Продолжаю рассказывать про персонажи книги Валентина Катаева "Алмазный мой венец" и их прототипы. Тем более начиная с момента когда книга попала в издательство, все уже знали, что в новом произведении Валентина Петровича выдуманных героев нет. А вот кто скрывается под именами Птицелов, Щелкунчик, Королевич или Босоножка можно было только догадываться.
Первые две статьи смотрите по ссылкам: https://dzen.ru/a/ZcCUuWyGjUbgFWtC
и https://dzen.ru/a/ZcNKHnY11GsT8JEJ
Итак продолжаем, персонаж, которого Катаев назвал просто Друг – Илья Арнольдович Ильф (3 (15) октября 1897, Одесса – 13 апреля 1937, Москва) – русский советский писатель, журналист и сценарист.
Илья родился в Одессе в семье банковского служащего Арье Беньяминовича Файнзильберга (1863‑1933) и его жены Миндль Ароновны (урожд. Котлова; 1868‑1922). В семье он был третьим ребенком.
Получил техническое образование, работал сначала в чертежном бюро, затем на телефонной станции и на военном заводе, после революции – бухгалтером, журналистом, редактором в юмористических журналах.
С 1923 г. проживал в Москве, работая в газете «Гудок». В основном писал фельетоны, не решаясь на крупную форму.
Начиная с 1927 г. начал работать с Евгением Петровым над романом «Двенадцать стульев». В 1928 г. в «Гудке» произошло сокращение штата, и соавторы перешли работать в журнал «Чудак».
Брат друга – тут все просто имеется в виду брат Ильфа, Михаил Арнольдович Файнзильберг (1896‑1942).
«Некоторое время жил с нами вечно бездомный и неустроенный художник, брат друга, прозванный за цвет волос рыжим. Друг (Ильф в «„АМВ“) говорил про него, что когда он идет по улице своей нервной походкой и размахивает руками, то он похож на манифестацию. Вполне допустимое преувеличение» (В. Катаев).
Одесские друзья называли его МАФ, или Мифа, в богемной среде он был известен под псевдонимом «Миша Рыжий».
Кто волосами пламенеет,
Как Вифлеемская звезда?
Ужель Файнзильберга Михея
Не узнаете, господа?
(Аншей Нюрнберг)
Считается, что он оформлял журнал «Синдетикон», редактором и одним из авторов которого являлся Ильф, но то ли тот номер так и не вышел, то ли его до сих пор не удалось обнаружить.
Вслед за братом Михаил переехал в Москву, где сотрудничал с газетами и журналами. Михаил, по мнению Ильфа, в конечном счете не смог стать известным художником потому, что он старался добиваться в каждой своей работе абсолютного совершенства. А ведь издателям нужно не совершенство, а аккуратность в выполнении редакционного задания. В результате его перестали приглашать работать в журналы, и Михаил стал фотографом.
О характере М. Файнзильберга написал соавтор его брата, Евгений Петров: «Рыжий Миша и семейство мышей в белой туфле. Ему было жалко их убивать, и он стал их подкармливать».
Михаил умер от голода в Ташкенте, в 1942 г. Перед смертью он попытался в последний раз попросить помощи у Евгения Петрова:
«Дорогой Женя,
В грустный день пишу я вам это письмо. Сегодня исполнилось пять лет со дня смерти Или.
Не знаю, дошло ли до вас мое письмо, поэтому повторю краткий рассказ о своих довольно трудных обстоятельствах. Выпал я из Москвы без вещей, и вы должны понять, что без белья, без одеяла, в разорвавшихся башмаках трудно, очень трудно жить. Прожил я четыре месяца в сыром нетопленом подвале. Здоровье мое от этого не улучшилось. Мне необходимо вырваться и для этого, оказывается, нужны деньги. Тысяча рублей, собранная среди друзей и редакций, сделала бы великое дело. Отработать их я – согласен. Теми способами, какие вы найдете нужными.
Простите, Женя, за все прошенное – жизнь человека, бедующего и голодающего, не подлежит совершенно оглашению.
Письмо это вам вручит мой добрый приятель и хороший человек, Дмитрий Наумович Барученко, один из ведущих художников‑режиссеров мультфильма и опытный карикатурист. Он вам очень пригодится – используйте его.
Ваш Миша.
Привет всем и особенно Вале Катаеву.
М.
Ташкент, ул. Первого Мая, д. 20, Союз Советских художников.
Ташкент
13 апреля 1942».
Известно, что старший из братьев Файнзильберг – Сандро – с 1924 г. жил в Париже.
