Никто не знает что такое настоящая история, тебе надо увидеть это собственными глазами. Правда некоторые события, даже если узреть лично, тут же захочется забыть, так как кто исчез в их мясорубке, заткнётся на веке, а соглядатаи будут держать язык за зубами из-за трусости или для того, чтобы не проявить, гонимые теперь, взгляды на расклад мироустройства. В Антверпене 1942 года такие происшествия имели место каждую ночь, и чем далее продвигались немцы вглубь советского союза, тем рьянее зверствовали полицаи на просторах оккупированной Европы. И когда один из многих новобранцев в городовые, Вилфрид Вильс, подпевал известную песенку про наблюдающего со стороны за медведем, проходя тем самым условный обряд инициации, всем, и ему в их числе, начальство давало лишь одно наставление: – «Забудьте всё, что давали на двухнедельных курсах, самое главное стоять и смотреть что происходит, не вмешиваясь, точно как в песенке.» Уил, так называли его близкие, не долго проходил проверку наставническим увещеваниям и в одно из первых дежурств умудрился его нарушить, что повлекло за собой ряд необратимых последствий.
Тим Милантс, режиссёр, участвовавший в создании популярных исторических сериалов (Острые козырьки и Террор), драматической многосерийки Ночные вызовы про британского копа, снявший собственные малоизвестные полнометражные драмы, набрал эмпирического веса, и, судя по всему, решился высказаться на, трогающую нерв многие десятилетия, тему. Накопленные знания в работе с прежними проектами, а так же возрастное созревание личности, дало основание самонадеянно полагать, мол, такая работа стала по плечу мастеру. Надо констатировать, что в начальной точке такой порыв можно было назвать самонадеянным, но после просмотра Уила совершенно очевидно, такая вера в себя имела прочные начала, поскольку кино имеет свойство крепкого напитка, который сначала бьёт, словно кувалдой по мозгам, а потом приклеивает у экрана в недвижимом состоянии интоксикации.
Тема истребления народов, не имеющая конца и края, мотив многих трагедий и комедий, имеет пугающее свойство становиться актуальной в самых неожиданных совпадениях. Сочетание исторического полувымысла и происходящего в действительности сложно назвать не зависящими друг от друга событиями. Такое происходит в силу человеческой натуры, которая испокон приносила в жертву одушевлённые предметы и по нарастающей, когда заклания становилось мало, а мозг требовал крови, её запах дурманил сознание одних на уничтожение других. В такие моменты помутнения, когда ты в центре событий и не знаешь, что будет завтра, ты ни черта не знаешь, включая самого себя. И после всего этого люди, почему то, молчат. Этих трагических дней нет на страницах истории. Потому что надо жить дальше.
Герой картины почти все время молчит или бормочет невнятное. Его голос сковал непомерный страх. Как и голоса, и тела, многих в то время. Они замерли в стороне и наблюдали истязания и истребление их соседей, иных по крови и вере только потому что так сказал один одержимый помешанный. С их молчаливого согласия совершались те преступления. Но Вилфриду, с огромными потугами, удаётся избавиться, от кандалов трусости, и попытаться сохранить жизни невинных. Он изо всех сил стремился стать святым мучеником, иногда он был близок к этому как никто, но не контролируемая никем ленточная пила для человеческих судеб сильно расшаталась, и начала молоть всех подряд, бесконтрольно.
Кино снято с натуралистичной откровенностью, которой не швыряют в глаза из помойного ведра, а в медикаментозных дозах капают внутриморально, соблюдая особенности психики каждого, заражённого отвагой на просмотр такого фильма, зрителя. Эта реалистичность подкрепляется откровенной метафорой, когда профессиональное семейство мясников (в Европе того времени существовало множество лавчонок, в том числе мясных), имеющих какой-то иммунитет к разделыванию плоти и виду крови, является миру спасителями тел человеческих и борцами с вакханалией режима, представители которого, яркие но скурвившиеся, личности, наоборот, предстают в роли стервятников, приглаженных и от того наиболее отвратных.
Уил – это, казалось бы, ненужное кино, демонстрирующее избитую тематику, утверждает в результате, и после, просмотра в обратном. Такие картины с каждым разом всё сложнее снимать, люди отдаляются, буквально и в переносном смысле, от сгустка морока, способного отравить многие поколения. Но точно создатели этого фильма, по рецепту, малыми дозами, всё-таки напоминают о мраке второй мировой, каждому живущему на планете, надо с определённой периодичностью воссоздавать, как назидание внутреннему Я и, таким образом, будущим потомствам. Делать это для сохранение в генетическом коде презрения, которое рано или поздно обязано пересилить умерщвляющее стремление и животные начала.
