начало: https://dzen.ru/a/ZcdVEBR9D0Ne6Ovn
Глава 6 Только вот сейчас, когда неожиданно решил порыться в своих, даже тёмных, а иногда и неприятных воспоминаниях о своём жизненном пути, понял – наш мозг, наше сознание часто, пытаясь как-то защитить нашу психику от негативного влияния неудач, которые неожиданно сваливаются на наши головы, выключают или притормаживают эти воспоминания. Но я, принудительно, пытаюсь-таки выстроить последовательно, события уже шестидесятилетней давности. Не всё удаётся чётко вспомнить, а кое-что, и умышлено не вспоминаю (не всё годится для всеобщего обозрения), какие-то имена, фамилии затерялись среди десятков тысяч людей, с которыми когда-то довелось встретиться. Перед глазами чётко встаёт фигура, образ, поступки кого-то, а имена, фамилии, уже не вспомнить, но это не так уж существенно – главное, правдиво описать события и влияние их на твою жизнь.
Вот и снова дополз в своих воспоминаниях до не лучшего периода своей юности. Опять неудача в осуществлении своих планов, мечтаний, связанных с небом, полётами. Большого выбора к кому обратиться за помощью, поддержкой не имел, поэтому и сомнений не было. Сразу же пошёл к своим защитникам, мужикам-кураторам из милиции. Долго, очень долго сидели с ними в кабинете – решали, что делать мне дальше, чем заниматься (специальности никакой, а есть нужно каждый день, да и в кино, на танцы сходить также желательно)? Сейчас я их понимаю – предложили: “А что долго думать, садись и пиши заявление с просьбой принять тебя в милицию. Мы оперативно организуем, чтобы тебя немедленно направили на учёбу “. Понимая, что как только я свяжу свою дальнейшую судьбу с органами, то поставлю крест на своей мечте о небе. Так и им объяснил, попросил не обижаться и заверил, что обязательно стану лётчиком. Продолжая нашу беседу, решили – возвращаться на “Турбомеханический” нет смысла, в прошлый раз еле уговорили руководство принять меня на работу и дядя Гена решил отвести меня на завод “Мясомолмаш”, был знаком с директором.
Итак, меня оформили подсобным рабочим на строительстве жилого дома для работников завода, где на стройплощадке приходилось с раннего утра и до позднего вечера замешивать бетонный и штукатурный раствор, а затем носилками и тачками разносить его снизу на все этажи здания. Стройка велась ударными темпами, постоянно дежурило, вело контроль над ходом работ всё руководство завода, работали без перекуров – сдача объекта запланирована к Октябрьским торжествам. Когда добирался домой – валился спать, даже не поужинав. Было тяжко, но дом сдали в эксплуатацию точно в срок. Руководство завода достойно оценило наш тяжкий труд, и оплата была произведена по самым высоким расценкам, да ещё и премии нам выписали достойные. Смог наконец-то обновить свой убогий гардероб и даже сумел, по блату, достать дорогие индийские туфли, ну и маме помог финансово! Это так согрело душу, понял, что благодаря помощи “ментов”, уже не пропаду!
В то же время, мама, поняв, что такая физическая нагрузка на мой, ещё довольно молодой организм, может навредить ему, решила при помощи своих связей, трудоустроить меня на более интересный и лёгкий труд. Так я оказался неожиданно, как для всех, так и для себя в магазине “Оптика” на Октябрьской, вначале учеником с испытательным сроком, а со временем и мастером-оптиком. Должен признаться, работать было очень интересно. Во-первых, коллектив очень дружный и, к тому же, весь женский (один я затесался – мужского рода), во-вторых, сам труд мастера-оптика интересен и требует усидчивости, старательности, усердия. С каждым днём росло и моё мастерство. Вот так, зиму того года пережил на тёплом, интересном рабочем месте, но с приближением весны всё чаще задумывался: “Что дальше?” Понимал, что необходимо искать и находить профессию, работу, которая подходила бы мне, как мужчине, пока не прорвусь к лётной профессии.
