Глава 5.
- А теперь пришло время рассказать о моем замужестве. Конечно, всегда интересно, когда, как, при каких обстоятельствах все происходило. Но перед тем, как рассказать о знакомстве с будущим мужем, скажу, каким я себе представляла моего избранника. Это должен быть или Андрей Болконский, или Фабрицио дель Донго, или Овод. Я ехала из универа, сидела на заднем сидении автобуса и читала статью М. Горького «Разрушение личности». Автобус был почти пустой. На остановке зашел молодой человек и сел рядом со мной. Через некоторое время он мне сказал, что в автобусе при плохом освещении читать вредно. Я на него посмотрела: ничего интересного не увидела, не похож он был на мой идеал. Он все разговаривал со мной, а я кивала и читала статью. И тут он сообщил, что учится в аспирантуре. Я посмотрела более внимательно и решила, что он ничем не хуже Андрея Болконского.
Не хочу вдаваться в подробности конфетно-букетного периода по причине его обыденности: кино, цветы, ресторан, природа, музей, театр. Спустя два года наши отношения пришли к логическому завершению – рождению новой ячейки общества. Сразу возник вопрос: где жить молодым? Родители мне сообщили, что я не только «змея подколодная», но еще и «ломоть отрезанный». Следовательно, ищите себе пристанище сами. Что в принципе правильно, молодые должны жить отдельно. Только вот, когда моя сестра вышла замуж, мать твердо сказала, что ее никуда от себя не отпустит, они будут жить в отчем доме. Это просто для сравнения. Я и сама бы с ними жить не стала. Муж был иногородний, жил в студенческом общежитии. Там была выделена комната для аспирантов. О том, чтобы снять квартиру, как-то даже не подумали. Даже не знаю в 1975 году сдавали ли их. Мы поселились у бабушки Закамой. К тому времени и Закамой произошли некоторые изменения. Знаете ли вы, что значит дом на задах? - Скорее всего нет. В двух словах: на усадьбе стоят два дома. В первом, который стоит по улице, имеет адрес и домовую книгу, живут родители, а во втором, построенном в конце огорода, живет взрослый сын с семьей. Жильцы второго дома прописаны в домовой книге первого дома. Во времена моего детства, в первом доме жили дед и бабка, а в доме на задах – дядя Жора с тетей Ниной. Застройщиком был дед. Бабушка и дедушка старели. Георгий Иванович (дядя Жора) уговорил стариков продать эти два дома, а купить по этой же улице другой дом тоже с домом на задах, только с той разницей, что теперь в доме на задах стали жить дед и бабка. Дедушка умер в1971 году, бабушка осталась одна, вот к ней-то мы и поселились. В этом старом низеньком доме было полно тараканов. Февраль 1976 года выдался холодным. Морозы опускались до 48 градусов. Бабушка надумала морозить тараканов. Это значит, просто не топить печь примерно неделю, тараканы вымерзнут и исчезнут. Не знаю, насколько это действенный способ, но ей было виднее. 2 февраля мы уехали, мои родители согласились потерпеть нас до воскресенья. В субботу поехали Закаму. Вышли из автобуса, под ногами каток, вся улица залита водой. Подошли к дому дяди, зашли в калитку, обошли дом по тропинке, увидели дом бабушки: окна открыты, половины крыши нет, бревна обгоревшие. Я не сразу поняла, что произошло. Мозг отказывался принять случившееся. Я подумала, зачем окна открыли в такой мороз. В ночь с 6 на 7 февраля 1976 года дом бабушки Тани сгорел. Оказывается, у нее в конюшне жила курочка (я об этом даже не знала), которую она обогревала «козлом» (самодельный обогреватель из асбестовой трубы с самодельной мощной спиралью, свитой из нихрома), розетка находилась в сенях и искрила, сухое дерево или мох тлел-тлел и воспламенился.
Вот так мы остались в том, что на нас было. Началось возрождение из пепла. Хорошо, что у нас не было детей даже в проекте.
Пришлось, вернуться к родителям. До мая месяца, ночевали у них. Почему ночевали, а не жили? Потому что с утра до ночи работали и учились. В мае на нашей улице на Коноваловских пашнях стали продавать дом. Ну, как дом…времянка, срубленная из бревен с дощатой перегородкой. Стоило это чудо 600 рублей. Родители мужа договорились с моими и купили нам жилище. Может быть, кто-то удивится, кто-то криво усмехнется, но я была рада и этому углу. Я написала «купили». Это не совсем так. Покупка частного дома предполагает наличие домовой книги, нотариальный договор.
