Сейчас идет бурное обсуждение фильма "Мастер и Маргарита".
Лично я против экранизации таких романов!
Читая, каждый представляет образы героев и декорации, в которых происходит действие, в силу собственной фантазии.
Кино же является воплощением видения одного человека.
Один режиссер навязывает своё видение миллионам зрителей.
Но здесь не о фильме.
"Мастер и Маргарита" - та книга, которую можно читать и перечитывать, каждый раз находя в ней что-то новое, а потому, беру роман с собой в поездки.
Вчера вернулся из командировки, и перечитывая роман в очередной раз, задумался:
Булгаков писал книгу с 1928 по 1940 годы. А мы почти ничего не знаем о том времени. Люди постарше знают, что это были годы великих свершений. Рекордные авиаперелёты, рекордные стройки грандиозные планы.
Те, кого накрыла и поглотила волна горбачево/яковлевской пропаганды, знают, что это были страшные годы голода, сталинских (вообще-то ежовских) репрессий и ГУЛАГа.
А быт? Как жили обычные люди?
Сразу становится интересно: оказывается тогда учреждения в стране работали по какому-то непонятному графику.
Действие на прудах начинается "в час небывало жаркого заката, в Москве".
То есть, около 20-ти часов вечера. Но продавщица палатки говорит:
"– Пиво привезут к вечеру, – ответила женщина."
То есть, восемь часов вечера в то время было ещё днём?
А когда же начинался вечер? Берлиоз говорит, что "Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно....Сейчас я зайду к себе на Садовую, а потом в десять часов вечера в МАССОЛИТе состоится заседание,..."
Что же за ритм жизни был в то время? Когда же начинался рабочий день?
Заговорив о беседе с Воландом на Патриарших прудах, подумал вот о чем: Воланд утверждает "... как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?...."
Кажется, что это необыкновенно умно, и с этим не поспоришь. Мы действительно смертны, часто смертны внезапно.
Но это не мешает людям десятилетиями, а иногда и столетиями строить огромные соборы и храмы. Умирали инициаторы строительства, умирали архитекторы, но дело не прекращалось!
Да что там соборы. Государства! Огромные империи создавались веками. И точно так же умирали правители. Многие умирали внезапно, но их дело не обрывалось с их смертью. Приходили другие, и первоначальный замысел воплощался!
Один только Карнак строился, перестраивался, расширялся, украшался на протяжении веков.
Подумай Булгаков об этом, и Берлиоз мог бы поспорить с Воландом. Но, увы!
Не подумал автор об этом. Не подумал!
В либеральных кругах почитают Булгакова, как писателя, критиковавшего советскую власть, и потому, как бы, преследуемого советским режимом.
Но вспомните эти десятилетия ХХ-го века: первая мировая война не решила поставленных целей. Все готовились ко второй, зная, что на этот раз Германия не будет пытаться переделить колонии Англии и Франции. Зачем, когда есть СССР, торчащий костью в горле у империалистических стран с их расистской, нацистской идеологией?
Советский Союз прощупывали: конфликты на Дальнем Востоке с Японией, постоянные диверсионные вылазки банд белогвардейских недобитков, банды басмачей в Средней Азии, фашистский мятеж и война в Испании.
Ценой невероятного напряжения всех сил, СССР создавал современную промышленность и резервную инфраструктуру в глубоком тылу.
А ещё строил красивейшее метро, добротные дома с удобными квартирами.
И у писателей свой дом. Своё объединение. Писателям предоставляют творческие отпуска. У них дачи в Переделкино. Пишите! Творите!
Придуманный Булгаковым и так красочно описанный "МАССОЛИТ" и дом с новыми квартирами писателей существовали в действительности!
Были у писателей и дом Герцена, и дом советских писателей в Лаврушинском переулке. Дачный городок писателей в Переделкино тоже существовал! Были оплачиваемые государством творческие командировки писателей, были гонорары и премии. Были и загранкомандировки.
Естественно, была взаимная ревность переходящая в ненависть, свары и доносы, но так было и так будет всегда в любом обществе. Моцарт и Сальери.