И снова за советом в милицию, к дяде Гене. Он дал дельный совет: “Учись на шофёра, всегда нужная и денежная специальность, но обучаться нужно в государственной автошколе по направлению от какого-нибудь предприятия, чтобы не платить за учёбу, да и стипендию получать”. Конечно же, он помог устроиться на работу в Автоколонну № 2. Так я стал студентом Облавтоучкомбината. Вспоминаю – насколько же мы были разные в нашей учебной группе, и по возрасту (от 17-ти до 60-ти лет), и по образованию (от семиклассного до неоконченного высшего), интеллектуальному развитию. Теория давалась легко, а вот когда начали обучаться практическому вождению с инструктором на автомобиле ГАЗ-51, случилось ДТП – не вписался в поворот и слегка повредил легковой автомобиль, ох и перепало мне, еле откупился, но экзамены сдал на отлично и права получил!
Конечно, когда явился к главному инженеру автоколонны, он сразу предупредил: “Нового, хорошего авто я тебе доверить не могу, в дальнем углу стоит старый, слегка побитый бортовой ГАЗ-51, дам слесаря, запчасти нужные, отремонтируете и будешь на соседнем ППТК (полтавский прядильно-ткацкий комбинат), по двору перевозить из цеха в цех пряжу и готовую продукцию”. Ах, как же я был доволен, когда через несколько дней, войдя с утра в кабинет главного инженера, доложил, что готов на своём отремонтированном “газончике” выехать на ПТК, на постоянное место работы. Начальник не поверил и лично сопровождал меня до авто, где наблюдал, как я проехал несколько кругов по двору предприятия и только после этого сам подписал путёвку и пожелал удачи. В связи с обучением в автошколе и получением водительских прав, я не смог подавать документы в какое-либо военное или гражданское лётное училище. Таким образом, ещё почти год мне пришлось крутить баранку по дорогам Полтавы, перевозя различные строительные материалы и другие грузы между стройплощадками и предприятиями города. Видимо судьба, ещё в те ранние годы юности, решила испытать меня – первые месяцы работы за баранкой пришлись на зиму, что было нелегко. Но своей мечты о небе я не терял, берёг её в сердце!
Глава 7
Вот это взбудоражил, разворошил свои мысли, воспоминания, которые спокойно себе лежали где-то в подвалах серверов моего личного мозгового компьютера столько лет, что временами приходится приложить немало усилий, чтобы ярко и доступно обнародовать их для своих любимых читателей. И сейчас, путешествуя неспешно, мысленно, своим жизненным путём и вспомнив, как неожиданно стал водителем-профессионалом, что помогло в то время понять – как же нелегко, тяжким трудом, даётся финансовое благополучие рядовому работяге. Действительно, первые месяцы работы водителем, это осень, зима, весна, стали экзаменом молодому парню. Необходимо было делом доводить себе и окружающим, особенно начальству, что ты способен честно работать и не жаловаться на судьбу-злодейку.
С первых же дней смог убедить главного инженера автоколонны, что обладаю умением и упрямством – отремонтировал, поставил на колёса почти списанный автомобиль. Но, накидывая круги, каждый день, целый месяц, с утра до вечера по закрытой территории ткацкого комбината, понял, что надо снова идти к главному инженеру и просить более достойных маршрутов. Улучив момент, подстерёг его в конце рабочего дня, на выходе с территории (разведал, что всё руководство, перед тем, как идти по домам, по давней традиции, “обмывают” трудовые достижения за день). Расчёт оказался верным – он сразу пообещал другую машину и интересную работу, а затем пошутил: “Если честно, я следил за твоей работой и всё ждал – когда же тебе надоест там крутиться?” Он мне понравился – интересный мужик, в дальнейшем не раз помогал мне при неудачах. Часто менялись авто – ГАЗ-51, ЗИС-5, ЗИС-130, ГАЗ-53, Studebaker-1955, но ведь это был чудесный опыт на всю оставшуюся жизнь!
