— Так, дети, слушаем меня внимательно. Открываем тетради и пишем — «Контрольная работа», — диктовала стройная светловолосая учительница с добрыми глазами, ходя по рядам. Правда, до конца рядов она не доходила. Круто разворачивалась, возвращалась к доске.
На задних партах сидели цыганские дети. В этой школе их было слишком много, ведь по соседству несколько лет назад осел практически целый цыганский табор.
Цыгане выкупили длинное строение барачного типа, приведя этим в ужас соседей. Хотя и соседи многие были не из благополучных. Райончик был такой, по детям в школе сразу видно. Многие, из неблагополучных семей, ходили грязными, в штопанной одежде не по размеру. И даже так, к ним отношение было лучше, чем к цыганским детям.
Цыгане особый народ, злющий, отчаянный. Ребятишки у них такие же. В школе держались особняком, на переменках сбивались в стайки. Другие ребята их гнобили, обзывали ворами, придумывали обидные дразнилки. Из-за этого им часто «прилетало» от цыганят.
В этом классе учились две цыганки, родные сестры. Одна совершенно обычная, а другая, Ася, не походила на цыганских детей, выбивалась из общей картинки и часто вводила учителей в замешательство.
Вот и эта учительница, с добрыми глазами, на Асю всегда смотрела по-особенному. Девочка старательная, пишет — буковка к буковке, соображает лучше всех в классе. Да и внешность у неё не цыганская, несмотря на чёрные волосы и тёмные глаза.
Учительница не могла знать, что ещё несколько лет назад загорела девочка была ничем не отличима от цыганских детей, однако время шло, оно вносило свои коррективы. Здесь, в городе далёком от южного солнца, загар сошёл с лица Аси и оказалась она очень светлокожей, превращаясь в настоящую красавицу. Ни разрез глаз, ни форма лица, ничто не могло навести на мысль, что эта девочка из цыганского табора. Хотя, по документам, Ася считалась дочкой Рады и Богдана. Эти документы детям выправили только здесь, в этом городе , когда цыгане решили осесть, чтобы дети могли учиться в школе.
Времена не стоят на месте и цыгане тоже учили детей. В основном только в начальных классах. Так и получилось со старшим братом Асей — Герой. Гера доучился до четвёртого, а потом Богдан сказал — «хватит». Как бы Рада ни уговаривала мужа, цыган был категоричен.
— Читать, писать умеет и достаточно. Пора работать. Мужчина растёт.
Такая же участь через год постигла и двух младших братьев-близнецов Геры. Со школой для них было покончено. Богдан пристроил мальчишек в дело.
Ася и ее сестренка учились уже в шестом классе. За них Рада сражалась, как львица, ругалась с Богданом. И все равно, девочки предчувствовали, что придет скоро конец их школьной жизни. А Асе учиться нравилось. Отличаясь от других цыганских детей не только внешне, но и по характеру, она легко находила общий язык со всеми детьми. У неё даже появились подружки из русских девочек, к которым девочка ходила в гости.
Асю обижать боялись, и на неё с сестрёнкой косо не смотрели, хорошо помня кулаки их старшего брата Геры. Он уже не учился, но, при необходимости мог прийти в школу и «навалять» кому следует. Дети это понимали.
Уроки в школе закончились, но Ася с сестрёнкой не спешили уходить. Они топтались возле школьного крыльца, дожидаясь цыганских детей из других классов. Только так, сбившись в кучку, цыганята возвращались к длинному бараку, в котором расположился чуть ли не весь табор, решив жить осёдлой жизнью.
Эта жизнь длилась уже несколько лет, и Ася полюбила этот суровый город с холодными зимами. Полюбила она и длинное барачное строение с одним общим коридором, где табор жил, почти что, одной семьёй. Девочка забыла кочевую жизнь и, тем более, свою родную маму. Где-то, в глубине подсознания, мелькали воспоминания о большом доме, сильном черноволосом мужчине, балующем её. Ася давно выбросила бы их из головы, считая цыганскую семью своей, а Раду родной мамой, а если бы не Богдан.