Эскесс – Кессельман (Кесельман) Семен Иосифович (Осипович).
«Он был, эскесс, студентом, евреем, скрывавшим свою бедность. Он жил в большом доме, в нижней части Дерибасовской улицы, в „дорогом районе“, но во втором дворе, в полуподвале, рядом с дворницкой и каморкой, где хранились иллюминационные фонарики и национальные бело‑сине‑красные флаги, которые вывешивались в царские дни. Он жил вдвоем со своей мамой, вдовой. Никто из нас никогда не был у него в квартире и не видел его матери. Он появлялся среди нас в опрятной, выглаженной и вычищенной студенческой тужурке, в студенческих диагоналевых брюках, в фуражке со слегка вылинявшим голубым околышем. У него было как бы смазанное жиром лунообразное лицо со скептической еврейской улыбкой. Он был горд, ироничен, иногда высокомерен и всегда беспощаден в оценках, когда дело касалось стихов. <…>
Его мама боготворила его. Он ее страстно любил и боялся. Птицелов написал на него следующую эпиграмму:
„Мне мама не дает ни водки, ни вина. Она твердит: вино бросает в жар любовный; мой Сема должен быть как камень хладнокровный, мамашу слушаться и не кричать со сна“» (В. Катаев. «Алмазный мой венец»).
Семен Кессельман всю жизнь прожил в Одессе. Рано потерял отца, Семена воспитывала мама, которая его очень любила. Из‑за слабого здоровья своей матери Семен неотлучно находился при ней, а следовательно, не мог, подобно Катаевым, Олеше, прочим уехать в Москву и сделать поэтическую карьеру. Хотя для этого у него были все данные. Вместе с Кессельманом в одесском поэтическом объединении находились: Яков Гольдберг, Зинаида Шишова, Владимир Жаботинский, Валентин Катаев, Евгений Петров, Илья Ильф, Эдуард Багрицкий, Юрий Олеша, Семен Кирсанов, Ефим Зозуля, Вера Инбер и Натан Шор (Анатолий Фиолетов).
Свои юмористические произведения он подписывался псевдонимами «Эскесс» – то есть «Эс» имеется в виду буква «С» и «кес<сельман>».
«Он был поэт старшего поколения, и мы, молодые, познакомились с ним в тот жаркий летний день в полутемном зале литературного клуба, в просторечии „литературки“, куда Петр Пильский, известный критик, пригласил через газету всех начинающих поэтов, с тем чтобы, выбрав из них лучших, потом возить их напоказ по местным лиманам и фонтанам, где они должны были читать свои стихи в летних театрах. (Означенное событие относится к 1914 г. – Ю. А.).
Эскесс уже тогда был признанным поэтом и, сидя на эстраде рядом с полупьяным Пильским, выслушивал наши стихи и выбирал достойных. На этом отборочном собрании, кстати говоря, я и познакомился с птицеловом и подружился с ним на всю жизнь. Петр Пильский, конечно, ничего нам не платил, но сам весьма недурно зарабатывал на так называемых вечерах молодых поэтов, на которых председательствовал и произносил вступительное слово, безбожно перевирая наши фамилии и названия наших стихотворений. Перед ним на столике всегда стояла бутылка красного бессарабского вина, и на его несколько лошадином лице с циническими глазами криво сидело пенсне со шнурком и треснувшим стеклом. Рядом с ним всегда сидел ироничный Эскесс. Я думаю, он считал себя гениальным и носил в бумажнике письмо от самого Александра Блока, однажды похвалившего его стихи. Несмотря на его вечную иронию, даже цинизм, у него иногда делалось такое пророческое выражение лица, что мне становилось страшно за его судьбу».
О смерти своего героя В. Катаев пишет следующее: «Настало время, и мы все один за другим покинули родовой город в поисках славы. Один лишь Эскесс не захотел бросить свой полуподвал, свою стареющую маму, которая привыкла, астматически дыша, тащиться с корзинкой на Привоз за скумбрией и за синенькими, свой город, уже опаленный огнем революции, и навсегда остался в нем, поступил на работу в какое‑то скромное советское учреждение, кажется, даже в губернский транспортный отдел, называвшийся сокращенно юмористическим словом „Губтрамот“, бросил писать стихи и впоследствии, во время Великой Отечественной войны и немецкой оккупации, вместе со своей больной мамой погиб в фашистском концлагере в раскаленной печи с высокой трубой, откуда день и ночь валил жирный черный дым…».