В связи с этим, расскажу, как мне, молодому и неопытному показали и научили, как нужно обходиться с техникой, чтобы она стала тебе другом и помогала зарабатывать на достойную жизнь, а иногда и спасала тебя! Дело в том, что в большом коллективе водителей нашей автоколонны работали преимущественно мужики солидного уже возраста, у которых стаж исчислялся с военных, а у некоторых ещё с довоенных лет. Уважая их опыт, за ними закреплялись свои, персональные автомобили. Остальные работали по ежедневному графику, который постоянно менялся, так и я прошёл курс ознакомления на разных марках авто. Как я теперь понимаю, моё отношение к труду, моя дисциплина, находились под постоянным, незаметным контролем главного инженера. Поэтому, когда на заслуженный отдых (на пенсию) собрались провести одного из старших, уважаемых (орденоносца) водителей и возник вопрос – кому доверить его авто, то была предложена моя кандидатура. Это мне льстило, нас познакомили и мы несколько дней общались, совместно ездили его маршрутами. Я с восхищением наблюдал, учился его отношению к авто, как к живому существу, он ласково называл её Лялечкой. Это был ГАЗ-51 (бортовой вариант). В течении недели он каждое утро приходил и провожал меня на воротах на маршрут, а вечером встречал и контролировал, как я мыл и чистил ЕГО Лялечку, а в конце недели, после долгой беседы с ним и уговоров, я таки получил разрешение переоборудовать её на самосвал (рядом стоял уже списанный ГАЗ-51 – самосвал). И, что меня окончательно покорило – он лично принял участие в этом техническом переоснащении своей любимицы (притом, что был уже официально на пенсии и мог на работу не ходить). Вот такое отношение к труду и технике мне, молодому парню, очень понравилось!
Почему же я так хотел работать на самосвале? Водитель получал зарплату в зависимости от перевезённого в тоннах груза, а также от пробега авто в километрах, поэтому уменьшая время погрузки и разгрузки на самосвале я выигрывал в заработке. Мечтая поступить в следующем году в какое-нибудь лётное училище, ставил цель – заработать больше денег, чтобы не быть обузой для мамы. К тому же, диспетчером у нас работала мама моих друзей детства, наша соседка и я всегда получал путевые листы с лучшими маршрутами и заказчиками, а так же часто работал вторую и третью смены подряд. Самым тяжёлым периодом тогда оказались зима и весна 1963-го – гололёд, дожди, непролазная грязь на дорогах, которые иногда приводили до ДТП (благодаря помощи, опеке главного инженера удавалось благополучно избегать неприятностей).
А уже в апреле неожиданно попал в поле зрения военкомата и вынужден был срочно пройти полный медосмотр на предмет осеннего призыва в армию, конечно же, прошёл без единого замечания. Поэтому срочно начал поиск адресов лётных училищ – сразу повезло, нашёл объявление о приёме в Кременчугское лётное училище ГА, для обучения пилотов-вертолётчиков. Нужно было немедленно собирать необходимые характеристики, справки, другие документы и высылать их в училище и снова неоценимую помощь получил от главного инженера. Он немедленно вызвал к себе парторга, профорга, комсорга, кадровика и через полчаса меня уверили – все нужные документы в кратчайшие сроки будут готовы, и я выслушал наилучшие пожелания с надеждой, что когда-то покатаю их на вертолёте.
В июне, получив письменное приглашение из Кременчуга, из училища, для сдачи экзаменов и прохождения медкомиссии, как на крыльях летел на автобусе, а душа пела от счастья. Почему-то был на 100% уверен, что в этот раз стану курсантом и буду-таки летать. Вспоминаю, как сразу после оформления нас в штабе, нас направили готовить для себя жильё – казарму на третьем этаже старого, уцелевшего во время войны, трёхэтажного кирпичного здания. Ох, и драили ж мы те кубрики, монтировали двухъярусные, железные, панцирные койки, а сколько же грязи мы вынесли из умывальников. Первые две ночи спали на полу, на матрасах, зато хорошо перезнакомились между собой, ведь собрались со всех концов СССР.
Глава 8
Действительно, постепенно под крышей КЛУ ГА собирались парни со всех уголков нашей огромной страны – СССР. Мне, который в то время, кроме Украины нигде не был, очень интересны рассказы о Грузии, Якутии, Узбекистане, Дальнем Востоке. Вечером, организовав дружеский ужин с винцом и пивом, долго сидели, рассказывали о своей жизни, родных, делились своими мечтами. Понимали, что не все смогут пройти отбор экзаменами, медкомиссией, но всё равно каждого в душе грела надежда – я прорвусь, и буду летать. При общении чувствовалась разница в характерах, привычках, интересах в жизни, а также в уровне жизненного опыта – каждый мысленно решал, кого из новых знакомых выбрать себе в товарищи, другом (если повезёт, то жить придётся вместе почти три года). Мне понравились Толя Храпатый, Валера Кобиашвили, Вася Колода, Саша Маковецкий. Как же угадал с друзьями – с первого до выпускного дня мы были надёжными друзьями, и даже разъехавшись по разным уголкам Союза, долгое время переписывались.
