В предыдущей части:
Сатору после экзекуции, устроенной ему Нэцу и Юдзу, размышляет о том, что крепко завяз в мире криминала. Он начинает беспокоиться о Нодзоми и решается зайти к ней в номер, пока она спит. Его неосторожное поведение приводит к серьезной ссоре, и Нодзоми в ярости уезжает одна.
***
Нодзоми выжимала газ, мча по пустынному предрассветному шоссе. За окном убегающий вспять пейзаж отлетал и сливался в однообразное серое полотно с яркими вкраплениями отдаленной зелени.
Телефон, закреплённый на приборной доске, зажужжал и завибрировал. «Сатору» – высветилось на экране обозначение входящего звонка.
Нодзоми отвела взгляд от надписи и слегка скривила губы.
Пять оргазмов! Что за фантазия?! Вот придурок! Да хоть десять! У меня такие оргазмы были, что тебе и не снилось!.. Что-то знакомое... Пять оргазмов...
Ещё тогда, когда Сатору с непривычным для Нодзоми достоинством парировал её оскорбления, в её памяти что-то всколыхнулось. Но она была так взбешена, что предпочла отмахнуться от сторонних мыслей и сосредоточилась на беспримерном «скотстве», как она про себя назвала всё случившееся.
И вот размышления снова навели её на курьёзные слова, брошенные Сатору с особым выражением, и Нодзоми как будто бы почти уловила ускользающий краешек неясного воспоминания, но тут телефон снова засигналил «Сатору».
Нодзоми досадливо поморщилась и хмыкнула.
Надо отдать ему должное: он не сдаётся. Уже десять пропущенных звонков! Упёртый. Как баран! Как бычок! Нет, телёнок! Вот подходящее для него слово! Телок безмозглый! На такого-то и злиться как-то глупо. А она злится?
Она зла на себя!
Давно ведь знала к чему дело идёт! Ну что я за дура! Зачем я вообще с ним связалась!?
Затем, что он помогает. А помощь тебе нужна. Вот ты едешь, невыспавшаяся, непозавтракавшая. Даже не знаешь, где можно остановиться, перекусить, отдохнуть. Кто всем этим занимался? Сейчас ты вообще могла бы спокойно дрыхнуть на заднем сиденье, а вёл бы Сатору. А?
Ничего! Я справлюсь! Кстати, а куда я еду?
Кажется, пары алкоголя ещё не до конца выветрились из мозга. Нодзоми с трудом восстанавливала в памяти свои вчерашние изыскания. Перед сном она точно что-то выяснила.
Чёрт! Надо было выспаться!
Поколебавшись, Нодзоми решила съехать с шоссе. Возможность подвернулась только через пару километров. За это время Сатору успел позвонить ещё два раза, а восток отчётливо порозовел. Поворачивая, Нодзоми в зеркале заднего вида зацепилась взглядом за белый Лексус[1]. Машина, словно в нерешительности, замедлила ход и повернула вслед за Нодзоми.
Ну и что? Совпадение!
Лексус держался позади на приличном расстоянии, и разглядеть водителя или кого-то ещё в салоне было нереально. Нодзоми сужала глаза, напрягала зрение и даже несколько раз демонстративно обернулась: пусть знают, что она их заметила. Лексус между тем ехал, не ускоряя, и не замедляя хода, словно испытывал терпение Нодзоми. Вот на дороге показался юркий грузовичок, принялся обгонять все впереди идущие машины, с шумом пронёсся мимо Тойоты. Лексус сохранял прежнюю дистанцию.
Почему эта машина так странно себя ведёт? Там Нэцу?
А может, я надумываю?
Лексус услужливо пропустил вперёд ещё один автомобиль.
Да нет же! Не надумываю! Это явно он, то есть они! И они меня преследуют!
Нодзоми почувствовала, что, несмотря на работающий в салоне кондиционер, её бросило в жар, а под ложечкой забирал ледяной ужас.
Ага, подруга! Проняло тебя таки!
