Зима в Иллиафию всегда приходит раньше, чем в другие королевства. Ещё совсем недавно леса радовали взгляд яркими осенними красками, но стоило подуть первым северным ветрам, и всё вокруг стало бесцветным. Наблюдая через окно за крупными хлопьями первого снега, Дэнзет Уартхол думал о том, что в Акильфадии в это время года ещё тепло и не настолько уныло. Зимы там бывают очень снежными, но не морозными. Там другой климат. Остров Дайтан расположен севернее, но и туда первый снег придёт ещё не скоро. А в Тсалитане зимы влажные и душные. Жители южного королевства не знают, что такое снег. Зимой там бывают только затяжные дожди.
А ещё Дэнзет думал о том, как мало нужно человеку для того, чтобы просто жить. Сытная еда, добротная одежда, крепкий дом с тёплым очагом и чувство безопасности - народам Севера этого достаточно. Иллиафия хорошо подготовилась к зиме, несмотря на многочисленные трудности. Все, кто мог умереть от голода или холода, получили и кров, и пищу, и заботу новых вождей.
Идея вернуться к давно забытому прошлому, разделить земли на небольшие наделы и возродить в королевстве клановую систему принадлежала Уартхолу. Он ни у кого не спрашивал разрешения на это, потому что в последний месяц лета сам стал королём. Шестнадцать древних кланов вернули давно утраченные права и статус. Их возглавляли простолюдины, которые хорошо понимали, чего ожидает король от их правления. Забота о народе и мир между соседями - большего Дэнзет не просил. Многие из принятых им новых законов были довольно-таки жёсткими, но всё же оставались справедливыми. Кровь знатного рода не ставит одного человека выше других - объяснить это возмущённым представителям бывшей знати было сложнее всего, но Уартхол объяснил. Он сказал, что для Иллиафии важна каждая жизнь. Все люди рождаются на свет беспомощными, и если об одном младенце заботиться больше, чем о другом, ни к чему хорошему в будущем это не приведёт. У вождей кланов больше обязанностей, чем прав. Они своими головами отвечают за вверенные им земли и живущих на них людей. Если глава клана плохо справляется со своими обязанностями, любой из подданных королевства может обратиться с жалобой лично к королю, и справедливость непременно будет восстановлена - таков был новый закон.
Джамис давно вернулся в Акильфадию, иначе не упустил бы возможность заметить, что своими решениями Уартхол добровольно подставляет спину под кинжалы и мечи мятежников. Но Дэнзет ни к кому не поворачивался спиной - он всем смотрел в лицо. Многое увидел за последние несколько месяцев - и благодарность, и ненависть, и злобу и страх. Благодарности было больше, потому что в Иллиафии живёт много людей, не обременённых гордыней знати. Эти люди были искренни, когда приносили клятву верности новому королю. С обидами и амбициями других Уартхол поступил просто - он удовлетворил их. Все, кто кичился своими титулами и происхождением, были собраны в один клан и получили в распоряжение столицу. Когда враг живёт поблизости, его действия проще контролировать. Не будут соблюдать законы, которые считают для себя унизительными - показательные казни изменников на главной городской площади никто не отменял.
Мятежей и бунтов не было, потому что Дэнзету удалось заручиться доверием и поддержкой простого народа - обычных трудяг, которым раньше приходилось за кусок чёрствого хлеба гнуть спины во благо господ. Даже если бывшие лорды и хотели избавиться от неугодного им правителя, никто не встал на их сторону. Разбойники все давно пойманы и наказаны, частное военное наёмничество без вступления воина в клан запрещено, за нарушения королевских указов и порядка установлена такая система наказаний, что здравомыслящий человек сто раз подумает, будет ли настоящая расплата соразмерна предложенной лордами горсти монет.
И всё же эти месяцы оказались очень трудными. Построить нужно было гораздо больше, чем сломать, а когда это касается заботы о людях, задачи подчас кажутся неразрешимыми. Уартхол справился. Думал, что справился. Ему хотелось верить, что этот так. Вести от глав новых кланов были разными, но пока содержание коротких писем говорило о том, что всё сделано правильно. Следовало бы радоваться успеху, но на душе почему-то всё ещё было очень темно. Даже толстый ковёр из пушистого белого снега, укрывший дворцовую площадь, не делал настроение более светлым.
- Письма, Ваше Величество! - отвлёк новоиспечённого короля от тоски по чему-то неизвестному голос секретаря.