Каждый день, закреплённые за нами командиры, ставили перед нами задачи по упорядочению нашего быта. В те, напряжённые для нас дни, мы должны были сочетать интенсивную подготовку к экзаменам с, довольно таки большим объёмом, ремонтных, отделочных работ на территории училища. Сейчас удивляюсь причудливым фортелям моей памяти – никаких воспоминаний о процессе экзаменов и прохождении медкомиссии (сдал, прошёл и всё). Но чётко помню те тяжёлые носилки, которыми выносили строительный мусор из подвалов разрушенного бомбами, во время войны, здания будущего штаба училища. Помню прекрасно ту панику и эвакуацию всех с территории и рядом стоящих зданий – в подвале раскопали невзорвавшуюся фашистскую авиабомбу, которую вывезли и взорвали на полигоне военные. Также хорошо запомнились сутки выматывающего ожидания результатов заседания и объявления приговора приёмной комиссии. И вот, вечером, сообщение: “Списки с зачисленными, вывешены в штабе!”
До сих пор, вспоминая те мгновения, когда нёсся к доске объявлений и разыскивал свою фамилию в списке принятых на учёбу, по телу мураши и на глаза набегают слёзы. Не знаю, может это только я так эмоционально, всей душой принимал, а если честно, то и до сих пор воспринимаю это, как драгоценный подарок мне – моей судьбой! Здесь же, возле доски объявлений, бурные обсуждения (радость одних и печаль других) и решаем – все вместе собираемся в казарме, чтобы достойно попрощаться с товарищами, потерпевшими неудачу и отпраздновать свою победу. Только в начале этого праздничного вечера появился дежурный командир (убедительно попросил придерживаться рамок приличия), а далее всё было мирно – сидели, каждый рассказывал свои байки, пока сон не начал укладывать всех на койки.
Но я не смог заставить себя закрыть глаза и задремать, отдохнуть от всех этих волнений последних дней, был вынужден выйти во двор под цветущую липу. Пролетело с того вечера, ночи 58 долгих лет, а в моей памяти звенит тишина той летней ночи, воздух настоян запахом липы, под которой, на лавочке, не способный утихомирить своё нервное возбуждение, сижу я. Сижу, любуюсь, усеянным звёздами, небом. Оно так близко – фантазирую, выстраиваю свою будущую, конечно же, счастливую, жизнь. Сколько планов, до которых, мысленно, рукой подать. Сейчас-то, зная всю правду о своей, прошлой жизни, могу с уверенностью сказать – такой счастливой, незабываемой ночи, такого ощущения счастья я уже никогда не получал, да и, наверняка, больше не получу. Сразу хочу заверить – я не жалуюсь, имея опыт всей своей жизни, воспринимаю всё, даже неудачи и невзгоды, которые подкидывала мне моя судьба – с благодарностью. Судьба строила мою жизнь, моё я – удачно, но выдержать это было нелегко!
На следующий день нас поздравили с удачными результатами экзаменов и отпустили домой, ожидать официального вызова на учёбу. Вернувшись с победой, домой, мотаюсь по Полтаве – оповещая всех, что я теперь курсант лётного училища. И первыми об этом узнают мои кураторы – дядя Гена и дядя Вова, очень рады моей и своей победе! Оформляю своё окончательное увольнение с автоколонны, передаю своё авто (Лялечку) с оборудованием новому водителю. Не забыл зайти и в “Оптику” – похвалился перед женским коллективом, что буду учиться летать. Время пролетело очень быстро и я, собрав всё необходимое, попрощавшись с мамой, братом, родными отправился в тот мир, о котором мечтал столько лет.