На самом деле, С. Кессельман умер еще до войны в 1940 г. от сердечного приступа, а его мать скончалась в 1930 г. Так что Катаев, должно быть, не зная, что произошло с его другом, пересказал легенду.
Королевич – Сергей Александрович Есенин. «…Я мог бы назвать моего нового знакомого как угодно: инок, мизгирь, лель, царевич… Но почему‑то мне казалось, что ему больше всего, несмотря на парижскую шляпу и лайковые перчатки, подходит слово „королевич“… Может быть, даже королевич Елисей…
Но буду его называть просто королевич, с маленькой буквы.
Пока я объяснялся ему в любви, он с явным удовольствием, даже с нежностью смотрел на меня. Он понимал, что я не льщу, а говорю чистую правду. Правду всегда можно отличить от лести. Он понял, что так может говорить только художник с художником» (В. Катаев).
Есенин родился 21 сентября (3 октября) 1895 г. в селе Константиново Рязанской губернии, в крестьянской семье. Отец – Александр Никитич Есенин (1873‑1931), мать – Татьяна Федоровна Титова (1875‑1955). Погиб 28 декабря 1925 г. в Ленинграде.
Русский поэт, представитель новокрестьянской поэзии и лирики, а в более позднем периоде творчества – имажинизма.
Учился в церковно‑приходской второклассной учительской школе (ныне – музей С.А. Есенина) в Спас‑Клепиках. По окончании школы, осенью 1912 г. Есенин отправляется в Москву, где первое время работает в мясной лавке, а потом – в типографии И.Д. Сытина. В 1913 г. поступил вольнослушателем на историко‑философское отделение в Московский городской народный университет им. А.Л. Шанявского.
Начал печататься с 1914 г. в детском журнале «Мирок». Через год перебрался в Петроград, читал свои стихотворения А.А. Блоку, С.М. Городецкому и другим поэтам.
В январе 1916 г. Есенина призвали на войну, служил в Царскосельском военно‑санитарном поезде № 143 Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны. В это время он сблизился с группой «новокрестьянских поэтов» и издал первый сборник «Радуница». Вместе с Николаем Клюевым часто выступал, в том числе перед императрицей Александрой Федоровной и ее дочерьми в Царском Селе. С 1918 г. активно участвовал в московской группе имажинистов, что повлекло за собой выход сборников: «Трерядница» (1921), «Исповедь хулигана» (1921), «Стихи скандалиста» (1923), «Москва кабацкая» (1924), поэма «Пугачев».
С 1920‑х гг. Есенин много публикуется. В 1921 г. познакомился с танцовщицей Айседорой Дункан (Босоножка в «АМВ»), они начали жить вместе буквально с первого дня знакомства и зарегистрировались через полгода, так как Айседора планировала вывезти Есенина за границу, а для этого им понадобилось официально вступить в брак. Она же организовала переводы и издание книг Есенина за границей. После свадьбы Есенин с Дункан ездили в Европу (Германия, Франция, Бельгия, Италия) и в США.
«Изредка доносились слухи о скандалах, которые время от времени учинял русский поэт в Париже, Берлине, Нью‑Йорке, о публичных драках с эксцентричной американкой, что создало на западе громадную рекламу бесшабашному крестьянскому сыну, рубахе‑парню, красавцу и драчуну с загадочной славянской душой» (В. Катаев).
За границей у Есенина диагностировали эпилепсию на почве алкоголизма. По возвращении их союз распался.
«И вот однажды по дороге в редакцию в Телеграфном переулке я и познакомился с наиболее опасным соперником командора (В. Маяковский), широко известным поэтом – буду его называть с маленькой буквы королевичем, – который за несколько лет до этого сам предсказал свою славу: „Разбуди меня утром рано, засвети в нашей горнице свет. Говорят, что я скоро стану знаменитый русский поэт“.
Он не ошибся, он стал знаменитым русским поэтом.
Я еще с ним ни разу не встречался. Со всеми знаменитыми я уже познакомился, со многими подружился, с некоторыми сошелся на ты. А с королевичем – нет. Он был в своей легендарной заграничной поездке вместе с прославленной на весь мир американской балериной‑босоножкой, которая была в восхищении от русской революции и выбегала на сцену Московского Большого театра в красной тунике, с развернутым красным знаменем, исполняя под звуки оркестра свой знаменитый танец „Интернационал“».
28 декабря 1925 г. Есенина нашли мертвым в ленинградской гостинице «Англетер». Согласно официальной версии, он покончил с собой вскоре после возвращения из очередной психоневрологической клиники, тем не менее многие историки считают, что поэта убили.