Цыган постоянно напоминал девочке, что она чужая, при этом строго-настрого запретив говорить об этом посторонним людям. Зачем цыгану это было делать, непонятно. Может быть, его бесило трепетное отношение к девочке Рады. Взять хотя бы то, что девчонки учатся аж в шестом классе! Где это видно, чтобы цыгане так долго в школе задерживались? Скорее всего, Рада давно бы согласилась, что родной дочери пора завязывать с образованием, если бы не Ася.
Для чего Рада хочет ее выучить? Может быть думает, что девчонку ждет какая-то другая судьба, помимо цыганской? Однако это не так. У Богдана были на Асю свои планы.
Цыгане рано женят своих детей. Двенадцать-четырнадцать лет для девочки считалось подходящим возрастом для брака, а на Асю уже давно положил глаз сын цыганского барона и имелась у Богдана тайная договоренность, о которой Рада не знала.
Но сначала старший сын — Гера. Гере исполнилось пятнадцать, через годик его вполне можно женить. Невесту подходящую Богдан подобрал. Не из детей барона, конечно, но тоже из весьма зажиточной цыганской семьи, уже давно ведущей осёдлый образ жизни в этом городе.
Семья Богдана тоже жила неплохо. В этом городе цыган развернулся «на полную катушку», его товар пользовался спросом. И даже машина у них, хоть и отечественного производства, но всё-таки имелась.
Все дети, в том числе и Ася, давно знали, на что они живут, что они вне закона. Дети умели «держать язык за зубами», а Гера уже был пристроен в дело. Очень часто, в вечернее или ночное время, к ним в дом наведывались маргинальные личности, с остекленевшими глазами. А бывало, что по наводке местных жителей, являлись сотрудники правоохранительных органов. Богдан был хитер, и ничего в квартире у цыган не находилось. Как бы не ненавидели многие местные цыганскую диаспору, выгнать их из города уже не могли. Это вам не табор с поля согнать! Здесь у цыган своё жильё, куплено и оформлено документально.
В школьном дворе Ася, вместе с сестрой, дождались всех цыганских детей Шумной стайкой они побежали домой. Дети галдели, вели себя вызывающе, заставляя шарахаться и хвататься за карманы местных бабулек.
Ася не могла знать, как провожала её взглядом учительница с добрыми глазами, глядя из школьного окна. Выбивалась девочка из толпы цыганят внешним видом. Ох, выбивалась! Довольно высокая для своего возраста, худенькая, светлокожая. А глаза у неё не просто тёмные, как у цыган, а карие, с золотыми крапинками. Необычные глаза, красивые. С цыганами девочку роднила лишь пёстрая, неопрятная одежда и задиристый нрав, возможно не унаследованный ею, а подсмотренный и перенятый в таборе.
Дети пришли к бараку, привычно разбрелись по квартирам. Ася с сестрой зашли в свою, отметив, что жигуленок Богдана стоит во дворе. Это значит, что мужчина дома, что, в принципе, днём бывало редко. При Богдане все дети вели себя потише, вот и Ася хотела быстренько шмыгнуть в общую для всех детей, кроме Геры, комнату, но у неё это не получилось. Девочка застыла в главной комнате, услышав, как Богдан орёт на Геру. Такое случалось не часто. Богдан видел в старшем сыне своего помощника и опору, и обычно голос не повышал. А тут «закипел» и его чёрные глаза «метали гром и молнии».
— А я тебе сказал, ты женишься! У меня договорённость. Да где это видимо, чтобы сын отцу перечил? Я подобрал тебе невесту, она должна стать хорошей женой.
Гера стоял будто по стойке смирно, прижав вспотевшие ладони к штанинам и талдычил одно:
— Нет, не женюсь. Не женюсь я на ней.
Богдан размахнулся, ударил сына по лицу. Гера отлетел на два шага назад, спиной налетев на застывшую Асю. Так они и остались стоять. Ася прижалась к Гере, которого любила больше всех детей, считая своим старшим братом. Сейчас она чувствовала трепет парня перед отцом и хотела оказать поддержку, прижимаясь плечом. А Богдан не утихал, продолжая орать на сына:
— Да как ты смеешь мне перечить? У нас испокон веков так принято, что родители находят своим детям жен и мужей. Чего тебя, гадёныша, не устраивает? Или, может быть, ты сам хочешь себе жену выбрать?
