Она не знала с чего начать. Все вокруг, вроде бы, оставалось таким же, как прежде. Но странными казались те лица, с которыми зазывали в свои заведения официанты. Все они – греки, румыны, итальянцы, молдаване, армяне, грузины, русские. Вся эта разношерстная толпа улыбалась, звала к себе, делая сходу изысканные комплименты. Ничего конкретного Света так выбрать для себя не могла. Она проходила мимо уже десятое заведение кряду.
Ужасно хотелось где-нибудь сесть, сделать большой глоток воды и заказать грубый греческий салат, так прекрасно утоляющий жажду в зной. Но почему-то ноги вели куда-то дальше, игнорируя чувство голода и настойчивые приглашения со всех сторон.
Она остановилась со странным ощущением внутри. Что-то заставило обернуться. Около невысокого деревца стоял знакомый мальчик. В руке он держал за лямки ранец, который практически касался земли. Взгляд его блуждал где-то далеко, сам он казался каким-то отрешенным и потерянным.
Все раздумья о еде, о прочих настоящих смыслах, которые так легко ежеминутно терзают, были отброшены в сторону. Она устремилась к нему.
В этот момент он тоже увидел ее, заметил приближение. Та самая женщина, которая заступилась за него утром. Хотя, было ли это сегодня? Может, много-много дней назад? Казалось, что встречал он ее давно, не в этот день, и не вчера, а в прежние времена, в прошлой жизни. Возможно ли? Туманная пелена еще застилала глаза. Или это были лишь слезы? Она смотрела на него, а он снова плакал, не зная, что сказать в этот миг.
В любом случае - слишком много противоречий для одного момента.
Света подошла к нему и улыбнулась. Она тоже хотела что-то сказать, поприветствовать, но запнулась, осознавая, что он вряд ли ее поймет. Ей оставалось подобрать всего пару слов. Но только, как начать разговор, чтобы он снова не убежал?
-Hello, - сказала она, сконфуженно. Мальчик глянул на нее с укором, но вместе с тем как-то грустно и почти обреченно.
Света могла кое-как объясняться на английском с персоналом, с продавцами и официантами, но вот сейчас, в простой обстановке общения с незнакомым ребенком, она впала в ступор. Просто стояла, а глупая улыбка медленно сползала с ее лица.
«Что, интересно, он думает обо мне?», - пронеслось в голове.
Но мальчик, преодолевая печаль, слабо улыбнулся в ответ, точно желая разрядить напряжение. Он утер слезы с щек и сказал по-английски:
-Hello, madam! My name is Kristos.
Проходящие мимо люди не замечали их, стоящих друг напротив друга. Женщина и мальчик тонули в людском потоке и гвалте толпы. Он протянул ей руку, и она взялась за нее. Кристос повел за собой в узкий переулок, подальше от шумного социума. Света не сопротивлялась, она покорно шла следом за ним.
Пройдя буквально несколько шагов, они завернули за угол и оказались в тихом маленьком дворике. Кристос сел на широкую ступеньку крыльца и снова поднял глаза на Свету.
-Да, ты прав, - сказала она, оглядываясь по сторонам, - здесь намного спокойней. Итак, ты Кристос. Хорошо.
Потом перешла на свой хромающий английский:
-My name is Sveta.
Мальчик что-то сказал по-гречески. Наверное, примерно то же, что и она – про спокойствие места. Оба они пребывали в каком-то странном состоянии. Их притягивала друг к другу общая ситуация, участниками которой они стали утром. Он был благодарен ей, и хотел это как-то выразить, а она желала чем-то помочь ему, такому печальному и несправедливо обиженному одноклассниками. Как бы глупо это ни звучало, но она действительно знала, что такое обида. В ее жизни, при всем отрицании зла, хватало людей, способных на мерзости и предательства. Правда, в последнее время, Света верила в это - таких людей ей встречается все меньше.
Она усмехнулась своим мыслям.
Слезы в глазах мальчика меж тем высохли. Теперь он не казался таким печальным, как прежде, скорее был слегка задумчивым. Что-то томило его.
Она спросила его про родителей. Потом про братьев, сестер. На все Кристос отрицательно качал головой.