- Давай, - кивнул Дэнзет и вернулся в кресло у письменного стола.
Секретарь поставил коробку со свитками справа от его руки, сделал два шага назад и застыл в ожидании распоряжений. Взяв верхний из свитков, Уартхол сломал императорскую печать и бегло прошёлся взглядом по тексту. Император Сальсирии Маркус Колехорт желает знать, уничтожены ли яйца в гнёздах снежных драконов, и на сколько взрослых особей стая сокращена за последний месяц.
Маркус тоже всё сделал правильно. Он прекратил попытки объять необъятное и тем самым перестал наживать себе врагов. Абсолютная императорская власть сохранялась лишь до тех пор, пока королевства не возглавили те, кто был способен править мудро и справедливо. Колехорты лично экзаменовали каждого, в ком видели будущих королей. Уартхол очень хорошо помнил этот экзамен, поскольку начал утомительное испытание с того, что послал императора и его супругу к демонам вместе со всеми их драконами, идеями и грандиозными замыслами.
Но в долгой пытке сложными вопросами всё же был смысл. Дэнзет не дал и половины ответов до того, как Маркус махнул рукой и подписал указ о передачи Уартхолу полной власти над королевством Иллиафия, в территорию которого выжженный Хейнорм вошёл в качестве провинции. А Мира разочаровала друзей с первых же своих слов. Всех огорчила, даже Олафа. После того, как у неё забрали власть над южным королевством, злобная девчонка сделала Маркусу и Вее много обидных и неприятных пророчеств, очень похожих на проклятия оракулов. Но это были просто слова. О том, что оракулы и провидцы окончательно утратили свой дар, Колехорты к тому времени уже знали. Не понимали причин, но не находили и подтверждений тому, что «подарок» Великий Богини в ком-то ещё сохранился.
После некрасивой ссоры с императорской семьёй Мира нашла торговое судно, отправляющееся из южного акильфийского порта на запад, и уплыла на Мёртвые острова. Оуэна и старика Хьюдрика Маркус не экзаменовал - они и без этого показали себя достойными правителями. До их сведения лишь доводились новые указы императора, а во внутреннюю политику Мёртвых островов и двух королевств острова Дайтан Колехорты уже давно не вмешивались, поскольку в этом не было необходимости. Оуэн обещал присмотреть за Мирой, как на протяжении последних двух лет присматривал за тысячами людей, чьи судьбы искалечило проклятие кьорвигов. Он спокойно принял и тот факт, что его острова теперь считаются королевством в составе Империи. Взял заранее изготовленную королевскую печать, но отказался от короны. «Мудрым правителем человека делает не корона, а содержимое того, на что её принято надевать», - заявил императору младший брат, и с этими его словами сложно было не согласиться.
Олаф участвовать в распределении власти отказался - он вернулся в Лунные горы, потому что окончательно разочаровался в людях. Ему не нравилось, что Маркус разрешил охоту на драконов, но в то же время юноша прекрасно понимал, для чего это было сделано. Не имеет значения, правильно он поступил или нет, выбрав жизнь отшельника - это его решение, к которому все отнеслись с уважением.
Королём Тсалитана стал Джевед Бричран. Маркус хотел отдать ему трон Акильфадии, но шурин возразил на это предложение резонным замечанием о том, что с южным королевством будет гораздо больше проблем, чем с другими, и если трон займёт родственник императорской семьи, это многое упростит. Он оказался прав - до Дэнзета доходили слухи, что родовое имя нового короля Тсалитана южане постоянно забывают, зато все прекрасно помнят, что ими правит брат императрицы.
Корона и печать Акильфадии достались Микенору. Он сам не особенно рвался к власти, но его жена Эсмерина происходила из знатного рода Эгри и с самого своего рождения воспитывалась при королевском дворе. Хитрая, умная и расчётливая, но добрая и невероятно щедрая - так отзывался о своей супруге Микен. «Мне всё равно, кто из вас двоих будет править на самом деле, и менять ради твоей жены новый закон о престолонаследовании в королевствах Империи я не стану. Печать твоя, король ты, а дальше сами между собой разбирайтесь», - так рассудил Маркус. Король или королева правили теперь островом Сеар, Дэнзет Уартхол так и не понял, но ничего плохого об их правлении он не слышал.