Но ведь не зря Сатору что-то там лопотал о возвращении Нэцу и Юдзу. И вид у него был довольно помятый.
Нодзоми припомнила опухшее лицо и красные глаза.
Не я же его так отмудохала? Я вообще только в лоб его толкнула, разок, можно сказать даже легонько. Да, конечно, переносицу тоже я ему разбила. Но не всё же лицо! А этот Нэцу тот ещё отморозок! Вполне себе верю, что он и приложил руку! Да и Юдзу! Непонятный тип, но вряд ли лучше – Голем безликий – брр!
Нодзоми передёрнуло то ли от страха, то ли от отвращения. И она вдруг резко свернула на обочину и остановилась. Прижавшись к рулю, она во все глаза следила за таинственной машиной.
Лексус, к её удивлению, набрал скорость и вихрем промчался мимо. Как Нодзоми ни старалась, единственное, что ей удалось заметить, в автомобиле было два человека: один – за рулём, второй – на пассажирском сиденье рядом.
Две тёмные неопознаваемые фигуры.
Негусто! Если это они, и они следили за мной, то почему не остановились? А почему они Сатору избили? Если, конечно, это они... То их, допустим, волнуют мои поиски. Но избивают они Сатору...
Но едва Нодзоми погрузилась в любопытные умозаключения, как их снова прервал назойливый телефон.
Ну сколько можно!
Нодзоми с тяжёлым вздохом взглянула на светящийся экран.
Ого! Почему «Ито»?
В душу закралось недоброе предчувствие, и всё же она ответила. Голос на другом конце встретил её возмущённым: «Блять!»
Нана!
Нодзоми поняла трюк. С Наной по доброй воле она бы не стала говорить.
Тем более, что разговор с ней всегда начинался и заканчивался руганью. Всё, что сестра могла ей сказать, Нодзоми знала наизусть: «Мужики – мудаки грёбаные, а ты – дура набитая, что ради них вечно жопу рвёшь!» И так каждый раз!
Кстати, с чего вдруг она ей звонит?
– И тебе привет! Ты чего это ни свет, ни заря?
– Когда ты уже с головой начнёшь дружить, идиотина! Ребёнка до истерики довела. Звонит мне, рыдает, слова сказать не может. Вот скажи на милость, ЧЕГО ты добиваешься? Титула «Матери года»?
Ничего себе сумбур!
– Нана! Нана! Притормози! Кто кому звонил? Кто в истерике? Ты?
– Да и я тоже! В ахуе от тебя! Ты с якудза решила потягаться, дурилка? Они же тебя размажут и мокрого места не останется. Включи уже соображалку!
Ясно! Сатору нажаловался. Вот скотина! Теперь дочь и сестра места себе не находят. Разумное зерно, конечно, в словах Наны есть, но...
А что «но»? Она права на все сто! Разве не ты сейчас перетрусила и всего лишь из-за какой-то машины?
Но, подавив сомнения, Нодзоми выровняла дыхание и ответила как можно спокойнее:
– Не драматизируй! Это Сатору вам наплёл про якудза? Я пока видела только двух парней. И то не понятно, следили они за нами или Сатору нафантазировал от большого ума.
– Значит, Сатору нафантазировал? – скептическим тоном переспросила Нана.
И тут Нодзоми озарило: нафантазировал, Сатору, пять оргазмов, Нана.
Чёрт возьми! Как же она раньше не догадалась!
И не успев хорошенько обдумать сделанное открытие, Нодзоми радостно ляпнула:
– Ага! Он ещё тот фантазёр! Вот, к примеру, о «пяти оргазмах» мне затирал? Как думаешь, к чему бы это?
Нана, ругнувшись, нажала отбой.
Нодзоми ехидно улыбнулась, но сейчас же помрачнела.
Не надо было так!
Она сожалела не о том, что вдруг заговорила с сестрой о той давней ночи, нет, ей было стыдно за то, КАК она это сделала.