Чтобы был хоть какой-то документ, пришлось писать частную расписку и договор, заверенный домовым комитетом и свидетелями в количестве трех человек. Потом были хождения по чиновникам, которые не принесли никаких результатов пока не вмешалась директор школы, где я работала воспитателем. Она добилась для нас постоянной прописки (низкий поклон Измайловой Дине Афанасьевне), но усадьбу оформить так и не смогли.
«Прелести» нашего нового дома начали проявляться с наступлением осени: на улице прохладно и дома прохладно, на улице тепло и дома тепло. Однажды глубоким вечером я увидела свет на чердаке. Очень испугалась, вдруг пожар. Я взобралась на стол, с него на сарай, потом на чердак – и обомлела. Свет проникал через доски потолка, оклеенного обоями. Вместо плах потолок кухни был покрыт не обрезным горбылем и оклеен обоями. Такой домик хорош в Египте или Индии, но не на седом, древнем, суровом Урале. Вместо печи была буржуйка, очень хорошая чугунная буржуйка с духовкой. Труба этой буржуйки была железная, когда топили буржуйку, она так нагревалась, что брызги воды шипели и разлетались в стороны. Не помню, где мы добыли шлаковату и асбест, но во избежание пожара обложили ими трубу. Приходили домой часов в одиннадцать вечера, вода в ведрах покрыта толстым слоем льда, который невозможно пробить ковшом. Начинали топить буржуйку. Примерно через час можно было снять верхнюю одежду. Часа в 2 ночи становилось тепло. А утром снова зуб на зуб не попадал. Как ту зиму пережил муж – для меня загадка. Я три самых холодных месяца была в больнице на сохранении по причине сильнейшего токсикоза, угрожавшего жизни и матери и ребенка.
Летом началась у нас стройка. У нас обоих был отпуск два месяца. Недалеко от нас под снос пошли сараи. Они были совсем новые, доски хорошие, крепкие. Продавали не дорого, по пять, по десять рублей. Мы купили девять таких сараев. Разобрали на доски, на телеге перевезли к дому, рассортировали, аккуратно сложили. Завезли по самосвалу опилок, шлака, песка, тонну цемента, поддон кирпича и начали строительство. Конечно, если бы мы строили вдвоем, то нам пришлось бы очень непросто. Но на помощь нам приехала свекровь с деверем (деверь – брат мужа, в нашем случае младший). Работа закипела. Поставили столбы, обшили их досками, засыпали смесью опилок и шлака, утрамбовали, поставили окна, сделали пол, потолок, крышу. Свекровь сама сложила нам печку. Такую печь по разному называют в разных местах: где-то группка, где-то голландка. На Урале русская печь состоит из подтопка и пода. Можно топить по отдельности под и подтопок, а можно и вместе. В под укладывают поленья клеткой: первый ряд вдоль, второй поперек, третий вдоль. Печку закрывают заслонкой, оставляя отверстие, которое регулирует тягу, дымоходов - нет, дым уходит сразу в трубу. Когда дрова прогорят, угли станут мелкими, покроются золой и только редкие маленькие огоньки, как светляки, начнут перебегать по уголькам, делали загнету, т.е.сгребали угли по бокам, освобождая середину. В поду пекли хлеб пироги, блины, варили супы, каши и т.д. Подтопок служил для обогревания помещения. Там была топка, куда укладывались дрова, сверху была чугунная плита с конфорками, тяга регулировалась поддувалом, которое находилось под топкой. Дым шел по дымоходам, нагревал кирпичи, которые, в свою очередь, отдавая тепло, обогревали помещение. На плите также варили еду, грели воду. Так вот у нас был только подтопок, но зато как обогревал! С виду домик был неказистый. Засыпуха-насыпуха, одним словом. Но в домике было очень даже ничего. Две комнаты, кухня, сени теплые, вход в туалет из кухни, вход в баню тоже из кухни. В общем, живи и радуйся. Мы и радовались: тепло, светло и мухи не кусают. Но надо и разводку проводов по дому делать, лампочки, выключатели, розетки. Обратилась к отцу. Договорились, по бутылке водки за каждый день работы и десятка в конце. Сделал. Расплатилась.Вдруг через день приходит, злой, как черт, и, ни слова не говоря, оборвал все провода вместе с выключателями и розетками и ушел. Я была в шоке. Пришлось искать электрика, все восстанавливать за ту же десятку только без бутылок. Знать бы, чем закончится, так сразу бы человека наняли. Откуда ветер дует, я поняла сразу. Без матери, тут не обошлось. Очень ей хотелось, чтобы мне было плохо, так плохо, чтобы приползла я к ней на коленях, жаловалась на свою жизнь, прощения просила. Только, как говорится, не на ту напала...