У Хьюдрика не имелось наследников, и Маркус поднял этот вопрос, но старик заявил, что умирать пока ещё не собирается. У него хорошо получается быть правителем, а народ вполне устраивает его правление - это главное. Вопрос о преемнике короля острова Дайтан был отложен, но Колехорты намеревались обдумать всё заранее. Себе они, как и хотели, оставили только маленький полуостров на юго-западе острова Сеар - бывшие владения клана акильфийских колдунов. Родину Веи.
А с драконами всё получилось намного проще, чем предполагалось. Краонгра хоть и влезла добровольно в драконью шкуру, но всё же не так давно она была той самой богиней, которая спасла этот мир от потопа. Дэнзет дал в руки Колехортов весомый аргумент в пользу очередного спасения человечества. Где-то в островных королевствах всё ещё живут потомки клана чистокровных колдунов - дальние родственники Навины Тир. Если драконы полностью уничтожат этот род, Сальсирия снова начнёт разрушаться, и остановить это уже будет некому. Иллиара Даар обрекла этот мир на гибель. Он спрятан от глаз Великих Богов. В нём не осталось ни капли божественной силы. Есть только прочная связь между людьми и духами стихий, чем и поддерживается гармония. А ещё в этом мире живёт сын Кораонгры - золотой дракон Тиль. Ради него она отказалась от возвращения в Небесные Храмы. Ради него сама стала драконом. Ему посвятила всю свою дальнейшую драконью жизнь. Если Сальсирия разрушится, погибнет и он тоже. Нетрудно было догадаться, что возразить на такую правду бывшей богине будет нечем.
- Напиши, что гнёзда уничтожены, а из взрослых драконов убито всего две самки, - распорядился Дэнзет, отложив послание императора в сторону.
- Всего две? - осторожно уточнил секретарь. - Боюсь…
- А ты не бойся, - оборвал его Уартхол на полуслове. - Колехорты не выносят лжи. А ещё они прекрасно понимают, что в это время года я потеряю на скалах больше охотников, чем убью драконов. Пиши, что велено.
- Может, имеет смысл повысить награду? - неуверенно продолжил ныть секретарь.
Уартхол поднял на него тяжёлый взгляд - этого оказалось достаточно для того, чтобы чиновник смирился с необходимостью огорчить императора скромными достижениями короля Иллиафии в охоте на драконов. Остальные письма были от глав северных кланов. Где-то начался мор овец, и нужна поддержка провизией. Кому-то начали досаждать частые визиты фьорагов. Щенки выросли и превратились в довольно-таки крупных псов, которые приходили к людям только из любопытства и не причиняли никакого ущерба хозяйствам, но всё же выглядели устрашающе. От ненависти к магии после исчезновения дара оракулов фьораги избавились - Дэнзет проверял это лично. Они не представляли угрозы, но люди всё равно их боялись.
- Ответь, что фьорагов можно приручить, - отдал Уартхол письмо секретарю. - Напиши, что эти собаки могут стать защитой для клана получше любой армии. Пусть берут пример с клана Тир. Оттуда, кстати, нет вестей?
Он порылся в коробке со свитками, но письма от Навины не нашёл.
- Госпожа Тир здесь, в приёмной. Она ждёт разрешения на аудиенцию, - сообщил секретарь, за что был вознаграждён ещё одним гневным взглядом.
- Ты принёс мне письма, но оставил за дверью человека, который прибыл с вестями сам?
Хороший секретарь, исполнительный, но порой его робость и неискоренимый страх перед власть имущими выводили Уартхола из себя. Навина Тир сделала для Иллиафии и Сальсирии в целом гораздо больше, чем все короли и император, вместе взятые. Одна, без чьей-либо помощи, она не только исцелила земли Хейнорма от последствий драконьего огня, но и вырастила урожай, который кормит теперь все королевства. Возродила пострадавшие от драконов сады в Тсалитане. Создала воздушные преграды, защищающие от нападения крылатых хищников не только города, но и маленькие фермы. Одной только силой стихий загнала красных, снежных и земляных драконов в такие норы, откуда они теперь не смеют даже носы высунуть. Никто не просил её об этом, но она видела, что люди живут в постоянном страхе перед чудовищами, вышедшими из-под власти Колехортов, и поэтому не стала дожидаться результатов объявленной охоты, а поступила по-своему. За все эти месяцы Дэнзет услышал от неё всего две просьбы - дать чёрного дракона, на котором можно будет перемещаться между королевствами, и назначить главой клана Тир не её, а Бранта. Вечно трясущийся секретарь должен был благоговейно дрожать не перед королём Иллиафии Дэнзетом Уартхолом, а перед этой девушкой. А он что сделал?