Перечитайте описание "МАССОЛИТА", писателей, литературных критиков:
"...На дверях первой же комнаты в этом верхнем этаже виднелась крупная надпись «Рыбно-дачная секция», и тут же был изображен карась, попавшийся на уду.
На дверях комнаты N 2 было написано что-то не совсем понятное: «Однодневная творческая путевка. Обращаться к М. В. Подложной».
...
"...открывался роскошный плакат, на котором изображена была скала, а по гребню ее ехал всадник в бурке и с винтовкой за плечами. Пониже – пальмы и балкон, на балконе – сидящий молодой человек с хохолком, глядящий куда-то ввысь очень-очень бойкими глазами и держащий в руке самопишущее перо. Подпись: «Полнообъемные творческие отпуска от двух недель (рассказ-новелла) до одного года (роман, трилогия). Ялта, Суук-Су, Боровое, Цихидзири, Махинджаури, Ленинград (Зимний дворец)».
А описание дома "Драмлита"?!
"роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара и что над дверьми золотом выведена надпись: «Дом Драмлита»."
Вам не кажется, что всё это пропитано ревностью, завистью, и квартирный вопрос не обошел стороной самого автора?
"Всякий посетитель, если он, конечно, был не вовсе тупицей, попав в Грибоедова, сразу же соображал, насколько хорошо живется счастливцам – членам МАССОЛИТа, и черная зависть начинала немедленно терзать его. И немедленно же он обращал к небу горькие укоризны за то, что оно не наградило его при рождении литературным талантом, без чего, естественно, нечего было и мечтать овладеть членским МАССОЛИТским билетом, коричневым, пахнущим дорогой кожей, с золотой широкой каймой, – известным всей Москве билетом."
Ещё мы узнаём, что Советская власть очень заботилась о талантливых ученых:
"Маргарита была женою очень крупного специалиста, к тому же сделавшего важнейшее открытие государственного значения. Муж ее был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену. Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата.
Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита Николаевна могла купить все, что ей понравится. Среди знакомых ее мужа попадались интересные люди. Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу."
В романе сквозит мысль о том, что власть затравила Мастера, написавшего роман о Понтии Пилате?
Вопрос: - А на хрена этот роман нужен был стране, лихорадочно готовящейся к войне, строящей заводы и электростанции, машины и оружие, дома и школы и многое, многое-многое другое?
Представьте себе, что в детском садике готовят утренник ко дню Матери. Все детки старательно учат-разучивают стихи и песенки про любимых мам, и вот наконец наступает долгожданный утренник. Нарядные дети, нарядные, взволнованные мамы и папы с телефонами и камерами. Дети поют, читают стихи.
У родителей слезы умиления на глазах. Доходит черед Вовочки и он громко, с выражением, читает:
- Лассказать вам сказку, как дед наслал в коляску
И поставил в уголок, чтоб никто не уволок?
Бабка думала - валенье, и намазала печенье!
Дети думали - халва, съели всё его до дна!
Ну вот нравится оно Вовочке! Вовочка считает, что оно очень смешное!
И Вовочка решил на мамином празднике прочитать именно его, чтобы всем было весело. Это же так весело, когда дед насрал в коляску!
Не понравился пример? Очень грубо? А почему в стране, где церковь полностью отделена от государства, где на всех уровнях ведется антирелигиозная пропаганда, должны радостно приветствовать автора романа о Понтии Пилате и Христе?
Точно так же, как на детском утреннике неуместны хулиганские стишки про деда, насравшего в коляску, так и этот роман неуместен в данном государстве.
Стране нужны произведения, которые бы вдохновляли людей на трудовые подвиги, великие свершения, просвещали, в конце-концов, учили элементарной гигиене, потому, что и этому надо было учить людей.
И страна печатает авторов таких произведений. Для них строятся дома и дачи, им платят гонорары, их хвалят в газетах.
"Кто платит деньги, тот заказывает музыку".
А Мастер таскает и таскает свой, пусть очень талантливо написанный, роман по редакциям, требуя, чтобы его непременно напечатали.
ЗАЧЕМ?