Он не знал как ответить ей. Те слова, что она произносила были понятны ему, но говорить так же он не мог. Кристосу было стыдно ошибаться. Английский язык давался ему неплохо, но учитель часто упоминал скверное произношение. Говорить так как он, могут даже птицы. Это удручало.
-My grandfather in a hospital, - вдруг тихо сказал он, когда Света замолчала и посмотрела в сторону.
-What happened? When?
В ответ Кристос пожал плечами и всхлипнул. Он снова хотел расплакаться, но сдержался. Ему и за это было стыдно. Третий раз за день пускать слезы — весьма глупо, ни больше, ни меньше. Ему хорошо это было известно. Люди обижали, приходили-уходили. Слезы раз от раза накатывались на глаза, случались истерики, когда неимоверно жалко себя. Но все это в сумме, когда в общем и незачем думать о плохом, быстро оказывалось ненужным и пустым. Теперь Кристос взял себя в руки и в очередной раз осознал всю тщетность переживаний. Ведь они не спасли его от потери родителей и от того, что почти каждый день его тюкали в школе.
Он встал со скамейки и снова взял Свету за руку. Без слов он потянул ее за собой, еще не успевшую толком прийти в себя. Что-то странное было в этом мальчике. Задумчивость, грусть, мечтательность - все мешалось в его больших темных глазах. Он смотрел на нее, не произнося ни слова, но она догадывалась, что эта встреча совсем не случайна.
Кристос набросил лямки ранца на плечи и, наконец, улыбнулся ей. Света шла за ним, ему уже не требовалось вести ее за руку. Только сейчас она вспомнила, что некоторое время назад хотела пить и есть, искала уютное кафе и так и не нашла. Но теперь все ее мысли были заняты им.
Он уводил ее по узеньким улочкам навстречу теплому ветру. В ту сторону, откуда слышался гвалт человеческих голосов и шум прибоя. Кристос вел Свету каким-то секретным путем, неизвестным никому из туристов. Редкий нездешний человек забредал сюда. Да и то, если такое случалось - старался побыстрее покинуть эти места. Тишина, отсутствие людей и закрытые ставнями окна навевали тоску. Могло показаться, что внутренний мир, реальность Фиры находятся в каком-то застывшем музейном состоянии с запахом старого дерева и нафталина. Но на самом деле, за всей этой показной неприветливостью скрывалось сформировавшееся за века пристрастие местных жителей пережидать зной, закрывшись ставнями и наглухо заперев двери. Для всех, кто хотя бы раз бывал на юге Европы, это не могло показаться странным, но только не для Светы.
Она несколько взволнованно озиралась по сторонам. На мгновение даже допустила мысль, что мальчишка хочет завести ее в какое-то нехорошее место. Но только на мгновение. В следующий миг они вышли на оживленную улицу, быстро пересекли ее и снова завернули в узкий переулок. Здесь уже ходили туристы, повсюду весьма неряшливо были разбросаны сувенирные лавки.
Света вздохнула. Она вдруг поняла, где находится. Эта дорога вела к пристани, туда, где можно спуститься на мулах. Совсем недавно она здесь была, и вот опять пришла, ведомая новым знакомым.
-Куда же ты меня ведешь? - спросила она, совершенно не рассчитывая на ответ.
В ответ Кристос только улыбнулся.
-Да, молодец, - кивнула Света. - Улыбка - универсальный язык. Я понимаю, что ты не желаешь мне ничего плохого, но все же - куда мы идем? Мог бы ты понять.
Кристос, конечно, не понимал что она говорит, но был не дурак, и догадывался чего она хочет, о чем говорит. Он искренне сожалел, что не мог ей ответить. Сказал по-гречески, затем продублировал на английском:
-Home. We are going to my home.
-O! - воскликнула Света. - I understand.
Потом снова задумалась.
- Интересно, зачем?
Но он, совершенно естественно, на это ничего не ответил. Продолжал идти вперед, задумчивый и невозмутимый.
Послеполуденный зной меж тем сменился вечерним. Солнце быстро клонилось к закату, тени расползались по земле. Тугой теплый ветер задувал со стороны кальдеры, проносился по улочкам и переулкам Фиры. Просыпались ночные заведения и вечерние кафе, зажигались огни, полилась музыка. Люди, что прежде составляли собой снующую толпу, теперь же обратились в сидящих небольшими кучками за столами и на лавочках. Наступал вечер, особая пора на Санторини.