- Болван, - охарактеризовал король умственные способности чиновника и вышел к гостье сам.
Она выглядела уставшей и измученной. Под глазами залегли тёмные круги, свидетельствовавшие о долгом отсутствии нормального сна, а бледность кожи говорила о том, что в последнее время Навина плохо питалась.
- Что случилось? Ты больна? - сразу же забеспокоился Дэнзет.
- Просто устала, - отмахнулась она от его заботы. - Я привезла вам подарок, Ваше Величество.
- Мне? - нахмурился Уартхол. - С чего бы?
- Можете считать это благодарностью за то, что пощадили шестерых щенков, которых летом доставили сюда из Тсалара.
- Что-то не припомню, чтобы ждал благодарности за это, - осторожно заметил Дэнзет.
- А мне всё равно, чего вы ждали, - невозмутимо ответила девушка. - Когда чего-то ждёшь, но не получаешь, бывает обидно. Я захотела отблагодарить, и ваше разрешение мне на это не требуется. Простите, но подарок в дороге немного помялся и испачкался. Он вон там, во дворе.
Она махнула рукой в сторону окна и не сочла нужным спрашивать разрешение ещё и на то, чтобы устало рухнуть в кресло в присутствии короля. Дэнзет одарил её хмурым взглядом и выглянул в окно. На дворцовой площади прямо под окнами приёмной стояла большая клетка, в которой, сжавшись в комок, сидело грязное и косматое существо, отдалённо напоминающее женщину. Со второго этажа и так трудно было разглядеть лицо узницы, а крупные хлопья медленно падающего снега затрудняли задачу ещё сильнее.
- Кто это? - спросил Уартхол, изо всех сил стараясь увидеть в незнакомке хоть что-то, что подсказало бы ему ответ.
- Женщина, которая вас отравила, - сонно прозвучало из кресла. - Я слышала, что вы назначили награду за её голову и вдвое больше за то, что эту гадину доставят сюда живой, но мне ничего от вас не нужно. Это личное. Если бы не она, мне не пришлось бы убивать щенка, чтобы вас спасти.
Тонкая, испачканная грязью рука Навины вяло опустилась на подлокотник кресла. Голова склонилась к плечу, веки сомкнулись, и уже через несколько мгновений девушка крепко заснула. Дэнзет молча смотрел на неё и думал о том, что видеть Навину Тир своим врагом он точно никогда бы не пожелал. Она беспощадна к врагам, независимо от степени их вины перед ней. Но и другом ему становиться эта девушка тоже не хотела. Сама по себе - свободная, ни от кого не зависящая и никому ничем не обязанная. Как ветер. Как огонь, вода и земля. Чистая стихия, неподвластная воле человека. Что хочет, то и делает. Уартхол был уверен, что она после утомительной работы с посевами и садами отдыхает во владениях своего клана, но Брант не счёл нужным сообщить, что её вообще нет в Иллиафии. Последние сведения о Ланселине он получил пару недель назад из Акильфадии - похожую женщину видели в Кьорданаге. Путь туда и обратно на корабле в это время года занял бы гораздо больше времени из-за сильных штормов, а дракона Навина не просила.
- Как она попала во дворец? - спросил Дэнзет у секретаря, осмелившегося высунуть нос из кабинета.
- Н-не знаю, - испуганно запнулся на первом слове чиновник, не понимая, гневается король или просто проявляет интерес.
- Ну так выясни.
- Да, Ваше Величество!
Секретарь мгновенно исчез с глаз, чем вызвал у Уартхола обречённый вздох. Если бы этого парня не посоветовал Брант, трусливый чиновник уже давно оказался бы за пределами дворца. Он казался неисправимым, но и пользы от его услуг тоже было немало. «Он ещё молод, надо дать ему шанс», - уже в который раз сказал себе Дэнзет и осторожно поднял Навину из кресла на руки, чтобы перенести обессилевшую девушку в ближайшую из пустых спален. Уложил драгоценную ношу на постель, накрыл тёплым одеялом, развёл огонь в камине и тяжело вздохнул. «Ты был прав, Джамис. Я люблю её. Другой причины тому, что мне всё время не хватает её присутствия где-нибудь поблизости, просто нет», - мысленно признался он огню, весело облизывающему сухие поленья. Увы, признаться в этом Навине Тир, глядя ей прямо в глаза, Дэнзет не посмел бы. Она не примет его чувства. Ей не нужны ни сам король, ни его любовь. Ей нужна только свобода.