Чтобы прославиться? Чтобы получить удостоверение писателя-члена "МАССОЛИТА", а с ним возможность ходить в ресторан "Грибоедова" и получать прочие преференции советского писателя?
Или Мастер просто психически нездоровый человек?
"...Историк по образованию, он еще два года тому назад работал в одном из московских музеев, а кроме того, занимался переводами", "Жил историк одиноко, не имея нигде родных и почти не имея знакомых в Москве."
" – Вы были женаты?
– Ну да, вот же я и щелкаю... на этой... Вареньке, Манечке... нет, Вареньке... еще платье полосатое... музей... впрочем, я не помню."
Перед нами абсолютный интроверт. Полностью замкнувшийся на себе самом, человек, которые не видит, не замечает людей вокруг себя. Сирень и клён - да!
Огонь в печурке - да! Раковина в прихожей - да! Предметы, доставляющие ему наслаждение, он помнит, но вспомнить имя женщины, на которой был женат, не может!
Как же он женился? Как они жили? В конце-концов, секс у них был, или нет?
Ещё не дописав романа, он уже, авансом, принимает звание Мастера.
Он настолько уверен в своей гениальности, что учит известного поэта больше стихи не писать.
Прочитав однажды какие-то стихи, которые ему почему-то не понравились, он решает, что все все поэты - сплошь бездарности:
"Отчитав таким образом Ивана, гость осведомился:
– Профессия?
– Поэт, – почему-то неохотно признался Иван.
Пришедший огорчился.
– Ох, как мне не везет! – воскликнул он, но тут же спохватился, извинился и спросил: – А как ваша фамилия?
– Бездомный.
– Эх, эх... – сказал гость, морщась.
– А вам, что же, мои стихи не нравятся? – с любопытством спросил Иван.
– Ужасно не нравятся.
– А вы какие читали?
– Никаких я ваших стихов не читал! – нервно воскликнул посетитель.
– А как же вы говорите?
– Ну, что ж тут такого, – ответил гость, – как будто я других не читал? Впрочем... разве что чудо?..."
Это при том, что Бездомный - известный поэт, а сам Мастер - автор, одной книги, которая пока не издана, широкой публике незнакома и неизвестна, и прочитана Маргаритой, безумно влюбленной в Мастера.
"Я Пастернака не читал, но осуждаю!" - позиция Мастера, озлобленного на весь пишущий мир, непризнанного гения.
Кстати, кто-то может объяснить почему поэт обязательно должен ненавидеть власть? Почему поэт не может быть убежденным, искренним сторонником власти?
Именно эта интровертность вкупе с абсолютной убежденностью в своей гениальности толкали автора мотаться по редакциям и добиваясь издания своего романа.
Как же?! Он - Мастер! Он написал гениальный роман! Все должны трепетать от счастья, испытывать оргазм и благодарить судьбу за то, что им выпала честь напечатать этот величайший, гениальный, непревзойденный труд.
По роману именно так и было. Автор с маниакальной настойчивостью таскается по редакциям, добиваясь публикации своего романа.
Иначе с какой стати ведущие литературные критики вдруг обрушились на него со статьями в центральных газетах, если раньше он ничего не писал и в литературных кругах был неизвестен? Что-то переводил, Булгаков, правда, не уточняет что именно. Можно переводить Шекспира, а можно техническую литературу.
И вдруг одна статья в газете, другая, третья. Роман не напечатан! Ни один критик ничего о нем не узнал бы, если бы Мастер не достал всех своим настойчивым желанием напечататься!
Да и авторы статей критикуют не роман, а автора, "пытающегося протащить пилатчину."
Интроверт, с какой-то гипертрофированной, патологической замкнутостью на самом себе, критику не пережил и, осознав, что его психика не выдерживает, сам отправился лечиться.
И вот тут о клинике и вообще о медицине довоенного СССР.
Оказывается в стране строились суперсовременные больницы, оборудованию которых удивлялись даже иностранцы.
"Полежав некоторое время неподвижно в чистейшей, мягкой и удобной пружинной кровати,.."