— А может, и хочу. Может быть, уже выбрал.
Голос Геры перестал дрожать, он чувствовал спиной Асю, ощущал ее поддержку.
— Я вот на Асе женюсь. Она ведь мне не кровная сестра. Нам можно.
Ася впала в ступор от слов Геры. Заявление прозвучало очень неожиданно для нее. Да, она любила Геру больше других детей, но любила, как старшего брата и никак иначе. И уж точно, никогда не представляла его в качестве будущего мужа. Для чего Гера так говорит, девочке было непонятно.
Не могла она знать, что никогда не вызывала в Гере сестринских чувств. С самого раннего детства, когда он защищал девочку, «брал под свое крыло», он чувствовал что-то совсем другое, не то, что чувствуют к сестрам.
Асе это было невдомёк, но она молчала. Нельзя ей сейчас вмешиваться в мужской разговор.
Чёрные брови Богдана поползли вверх, а глаза выпучились, от изумления.
— Что, что ты сказал? На ком ты жениться собрался, на Аське? Если я всегда и подчёркивал, что она не кровная вам сестра, это не означает, что ты можешь на ней жениться. Нам такой брак не нужен, он ничего не принесёт. К тому же, Аська уже давно обещана сыну барона.
Испуганно ойкнула Ася и издала разочарованный вскрик в углу комнаты Рада, не вмешивающаяся в разговор отца с сыном. Этого-то цыганка больше всего и боялась и не хотела такой судьбы для Аси.
— За Яшку?!! Ты собрался отдавать нашу Асю за Яшку? — закричал Гера. — За этого жирного урода?
Яшка был старше Геры на пару лет и страдал лишним весом. Ася знала его и всегда Яшка вызывал в ней только отвращение. Всё взбунтовалось внутри девочки против такого брака. Она никогда не выйдет за Яшку! Лучше сбежит, исчезнет, испарится. Так же думала Рада и Гера, который начал кричать на собственного отца:
— Не выйдет Ася за него. Я лучше убью Яшку!
Крик парня резко прервался, когда Богдан его вновь ударил, не остановившись на этом. Взбешённый цыган продолжил избивать своего старшего сына, но даже Рада, у которой сердце кровью обливалось, боялась вмешаться, не говоря уже об Асе. Такие уж законы были в цыганских семьях. Решение хозяина — закон и никто не должен перечить, тем более женщины.
Гера упал, отполз от отца и выскочил в общий для всех барачных квартир коридор. Уронив с плеча тряпичную сумку, служившую ей ранцем, Ася побежала за тем, кого считала своим братом. Геру она нашла в темном закутке коридора, куда цыгане сваливали всякий хлам. Парень сидел на полу, отодвинув в сторону ржавое ведро и облизывал соленую кровь с разбитых губ. Гера ждал, зная, что Ася прибежит за ним.
Девочка тоже села на грязный пол, прижалась плечом к плечу брата.
— Я не хочу замуж за Яшку! — всхлипнула она.
— Я не отдам тебя ему, не отдам! — с горячностью вскрикнул Гера. — Выходи за меня.
— И за тебя не могу! — продолжала всхлипывать девочка. — Я тебя очень люблю, но ты мой брат. А разве можно выходить замуж за брата?
— Ну, уж лучше за меня, чем за Яшку. Давай поженимся, а потом всем расскажем и будет поздно что-то менять.
— Он убьет тебя! Убьет, Гер! — говорила Ася, имея в виду Богдана.
Гера поник. Конечно же, Ася права. Богдан не допустит такого самоуправства. В цыганских семьях так принято, что супругов детям выбирают родители. Никогда Гера не думал, что сможет ослушаться отца. Но больше всего парня возмутило, что Богдан решил отдать Асю Яшке. Этому уроду, который никогда не будет ее ценить и любить так, как любит Гера.