С насмешкой и издёвкой, а ведь, для Наны, это болезненная тема. Кому, как не ей, Нодзоми, знать!
Вот что я за дура! Обидела близкого человека. Нана, конечно, тоже хороша, накинулась со своими грубостями. А вообще, нечего себя оправдывать! Нана волнуется и не зря, по правде говоря. А я её под дых ударила, к тому же исподтишка! Нечестно!
Нодзоми грустно посмотрела на телефон.
Надо набраться смелости, и перезвонить Нане, и извиниться.
Но Нана перезвонила сама.
– Хорошо! Можешь издеваться, если тебе от этого легче. Да, я была влюблена в твоего Муни-Лунатика! Ну! – боевито начала она.
– Нана, прости! Я не должна была...
– Должна-должна. Давно надо было об этом поговорить, – не поняв сути извинений, перебила Нана. – В своё оправдание я могу сказать, что учёные давно установили, любовь – это биохимические реакции в мозгу, над которыми человек не властен. Так что моей вины тут нет – я его не выбирала! Мозг выбрал за меня, увы... Увидела его однажды на кампусе: такой высоченный, мощный, а лицо растерянное – забавно! И очки эти ещё, круглые! Какой-то он был трогательный, не знаю. Я его почему-то сразу изо всех выделила. Мы с тобой стояли, болтали. А он просто шёл мимо. Как же мне захотелось, чтобы он на меня посмотрел! И я засмеялась на ровном месте, помнишь? Ты даже рот открыла от удивления, что это я смеюсь ни к селу, ни к городу. И он посмотрел на нас. Но увидел, видимо, только тебя. Вот так...
– Нана, милая! Какая же я бесчувственная сука!
– Да ты тут ни при чём, – снова не поняла сестру Нана. – Я влюбилась в него, он влюбился в тебя, а ты вообще – в этого, как его?
– Кадзуки, – смиренно подсказала Нодзоми и глубоко вздохнула.
– Не вздыхай! Никто не виноват. Судьба! Жизнь, вообще, – такая штука. Не лишена иронии, в общем-то. А как ты узнала? Он догадался?
– Нет, он думает, что это была я. То есть той ночью, когда...
– Да-да, – снова не дала договорить Нана.
Видно, ей было мучительно слышать свою историю из чужих уст, и она поспешила объяснить всё сама:
– Да, я знаю, что он так думает. Но ты не думай, я не притворялась тобой. Это всё случайно получилось, из-за темноты, наверное, и из-за волнения, – Нана нервно сглотнула, но едва Нодзоми протянула недоумевающее «Ааа», как она заговорила снова: – Я сама сначала не поняла. Была уверена, что он именно ко мне пришёл. Даже спросила его, он что, меня любит что ли? У меня в голове тогда сразу картина сложилась: он слишком стеснялся признаться мне, поэтому стал за тобой ухаживать, чтобы быть ко мне поближе. Вот идиотка! Любовных манг начиталась! Дура! Но ты не думай, я была очень рациональна и даже проверила его на вшивость. Говорю ему: «А я тебя не хочу! Уходи!» Думаю: «Если это у него не любовь, а всего лишь спермотоксикоз разыгрался, то просто так он не уйдет. Начнёт меня уламывать». Но твой Муни с честью выдержал экзамен. Готов был по первому моему, то есть, получается, твоему слову, уйти несолоно хлебавши. Представь! Ладно, не буду сопли разводить. Ну и дальше... Дальше ты знаешь, что было. Да, те самые волшебные оргазмы. Пять. И всё это время я считала, что он любит меня, Нану то есть. А потом он сам проболтался! Вот и кончилась сказка...
Нана замолчала и как-то странно задышала. Неужели заплакала? У Нодзоми сжалось сердце.
– Как же он не понял? Вот дурак! – Нодзоми попыталась разозлить сестру, лишь бы она сейчас не горевала.
