Валя. Ключи есть, да вроде как неудобно открывать, когда хозяева дома. Нажала на звонок раз, другой, подождала- тишина. Постучала- снова нет ответа.
Ай, была, не была. Ну и пусть рассердится Валюша, наругает её, да хоть душу успокоит Валька, убедится, что всё в порядке.
Открыла дверь своим ключом, да так и отпрянула от двери. До боли знакомый запах перега...ра. Уж его-то Валька ни с чем не спутает, сколько лет дышала им, сначала в родительском доме, а потом уже в замужестве.
Аж ноги подкосились у Вальки. Это что же, сестричка пить удумала?
Сама себя не помнила Валька. Забежала в квартиру, то ли захлопнула дверь, то ли нет.
На кухне, за столом, на котором стояла почти полная бутылка да пара пустых опустив руки на голову сидела Валюша. Еле живая, с пустыми, ничего не видящими пьяными глазами, она, едва окинув Вальку взглядом снова уронила голову на руки. Потом, силясь оторвать отяжелевшую голову женщина опять сфокусировала взгляд, и на удивление четким голосом спросила:
-Что приперлась? Вспомнила про Валюшу? Добренькая, да? Вот что ты все ходишь сюда? Что тебе надо? Я тебя звала, а, Валька? Шла бы ты отсюда, не до тебя мне сейчас...
-Да что же ты творишь-то, Валентина? Взрослая женщина, вроде умная, а поглядеть- где твой ум? Так, подожди, а где Лидка???
Валька, в одну секунду пробежала по квартире. Ребенка нигде не было. Вернувшись в узкий коридор, она, открыв дверь, отшатнулась: Вот те раз...Вот те новости... Недаром ломало ее, недаром сердце ныло. Ну Валентина! Ну удумала! Уже и петельку себе приготовила, и стульчик подставила. Это сколько же она выпила-то? И где ребенок???
Долго приводила Валька сестру в чувство, то окуная ее в холодную воду, то заставляла толкать пальцы в рот, чтобы освободить желудок, то напротив, насильно вливала в нее наспех приготовленный раствор...И думала:
-Как же хорошо, что послушала она свой внутренний голос, и все-таки приехала в квартиру сестры, а то точно, быть беде.
-Где дочка твоя, Валентина? Ты куда ребенка девала?
Валентина, еле мыча, сообщила, мол к матери в деревню на днях отвезла ее.
-Ах ты ж пога...нка такая! Ребенка значит к матери, а сама за стопку, да в петельку? Хороша мать, ничего не скажешь! Вот это ты хорошо придумала, Валя, вот это ты молодец! Ты главное страдаешь, плохо тебе, пожалейте мол меня, поймите! А девку твою жалеть не надо? А и правильно, Валь, что ее жалеть, Лидку-то? Подумаешь, отец у нее помер, эка невидаль! Эка беда! Ты- то, болезная, мужика схоронила, вот где горе, вот где печаль, а то, что девка при живой матери сиротой стала- то ли беда? Ну что стоишь, глазами хлопаешь? Иди, лезь в нее, пока дурость вся не вышла! Думаешь держать тебя буду? А вот дудки тебе, Валь! Живи, как знаешь! Только Борьку твоего все жалеют, словом добрым вспоминают мужика, а тебя за воротами закопают, и по могилке твоей все, кому не лень ходить будут, да плеваться, мол жила такая Валюша, Демина в девичестве, в замужестве Михайлова, Борькина жена, на стакан наступила, как муж помер, да нечистый ее в петельку затянул....
Продолжение ниже
Спасибо за внимание. С вами как всегда, Язва Алтайская.