"Женщина же тем временем, не теряя благодушного выражения лица, при помощи одного нажима кнопки, увела штору вверх, и в комнату через широкопетлистую и легкую решетку, доходящую до самого пола, хлынуло солнце. За решеткой открылся балкон, за ним берег извивающейся реки и на другом ее берегу – веселый сосновый бор.
– Пожалуйте ванну брать, – пригласила женщина, и под руками ее раздвинулась внутренняя стена, за которой оказалось ванное отделение и прекрасно оборудованная уборная.
Иван, хоть и решил с женщиной не разговаривать, не удержался и, видя, как вода хлещет в ванну широкой струей из сияющего крана, сказал с иронией:
– Ишь ты! Как в «Метрополе»!
– О нет, – с гордостью ответила женщина, – гораздо лучше. Такого оборудования нет нигде и за границей. Ученые и врачи специально приезжают осматривать нашу клинику. У нас каждый день интуристы бывают."
А ещё мы узнаём, что при Сталине врачи официально работали на дому, осуществляя частный приём!
"...узнал, что лучшими специалистами по болезни печени считаются профессора Бернадский и Кузьмин, спросил, кто ближе, загорелся от радости, когда узнал, что Кузьмин живет буквально через двор в маленьком беленьком особнячке, и минуты через две был в этом особнячке. Помещеньице было старинное, но очень, очень уютное."
Кстати, в клинику Иванушку предлагал везти частный извозчик.
"Рядом лихач горячил лошадь, бил ее по крупу сиреневыми вожжами, кричал:
– А вот на беговой! Я возил в психическую!"
Вот почему все старательно замалчивают тот факт, что при Сталине в Советском Союзе существовали частные артели, мелкие частные предприниматели и единоличные крестьянские хозяйства, а приусадебные участки крестьян были от 25 соток до гектара?
Ну да бог с ними с сотками и артелями, вернемся к роману.
Я обратил внимание на то , как уважительно Булгаков упоминает в своём романе работу органов НКВД. Как только что-то происходит, тут же раздаются трели милицейских свистков и появляются белые шлемы милиционеров.
И сразу же наводится порядок.
Даже нечистая сила, если не боится НКВД, то опасается.
"– Не валяйте дурака, Иван Савельевич, а слушайте. Телеграммы эти никуда не носите и никому не показывайте.
– Кто это говорит? – взревел Варенуха, – прекратите, гражданин, эти штучки! Вас сейчас же обнаружат! Ваш номер?
– Варенуха, – отозвался все тот же гадкий голос, – ты русский язык понимаешь? Не носи никуда телеграммы.
.....
– Что у тебя в портфеле, паразит? – пронзительно прокричал похожий на кота, – телеграммы? А тебя предупредили по телефону, чтобы ты их никуда не носил? Предупреждали, я тебя спрашиваю?
– Предупрежди... дали... дили... – задыхаясь ответил администратор.
– А ты все-таки побежал? Дай сюда портфель, гад! – тем самым гнусавым голосом, что был слышен в телефоне, крикнул второй и выдрал портфель из трясущихся рук Варенухи."
Казалось бы, обладая таким могуществом, зачем Воланду с его свитой надо было устраивать всю эту возню с Варенухой? Ведь превращали же они червонцы в валюту, этикетки от бутылок нарзана или нахального воробья. Создавали договора и контракты, которые потом бесследно исчезали, сигареты, которые оказывались реальными сигаретами. Пространство раздвигали, время замедляли!
Но чтобы остановить поездку Варенухи в НКВД потребовалось личное вмешательство нечистых.
И ещё совершенно неожиданная мысль, возникшая при чтении романа. Читая описание Москвы, страны, людей, эти заседания с обсуждениями рыбалки, соловьев на даче, мысли об отпуске и поездке в Кисловодск, все эти житейские интриги с квартирами, то есть обычные, очень короткие зарисовки "тогдашней" жизни, я вдруг очень отчетливо осознал весь ужас, весь масштаб катастрофы нападения европейской орды в 1941 году. Сколько было сделано, сколько создано и построено и буквально всё пришлось создавать заново.