Теперь, вся моя жизнь (почти на три года) будет подчинена строгому внутреннему распорядку курсантской жизни. Свободного времени почти нет – с утра, после утренней зарядки и завтрака, занятия в аудиториях, затем обед и снова изучаем авиационную теорию уже самостоятельно, готовимся к будущим занятиям и только вечером, перед сном, немного свободного времени. Нет, учёба для меня не была слишком тяжкой (мне помогали знания, полученные в авиамодельных кружках, где я обучался с 11-ти лет). Но много времени отнимало обязательное участие в суточных караулах по охране аэродрома в Б. Кахновке, участие в нарядах по дежурству на территории, на кухне училища. К тому же с гордостью вспоминаю наш труд на восстановлении разрушенного здания штаба, строительстве училищного спортивного комплекса с совремённым спортзалом и стадионом (зимой на нём заливали каток). Сейчас вспоминаю и удивляюсь – сколько сил и умения, было вложено нашим потоком в строительство и процветание родного училища! На всю жизнь запомнились чудесные, опытные преподаватели (до сих пор храню несколько нарисованных на занятиях шаржей, карандашных рисунков нескольких преподавателей). Не без того – временами они вынуждены были применять к нам драконовские меры воспитания, чтобы держать нас в дисциплинарных рамках, а тяга к нарушениям таки была!
Глава 9
Чего уж скрывать, всё уже в далёком прошлом – наверное, у каждого бывшего курсанта хранится в памяти какое-нибудь, и не одно, приключение, за которое можно было получить выговор. Необходимо учитывать возраст курсантов – от 17-ти до 23-х лет, изолированность молодого организма в закрытом мужском коллективе, вот эти чёртовы гормоны и начинают шалить, доводить парней до греха. Бегали в самоволку, имели тайные перелазы через высокую ограду училища – хоть на часок к своей любимой. Но самоволки случались не только связанные с любовными похождениями. Я учился уже на втором курсе и попал в тяжкое финансовое положение. В то время моя мама вынуждена была нанять адвоката для защиты в суде на бракоразводном процессе – мой отец уже больше года жил у другой женщины и подал заявление на развод с мамой. Но через патологическую жадность, внезапно, решил через суд отобрать всё движимое и недвижимое имущество (вплоть до старой, много раз ремонтировавшейся мебели и посуды). Я учился в училище и не мог присутствовать на этих позорных судебных слушаньях (только по телефону поддерживал маму), но решил тайно заработать денег, чтобы помочь финансово маме.
Самым надёжным, но физически тяжёлым способом заработать деньги можно было на разгрузке вагонов по вечерам или ночью. Конечно же, никто мне официально увольнительную не выпишет – нужно рисковать и идти в самоволку. Договорился со старшиной и друзьями со своей группы, чтобы откликнулись на перекличке и бегом на товарную станцию, на разгрузку вагонов. Там не спрашивали документов и рассчитывались по окончании работы наличными. Обязательно выставлялся друзьям, а остальные заработанные деньги маме с младшим сыном на оплату адвоката. И так до конца суда, который присудил маме с младшим сыном, из нашей двухкомнатной квартиры – одну комнату с кухней, мебелью и кухонной посудой. Сразу же после суда, отец продал отсуженную комнату, чужим людям и маме пришлось жить в комнате на 12-ть кв. м со взрослым сыном до тех пор, пока его не призвали на военную службу.
Если честно, я был счастлив, что наконец-то у мамы спокойная жизнь. Без хамства и пьяных дебошей, угроз от подонка, который не достоин её мизинца. Я был горд, что смог вовремя заработать (пусть и нелегально), чтобы помочь маме, но, как оказалось, этот метод заработка мог существенно навредить мне – если бы не помощь моего друга Васи Колоды. Уже через несколько дней после работы на разгрузке вагонов, меня через дежурного вызвали к замполиту училища. Почти два часа продолжался допрос – ему, как я понял, точно донесли сколько раз я бегал в самоволку, но мотива этих побегов он не знал и документально что-то доказать не мог. Ни один мой товарищ не выдал меня, что бесило его, и он клялся, что выгонит меня из училища, если я не докажу своей невиновности. Дело в том, что этот замполит – бывший кабинетный, штабной офицер, не пользовался среди курсантов авторитетом и был замечен в подслушивании разговоров курсантов и доносах о них в спецотдел. Пришлось на ходу придумать легенду – в самоволке помогал старой бабушке перекопать огород (знал, что у Васи, моего друга, в Кременчуге жила родственница-старушка). Вот замполит и приказал на следующий день отвести его к ней. Если она не подтвердит мой рассказ – мне не быть курсантом. И вот, с утра, после подъёма, пешком почти через весь город, по маршруту, нарисованному Васей и тщательно изученному мной, дотащились до дома бабушки, которую до этого никогда не видел. Она так искренне меня поприветствовала, благодарила за помощь инвалиду войны, ещё и троячку сунула мне в карман – на папиросы. Пока этот дятел-замполит выспрашивал у неё все подробности, у меня искренние слёзы на глазах появились. После этого, очень “любознательный товарищ” молча, развернулся и пошагал на автобус, хотя бабушка и приглашала его на пирожки с чаем,а я остался. Как только он исчез с наших “честных” глаз мы пошли в дом, где за столом сидел мой друг Вася (сказал – еле успел забежать в комнату перед нашим появлением) и спокойно наливал нам с бабушкой чай! Как же мне везло в жизни – сколько ж раз мне помогали люди, которые жили рядом со мной!
