Моя мамуля всегда была педантичной, а вот мне, по ее мнению, ничего поручить нельзя. Но, как говорится, яблочко от яблоньки недалеко падает. Мы обе хороши...
С утра меня разбудил мамин крик.
– Марина! Быстро иди сюда! – истошно вопила она.
Я сорвалась с кровати и помчалась на клич, на ходу покрываясь холодной испариной: мамин голос доносился из туалета, и я уже представляла, как ее рука прочно застряла в унитазе или еще хуже – она ее сломала. Но мама оказалась жива и невредима настолько, что через двери спросила меня угрожающим тоном:
– Спишь? И совесть не мучает? Что я тебя вчера просила купить в магазине?
– М-м-м, – я почесала всколоченный после сна затылок. – Хлеба?
– Еще что? – подсказывала мама, и в ее голосе появились звенящие нотки.
– О, туалетную бумагу! – обрадовалась я, вспомнив, и тут же виновато добавила: – Упс, прости, забыла...
– Упс, – саркастично повторил мамин голос из-за двери. – Хорошо, что тут хоть клочок оставался. Но как быть с твоей девичьей памятью, скажи? Ничего же доверить нельзя!..
И понеслось...
«Отличное утро субботы», – тоскливо подумала я. Привыкать снова жить с родителями – после того как ты целых полтора года прожила сама – дело не из легких. Это словно сесть на велосипед после двадцатилетнего перерыва: тело вроде бы еще помнит, как и что надо делать, но все равно как-то стремно.
– Если хочешь, поживи пока у нас, – предложил папа, когда полгода назад я сообщила, что заработала вполне достаточно денег, чтобы в старой хрущевке, доставшейся мне от бабушки, сделать наконец ремонт.
– Конечно. Тебе и до работы от нас ближе добираться, – благоразумно добавила мама.
– Ладно, – кивнула ничтоже сумняшеся.
В тот момент я и предположить не могла, что за несколько месяцев стройматериалы подорожают до такой степени, что отложенных денег едва-едва хватит на то, чтобы заменить дверные ручки, а пару месяцев, которые я собиралась пожить у родителей, растянутся на полгода. И все бы хорошо, если бы не один мой крошечный недостаток, с которым мама ну никак не умела примириться.
– Дочь, ну как ты могла не взять вчера ключи? Мне пришлось вставать среди ночи, чтобы впустить тебя, а мне, между прочим, к семи на работу...
– Марина, ты опять забыла выключить утюг! Однажды ты все-таки оставишь нас без крыши над головой!
– Кто в туалете не выключил свет? Он горел всю ночь. Марина?..
И так постоянно, изо дня в день. Конечно, понятно, что мамины упреки справедливы – я действительно не отличаюсь особой внимательностью и скрупулезностью в быту.
Например, когда жила одна, могла неделями мыться в темной, хоть глаз выколи, ванной просто потому, что забывала купить новую лампочку.
Или вот вам когда-нибудь удавалось получить жидкий огурец? Ясное дело, что нет, и премии от космонавтики вам не видать так же, как своих ушей.
Рассказываю: берешь огурчик, кладешь в пакетик и отправляешь его во фруктовницу... месяца на четыре. Правда, запашок у него потом кошмарный. В общем, во фруктовницу я старалась без крайней нужды не заглядывать, чтобы не было мучительно больно.
Моя мама – другое дело. Она почти что миссис Конгениальность, и все в ее голове разложено по полочкам такими же ровными рядами, как в кухонных шкафчиках. Но каждая программа рано или поздно дает сбой, не так ли?
– Что за отвратительный запах, – то ли спросила, то ли констатировала мама, отхлебывая кофе из своей любимой кружки с надписью «Никогда не сдавайся!» и картинкой, на которой полудохлая жаба душила пожиравшую ее цаплю.
– Да уж, – скривившись, повел носом отец. – Вроде как... протухло что-то.
– Может, это с улицы? – с надеждой спросила я, лихорадочно перебирая в уме все то, что я могла забыть положить в холодильник.
– После работы надо будет проверить шкафы, – заключила мама, и оба родителя укоризненно посмотрели на меня.
Сомнений в том, что источник неприятного запаха завелся именно благодаря мне, ни у кого не было. Но вечером маме не удалось обнаружить ничего криминального: все такими же стройными рядами стояли баночки в буфете, в морозилке, словно заботливо спеленатые младенцы, лежали куриные ножки и свиные ребрышки. Ничто не сгнило в Датском королевстве – вот только неприятный запах, сопровождающий этот процесс, на следующий день еще усилился.
– В субботу будем делать генеральную уборку, – тоном главнокомандующего заявила мама. Но до субботы оставалось еще три дня, а находиться на кухне было практически невозможно.
– Одна моя знакомая год назад развелась с мужем, – рассказывала соседка Анжелика, брезгливо морща носик и обводя взглядом нашу кухню. – И чтобы ему насолить, засунула в карниз – такой, знаете, круглый и полый карниз, парочку креветок. Через месяц ее бывшему и его новой пассии пришлось сделать ремонт, а еще через месяц – продать квартиру и съехать. Никто не мог понять, откуда идет этот отвратительный запах...
Вечером папа снял карниз, чтобы проверить, не засунул ли кто-нибудь туда морепродукты, однако карниз оказался пуст, словно нудистский пляж в заснеженном январе.
И вот наконец наступила суббота. Теперь мерзкий запах распространился почти по всей квартире, а мама почти перестала со мной разговаривать. Пока папочка отодвигал кухонные тумбы, а я ковырялась за ними метлой, мама вдруг открыла микроволновку...
Тут нужно пояснить, что микроволновкой мы почти не пользуемся – папа уверен, что она делает еду вредной, мама предпочитает готовить каждый день свежее, а я редко успеваю что-то себе разогреть, обычно просто перекусывая на ходу.
– Ой, – по-детски пискнула мама, открыв дверцы микроволновки, и виновато покраснела. – Это, оказывается, рыба. Я на прошлых выходных ее размораживала, а потом пришла Анжелика, и мы с ней так заболтались, что все из головы вылетело...
– Ну и ну, – с облегчением улыбнулся папа. – Я уже противогазы хотел с работы принести. Удивляешь ты меня, Вера...
– Своей девичьей памятью! – чуть более чем радостно добавила я.