– Потому что очень хотел верить, что ты его любишь. Самообман – великая сила. Я тоже обманулась. Ну да ладно... Всё в прошлом! А кто прошлое помянет, тому и глаз вон, так ведь? – сквозь слёзы попробовала отшутиться Нана.
– Нет, милая, ничего не в прошлом. Вы должны решить это между собой, – вдруг напористо заговорила Нодзоми.
– Ты что!? Рехнулась!? – возопила в ответ Нана.
Слёз как и не бывало. Узнаю сестричку! Молодец!
– Да! Это знак! Вам надо разобраться в своих чувствах, – поднажала Нодзоми.
– Да мать твою! Ты издеваешься что ли?! Хочешь меня ещё и перед ним дурой выставить? Не собираюсь я ничего ему говорить и выяснять! И ты смотри! Держи язык за зубами! Или ты мне не сестра! – разбушевалась Нана.
– Но послушай!
– Ничего не хочу слышать!
– Но!..
– Завали! – рявкнула Нана на прощание и отключилась.
Нодзоми задумалась.
А ведь им, и правда, надо поговорить, Сатору и Нане. Не должно так продолжаться. Тем более Сатору, оказывается, верит в судьбу. А что если та ночь была судьбоносной, а они оба её проморгали. Превратили в трагедию то, что могло принести им счастье. Что там Нана говорила об иронии? Это уже не ирония никакая, а злой сарказм! Бедная Нана! Какая же она ранимая под своим панцирем грубости и цинизма.
И зачем ты хочешь свести свою сестру с этим куском дерьма?
Нет, ну зачем же так? Он тоже человек.
Говнистый человек!
Человек с некоторыми слабостями.
С многочисленными слабостями. Как ты сказала? Средоточие пороков! Вот именно!
Нет, Сатору не насквозь порочен. Он много лет чувствовал себя преданным. И это изъело его душу. С Наной случилось почти тоже самое. И разве кто-то узнает в ней теперь девчушку-хохотушку, беззаботную стрекозу, с кучей поклонников? Она стала озлобленной и язвительной, но её я прощаю, её я понимаю. Ведь она страдает, а значит, имеет право выплёскивать свой гнев на окружающий мир, да?
Не знаю, кто и на что там имеет право. Но Нана никого не пыталась склонить к близости против его воли!
Как знать?
Брось! Ты что, уже его оправдываешь?
Нет, не оправдываю! Это было отвратительно! И никто не заслуживает испытать такое. Но...
Но? Разве здесь есть «но»?
Но он всего лишь поцеловал меня. А потом я ударила его ногой в лицо, и он даже не возмутился. Насильники так себя не ведут.
Умоляю тебя! Ты и убийце найдешь оправдание?
А разве я не права! Сатору ведь, и правда, никогда не срывался. И это удивительно. Я столько раз бросалась на него с кулаками, а он даже в сильном гневе не выходил из себя настолько, чтобы поднять на меня руку. Он терпеливый, и уступчивый, и стойкий, и верный. Как Нана сказала, есть в нём что-то трогательное.
Золото, а не мужчина, да?
Я не хочу сказать, что он идеал. Далеко нет. Но у него есть свои сильные стороны.
Тебе просто трудно признавать, что ты так ошибаешься в людях.
Я просто стараюсь быть объективной. Нельзя ставить крест на человеке. В нем есть скрытые достоинства.
Тайное сокровище под горой дерьма!
Нет... нет... он ещё раскроется, ещё очнётся.
Ты засыпаешь?
А? Что?
Ты же спишь!
«А ещё он хорошо готовит!» – эта мысль разбудила Нодзоми. И она засмеялась.
***
Утреннее здание автобусной станция кишело людьми, шумело, суетилось и пестрело магазинчиками, и бодрило музыкой из громкоговорителей. Хотя в школах и детских садах, насколько помнила Нодзоми, ещё не начались каникулы[2], повсюду толклись семейные с детьми. И малышня, не стесняя себя условностями, веселилась напропалую не только на игровой площадке, украшенной к Танабате[3] высоченным бамбуком, но и на фудкорте, но и у билетных касс да и вообще путалась под ногами и верещала везде, где только вздумается.
Нодзоми, отвыкшая от такого безудержного проявления детской непосредственности, постоянно налетала то на одного, то на другого баламута, спотыкалась, беззлобно чертыхалась и смеялась своей неуклюжести: «Совсем я одичала, как Нана говорила».
И вдруг она почувствовала себя свободной и живой, здесь среди броуновского движения толпы, ей внезапно стало легко, как будто и её тоже накрыла бьющая через край бурливая энергия сотен людей, занятых немудрящими развлечениями: шопингом, ресторанами, играми в автоматах, на площадках и в павильонах. И Нодзоми наконец-то расслабилась
Она, не торопясь, перекусила в итальянской кафешке, зарядилась двойным американо и, шатаясь по сувенирным лавочкам, принялась лениво раздумывать, успеет ли она до обеда доехать до Сига[4].
Сегодня она уснула за рулём. Не во время движения, к счастью, но всё равно – тревожный звоночек! Надо отдохнуть. Может, добраться до ближайшего города – Накацугава[5], кажется, – и хорошенько там выспаться?
Но Нодзоми не хотелось терять день просто так.
Правда, немного вздремнув в дороге, она вспомнила, что накануне таки да, кое-что выяснила: ехать в Кисо и Гудзё[6] уже не имело смысла. В первом случае искомые заведения закрылись чуть ли не в год её ареста. А во втором – наоборот открылись относительно недавно.
Получается, надо было ехать дальше.
Или получается, что у неё два выходных дня? Можно, побаловать себя ничегонеделаньем, побездельничать, полениться, насладиться летом, побродить по улочкам Накацугавы: типичная глубинка, из которой молодёжь так жаждет вырваться, но по которой потом всю жизнь тоскует сердце.
Совсем разомлев и размечтавшись, Нодзоми купила рожок мягкого мороженного и с давно забытым наслаждением бесцельно побрела по террасе третьего этажа. Останавливаясь у перил, смотрела на разношёрстную публику, слонявшуюся на нижних этажах, смаковала сливочно-ванильный вкус и, кажется, впервые забыла обо всём на свете: фигуры Сатору, Нэцу и Юдзу поблекли. Даже недавняя ссора с Наной уже не беспокоила её так сильно.
На детской площадке первого этажа, перед увешанным ленточками и записочками бамбуком разыгралась любопытная сценка. Нодзоми сначала никак не могла сообразить, из-за чего так отчаянно расплакалась стоявшая там девчушка. Но, проследив за жестами заинтересованных зрителей, она наткнулась взглядом на потерянный воздушный шар. Вырвавшаяся на свободу гелиевая голова злодейски улыбающегося Байкинмана[7] застряла на верхушке бамбуковой инсталляции и насмешливо покачивалась там в полнейшей недосягаемости от 4-хлетней малышки и её переполошившихся родителей.
Кое-кто из поспешивших на помощь весьма легкомысленно тряс и раскачивал ствол бамбука, отчего беглец вот-вот грозил сорваться в дальнейшее путешествие. А унизанный золотом позументов местный охранник крутился рядом, растерянный и беспомощный, то и дело без особой нужды поправляя форменную фуражку и сконфуженно горбясь.
Но внезапно праздная толпа родила героя. Мужчина, тонкий и высокий, как сторожевая башня, с журавлиным изяществом вытянулся до невозможных, казалось бы, для человеческого существа метров. В грациозном, почти балетном, махе он захватил рукой блестящий шнурок и с галантным поклоном, тряхнув пышными волосами, вернул шар девчушке.
Каков красавец!
Нодзоми невольно залюбовалась.
Народ одобрительно загудел. Малышка засмеялась. Родители рассы́пались в благодарностях. Но, для Нодзоми, вишенкой на торте стало другое: когда благородный спаситель гордо удалился, обратившись к восхищенной публике спиной, то на обороте его тёмной куртки обнаружилась огромная леопардовая вставка.
«А вот и леопёрд!» – мысленно прокомментировала Нодзоми, а вслух расхохоталась. Леопардовый Супермен здорово её повеселил.
Неужели кто-то неиронично носит леопарда? Ну, кроме модных бабулек? Вот бы Гэндзи посмеялся!
И Нодзоми сразу же стало тоскливо.
Как много диковинок припасла она для него! Неужели все они так и останутся при ней? Невостребованные сокровища...
Ну нет! Хватит кукситься! И хватит филонить! Давай-ка за дело, милая! Погуляла – пора и честь знать!
Нодзоми, оттерев пальцы от молочных подтёков, кинула в урну недоеденный рожок и грязную салфетку, и деловито заторопилась вниз.
Продолжение следует.
Читайте часть XVII здесь.
Примечания.
[1] «Лексус» (англ. Lexus; яп. レクサス) – легковой автомобиль премиальной марки, производимый в японской корпорации Toyota Motor.
[2] «Ещё не начались каникулы» – речь идёт о летних каникулах (夏休み «нацуясуми»), которые в японских детских садах и школах приходятся на период с конца июля по конец августа.
[3] «Танаба́та» (яп. 七夕 танабата, Ткачиха, Вега) – традиционный японский праздник, также часто называемый «фестиваль звёзд» или «звёздный фестиваль» (星祭り«хоси мацури»). Не является государственным праздником. Обычно отмечается ежегодно 7 июля. Праздник Танабата очень популярен в Японии. Отмечают его в каждой провинции по-разному, но общей традицией являются фейерверки, парады и праздничное оформление улиц. Также соблюдается обычай развешивать на бамбуковых ветках тандзаку (яп. 短冊) – небольшие кусочки тонкой цветной бумаги с написанными на них желаниями, иногда в стихотворной форме. Праздник связан с японской легендой о Ткачихе и Волопасе. Согласно легенде прекрасная Орихимэ (яп. 織姫, прядущая принцесса, ткачиха) и Хикобоси (яп. 彦星, пасущий коров, волопас) встретились и полюбили друг друга. Недовольный тем, что работа была оставлена, отец Орихимэ разлучил влюблённых, разделив их по обе стороны реки (Млечный Путь), и запретил им встречаться чаще одного раза в году. Каждый год в седьмую ночь седьмого месяца им разрешено встретиться. Ткачихой, или Танабатацумэ, называют яркую звезду Вегу в созвездии Лиры, а Волопасом, или Кэнгю (яп. 牽牛 кэнгю), называют звезду Альтаир в созвездии Орла.
[4] «Си́га» (яп. 滋賀県 «Сига-кэн») – японская префектура в регионе Кинки на острове Хонсю. Площадь префектуры составляет 4017,36 км², население – 1,406,117 человек (1 сентября 2023 года), плотность населения – 352,52 чел./км². Административный центр – город Оцу.
[5] «Накацугáва» (яп. 中津川市 «Накацугава-си») – город в Японии, находящийся в префектуре Гифу. Площадь города составляет 676,38 км², население – 73,683 человек (1 сентября 2023 года), плотность населения – 116,65 чел./км².
[6] «Гýдзё» (яп. 郡上市 «Гудзё-си») – город в Японии, находящийся в префектуре Гифу. Площадь города составляет 1030,79 км², население – 36,958 человек (1 сентября 2023 года), плотность населения – 41,13 чел./км².
[7] «Бáйкинмáн» (яп. ばいきんまん) – персонаж серии детских книг Янасэ Такаси (やなせ たかし) про «Ампанмана» (яп. アンパンマン «Ампанман»), впервые опубликованных в 1968 году, и одноимённого популярного японского детского анимэ, выходящего с 1988 года по сей день. По сюжету, Байкинман – антигерой с планеты Бактерия. Его имя в переводе с японского значит «Человек-бактерия». Его миссия – уничтожить протагониста истории Ампанмана и распространить бактерии по всему миру.