Вспоминая то, уже такое далёкое время, когда почти три года учился, осваивал азы профессии, о которой мечтал с детства, поражаюсь и оцениваю чувства и мысли ещё довольно молодого парня, который за такой короткий жизненный срок, испытал на своей шкуре все “прелести” послевоенной голодной, нищенской жизни. Я уже знал и мог трезво отличить подлость от искренности и сделать верные выводы. В то время мы не имели (даже в мечтах о таком не фантазировали) ни мобильных, ни смартфонов, ни ноутбуков – зато, сколько нового в литературе, в поэзии узнавали, погружаясь в журналы, книги. Часами засиживались в библиотеке или в “Красном уголке” после отбоя. Сейчас уже не помню её имя, но вспоминаю с огромной благодарностью и уважением молодую девушку-библиотекаря, которая умела заинтересовать нас, балбесов и поэзией, и новостями искусства, театральной жизни. С тех курсантских времён в моём сознании были заложены любовь и понимание поэзии Асадова, Мандельштама, Шевченко, Волкова, Крохиной и этот список можно расширять бесконечно, а в прозе она открыла мне Булгакова, Герцена, классиков французской литературы. Кроме библиотеки она преподавала нам “Основы культуры, этики”. Чтобы как можно глубже изучить новое в искусстве и литературе я пытался использовать каждую минуту своего свободного времени, а также максимум времени в нарядах, когда должен часами, ночами дежурить возле тумбочки, в охране Государственного Знамени или охраняя самолёты и склады ГСМ на аэродроме Б. Кахновка. Личный состав отдыхает, спокойно спит, а ты службу несёшь на посту со старым охотничьим дробовиком и заодно культурно развиваешься, читая принесённую с собой литературу (главное, чтобы проверяющий незаметно не подкрался).
Глава 10
Сейчас, вспоминая то прекрасное, наполненное новыми впечатлениями время, с таким удовольствием перебираю дни, странички своей жизни, интересного обучения в той, настоящей школе лётного мастерства. Главное, мы были под постоянным контролем и вниманием чудесных преподавателей, воспитателей, инструкторов, командиров, которые имели огромный опыт, большой объём знаний, чтобы из неопытных, только начинающих взрослую жизнь парней, воспитать и обучить настоящих пилотов. Хоть и приходилось много времени тратить на изучение авиационной, профессиональной литературы, это не мешало находить время и силы для занятий спортом (лыжи, волейбол), делать авиамодели, которые потом дарили преподавателям, инструкторам. Удивляюсь сейчас – где находили время на всё это? Да, первый курс учёбы был самым тяжёлым – во-первых, нужно было ломать своё я, подчиняясь правилам и требованиям внутреннего распорядка училища, во-вторых, уметь преодолеть усталость от суточных нарядов, работы на строительстве новых казарм, спорткомплекса, работы по благоустройству всей территории училища. Приходилось сдерживать какие-то свои желания, но не все желающие стать лётчиками, выдерживали такие нагрузки.
Один из нашей группы – грузин Дато, как говорили его друзья, стал злоупотреблять наркотиками (он был из семьи высокопоставленных членов правительства в Тбилиси и не терпел никаких притеснений), сколько мы его не уговаривали, он таки бросил учёбу. А вот другой парень из Дальнего Востока, шахтёр на золотодобывающих шахтах, изучив теорию на первом курсе, после нескольких полётов, внезапно заявил: “Я не смогу летать – я боюсь, под землю, в шахте до 1000 метров опускаться не боялся, а в самолёте страх до потери сознания!” Да, было и такое, очень хороший парень, трудяга, надёжный товарищ, а пришлось с ним попрощаться. Особо вспоминаю случай, который произошёл с моим другом Виктором из Харькова (я уже рассказывал об этом в одном из своих рассказов) – в детстве он получил психологическую травму, он оказался свидетелем гибели его младшей сестры, а результат этой травмы проявился, уже когда начались полёты. Дежурный командир эскадрильи вовремя заметил отклонения в психике и его отправили на лечение. Для меня это была большая трагедия. Но основной костяк нашей группы, помогая друг другу, успешно преодолевали трудности учёбы и с нетерпением ждали начала лётной практики на аэродроме.
И это, правда, тебя всё время переполняет радость, от того, что ты смог приворожить свою судьбу и она даёт тебе возможность осуществить свою детскую мечту. Для меня это было чудом – из миллионов, только малое количество становятся пилотами! Такой подсчёт меня воодушевлял! И вот наконец-то нас, служебным автобусом, вывозят на аэродром в Градижск. Очень быстро, с весёлым азартом, размещаемся в казарме – койки всех, с кем подружились, находятся в одном кубрике, в одном углу рядом, чтобы была возможность общаться не только днём, но и вечером, после отбоя – делиться друг с другом вполголоса, шёпотом какими-то своими мыслями, сокровенным. И вот первое общее построение и командир нашей эскадрильи представляет нам наших пилотов-инструкторов, которые должны научить нас азам лётной профессии. Все инструктора с огромным опытом лётной работы, а для нас, неопытных мечтателей, они вообще являлись полубогами авиации. Почему-то со всех представленных нам инструкторов более всего запомнился, мой инструктор – Пошивайло Алим Степанович и инструктор – Зализный Гаврила Иванович. Он обладал мощным, сочным голосом и в дальнейшем, когда проводился ежедневный разбор полётов, остальные инструктора часто приказывали своим группам внимательно слушать разбор полётов и указания Гаврилы Ивановича. Это было действительно интересно – он удачно использовал не литературную, а простую рабоче-крестьянскую речь, расцвечивая и приукрашая её, время от времени, солёными матерными поговорками. И это, после тяжёлых, выматывающих полётов чудесно развлекало нас и поднимало нам настроение. Особенно нас веселило, как на его методы воспитания будущих пилотов реагировала единственная инструктор-женщина. Весь вечер, мы затем упражнялись в остроумии, вспоминая каждое высказывание такого выдающегося разбора. Но, должен отметить, что в дальнейшем, когда больше узнавали инструктора Зализного, то понимали, что он на самом деле очень отзывчивый человек, всегда придёт на помощь курсанту и, к тому же – грамотный и опытный пилот!
И наконец-то, о моём лучшем учителе мастерству в лётном деле – пилоте-инструкторе Алиме Степановиче Пошивайло! Высококлассный военный лётчик, списанный в резерв из-за преступного приказа “кукурузного гения” – Хрущёва о сокращении военной авиации в пользу развития стратегических ракетных сил. Лётную военную службу проходил на Севере, г. Анадырь, а сейчас был принят пилотом-инструктором в КЛУ ГА. Во время первого знакомства с нашей группой он вдруг спросил: “Кто желает первым лететь со мной и испытать свои силы при выполнении фигур высшего пилотажа?” Не знаю, как это случилось, но я первым вылетел со строя и подошёл к нему. Он лично помог мне залезть в кабину ЯК-18-го, застегнул и проверил ремни безопасности и предупредил: “Никаких ручек и тумблеров не трогать, внимательно слушать и чётко выполнять все мои команды, вести радиосвязь буду сам – это у тебя ознакомительный полёт”. Большего счастья, радости я себе представить не мог! Это чувство восхищения до сих пор хранится где-то глубоко в моей душе! Первый взлёт и я на месте пилота впервые на такой высоте, в воздухе! Сейчас, после стольких лет личной лётной практики нелегко описать те чувства, когда я, неопытный пацан, испытывал все те перегрузки при выполнении мёртвой петли, бочек и с восторгом рассматривал землю под нами далеко внизу, в перевёрнутом полёте! Это было захватывающее, чудесное чувство и оно теперь навсегда со мной! Весь комплекс высшего пилотажа выдержал достойно с улыбкой!
Продолжение: https://dzen.ru/a/Zcdo7PzQlArXNSU1
Предыдущая часть: