О жанре произведения сам Валентин Катаев писал: «Умоляю читателей не воспринимать мою работу как мемуары <…> Это свободный полет моей фантазии, основанный на истинных происшествиях, быть может, и не совсем точно сохранившихся в моей памяти»[1]. Автор определил стиль своих поздних произведений как «мовизм» (от фр. mauvais – плохо), им написаны повести «Святой колодец» (1965), «Трава забвения» (1967), «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» (1972) и наконец, «Алмазный мой венец».
«Я же, вероятно, назову свою книгу, которую сейчас переписываю набело, „Вечная весна“, а вернее всего „Алмазный мой венец“, как в той сцене из „Бориса Годунова“, которую Пушкин вычеркнул, и, по‑моему, напрасно. Прелестная сцена: готовясь к решительному свиданию с самозванцем, Марина советуется со своей горничной Рузей, какие надеть драгоценности. „Ну что ж? Готово ли? Нельзя ли поспешить?“ – „Позвольте, наперед решите выбор трудный: что вы наденете, жемчужную ли нить иль полумесяц изумрудный?“ – „Алмазный мой венец“. – „Прекрасно! Помните? Его вы надевали, когда изволили“. <…> Выбор – это душа поэзии. Марина уже сделала свой выбор. Я тоже: все лишнее отвергнуто. Оставлен „Алмазный мой венец“. Торопясь к фонтану, я его готов надеть на свою плешивую голову. Марина – это моя душа перед решительным свиданием. Но где этот фонтан? Не в парке же Монсо, куда меня некогда звал сумасшедший скульптор?».
В романе Катаев рассказывает о своих друзьях и событиях, произошедших в 1920‑х гг., цитирует по памяти множество стихов. Правда, все его персонажи спрятаны под масками, о которых мы сейчас и поговорим.
Птицелов – Эдуард Георгиевич Багрицкий (настоящая фамилия – Дзюбин, Дзюбан; 22 октября (3 ноября) 1895, Одесса – 16 февраля 1934, Москва) – русский поэт, переводчик и драматург. Родился в Одессе в семье Годеля Мошковича (Моисеевича) Дзюбана (Дзюбин, 1858‑1919), служившего приказчиком в магазине готового платья, и Иты Абрамовны (Осиповны) Дзюбиной (урожд. Шапиро, 1871‑1939), в 1905‑1910 гг. учился в одесском училище Св. Павла.
Багрицкий оформлял рукописный журнал «Дни нашей жизни» как художник. С 1914 г. работал редактором в одесском отделении Петербургского телеграфного агентства (ПТА).
Печататься начал в 1913 г., в 1915 г. выбрал себе псевдонимы: «Эдуард Багрицкий», «Деси» и «Нина Воскресенская». Были опубликованы: «Авто в облаках» (1915), «Серебряные трубы» (1915), подборка в коллективном сборнике «Чудо в пустыне» (1917), в газете «Южная мысль» публиковались его неоромантические стихи, отмеченные подражанием Н. Гумилеву, Р.Л. Стивенсону, В. Маяковскому. Вскоре Багрицкий стал одной из самых заметных фигур в группе молодых одесских литераторов, впоследствии ставших крупными советскими писателями (Юрий Олеша, Илья Ильф, Валентин Катаев, Лев Славин, Семен Кирсанов, Вера Инбер). Часто в ыступал, читая свои стихи со сцены: «Его руки с напряженными бицепсами были полусогнуты, как у борца, косой пробор растрепался, и волосы упали на низкий лоб, бодлеровские глаза мрачно смотрели из‑под бровей, зловеще перекошенный рот при слове „смеясь“ обнаруживал отсутствие переднего зуба. Он выглядел силачом, атлетом. Даже небольшой шрам на его мускулисто напряженной щеке – след детского пореза осколком оконного стекла – воспринимался как зарубцевавшаяся рана от удара пиратской шпаги. Впоследствии я узнал, что с детства он страдает бронхиальной астмой и вся его как бы гладиаторская внешность – не что иное, как не без труда давшаяся поза».
С октября 1917 по февраль 1918 г. служил делопроизводителем 25‑го врачебно‑писательного отряда Всероссийского союза помощи больным и раненым, участвовал в персидской экспедиции генерала Баратова. Во время Гражданской войны добровольцем вступил в Красную армию, служил в Особом партизанском отряде ВЦИКа, после его переформирования – в должности инструктора политотдела в Отдельной стрелковой бригаде, писал агитационные стихи. Далее с Валентином Катаевым и Юрием Олешей работал в Бюро украинской печати (БУП). Затем как поэт и художник трудился в ЮгРОСТА (Южное бюро Украинского отделения Российского телеграфного агентства) вместе с Ю. Олешей, В. Нарбутом, С. Бондариным, В. Катаевым; автор многих плакатов, листовок и подписей к ним (всего сохранилось около 420 графических работ с 1911 по 1934 г.).
В то же время у него появляются новые псевдонимы «Некто Вася», «Рабкор Горцев», под ними он публиковал материал в юмористических журналах.
В 1923 г. Багрицкий перебрался в Николаев, где работал секретарем редакции газеты «Красный Николаев» (ныне – «Южная правда»). В 1925 г. по инициативе Катаева переехал в Москву, где стал членом литературной группы «Перевал», через год примкнул к конструктивистам. «– К черту! – сказал я. – Сейчас или никогда! К счастью, жена птицелова поддержала меня: – В Москве ты прославишься, и будешь зарабатывать. – Что слава? Жалкая зарплата на бедном рубище певца, – вяло сострил он, понимая всю несостоятельность этого старого жалкого каламбура.
Он произнес его нарочито жлобским голосом, как бы желая этим показать себя птицеловом прежних времен, молодым бесшабашным остряком и каламбуристом. – За такие остроты вешают, – сказал я с той беспощадностью, которая была свойственна нашей компании. – Говори прямо: едешь или не едешь? Он вопросительно взглянул на жену. Она молчала».
Однажды Валентин Катаев познакомил своего друга с известным поэтом Сергеем Есениным (королевичем в «АМВ»[2]): «Желая поднять птицелова в глазах знаменитого королевича, я сказал, что птицелов настолько владеет стихотворной техникой, что может, не отрывая карандаша от бумаги, написать настоящий классический сонет на любую заданную тему. Королевич заинтересовался и предложил птицелову тут же, не сходя с места, написать сонет на тему Пушкин.
Птицелов экспромтом произнес „Сонет Пушкину“ по всем правилам: пятистопным ямбом с цезурой на второй стопе, с рифмами А Б Б А в первых двух четверостишиях и с парными рифмами в двух последних терцетах. Все честь по чести. Что он там произнес – не помню.
Королевич завистливо нахмурился и сказал, что он тоже может написать экспромтом сонет на ту же тему. Он долго думал, даже слегка порозовел, а потом наковырял на обложке журнала несколько строчек.
– Сонет? – подозрительно спросил птицелов.
– Сонет, – запальчиво сказал королевич и прочитал вслух следующее стихотворение:
– Пил я водку, пил я виски, только жаль, без вас, Быстрицкий! Мне не нужно адов, раев, лишь бы Валя жил Катаев. Потому нам близок Саша, что судьба его, как наша.
При последних словах он встал со слезами на голубых глазах, показал рукой на склоненную голову Пушкина и поклонился ему низким русским поклоном. (Фамилию птицелова он написал неточно: Быстрицкий, а надо было…)
Журнал с бесценным автографом у меня не сохранился. (Означенный журнал обнаружился, уже после опубликования книги. Его прислал из Тбилиси один из читателей Катаева. – Ю. А.). Очевидно, что Есенин не владел сонетной формой и, возможно, не знал, что это такое».
В 1928 г. у Багрицкого вышел сборник стихов «Юго‑запад». Второй сборник, «Победители», появился в 1932 г. В 1930 г. поэт вступил в РАПП. Жил в Москве, в знаменитом «Доме писательского кооператива» (Камергерский пер., 2).
Жена птицелова – Лидия Густавовна Суок (1895‑1969), старшая дочь преподавателя музыки австрийского эмигранта Густава Суока. Мы уже говорили об этой семье в связи со сказкой Ю. Олеши «Три толстяка».
Лидия рано вышла замуж за военного врача, овдовев, в 1920 г. стала женой Эдуарда Багрицкого.
Ключик – Юрий Карлович Олеша (19 февраля (3 марта) 1899, Елисаветград (ныне – Кропивницкий) – 10 мая 1960, Москва) – русский советский писатель и поэт, драматург, журналист, киносценарист. Одна из ключевых фигур одесского литературного кружка 1920‑х гг.
Юрий Олеша происходил из обедневшей дворянской семьи. Род Олеши (первоначально православный) ведет начало от боярина Олеши Петровича, получившего в 1508 г. от князя Федора Ивановича Ярославича‑Пинского село Бережное на Столинщине. Впоследствии они приняли католичество. Отец, акцизный чиновник Карл Антонович Олеша, после революции уехал в Польшу, где умер в 1940‑е гг. Мать, Олимпия Владиславовна (1875‑1963), тоже жившая после революции в Польше, пережила сына. Старшая сестра Ванда (1897‑1919) в юности умерла от тифа.
Маленький Юра Олеша разговаривал на польском. Когда ему исполнилось три года, родители перебрались в Одессу. В положенное время мальчик поступил в Ришельевскую гимназию, играл в футбол, об этой его страсти многократно упоминает и Катаев. Кроме того, еще в гимназии Олеша начал писать стихи. Первая публикация состоялась в 1915 г., в газете «Южный вестник» напечатали стихотворение «Кларимонда». Окончив гимназию, Олеша поступил в Одесский университет на юридический факультет. В Одессе вместе с молодыми литераторами Валентином Катаевым, Эдуардом Багрицким и Ильей Ильфом образовал группу «Коллектив поэтов».
Во время Гражданской войны Олеша продолжал жить в Одессе и только в 1921 г. перебрался в Харьков, куда его пригласил В. Нарбут, он же помог другу устроиться в газету. Еще через год родители Олеши эмигрировали в Польшу. В романе «Алмазный мой венец» Катаев пишет о страстном романе ключика с Серафимой Суок (дружочек в «АМВ»), с которой он писал свою Суок в «Трех толстяках».
Долгое время Олеша работал с малой формой – писал фельетоны и статьи, которые, переехав в Москву, подписывал псевдонимом Зубило. Публиковался в газете «Гудок» (в ней печатались также М. Булгаков, В. Катаев, И. Ильф и Е. Петров).
В Москве в 1924 г. Олеша написал роман «Три толстяка», который издадут в 1928 г. Годом раньше Олеша опубликовал роман «Зависть», который вышел в журнале «Красная новь». Многие литературные критики называют «Зависть» вершиной творчества Олеши и, несомненно, одной из вершин русской литературы XX в. В 1929 г. автор написал по этому роману пьесу «Заговор чувств».
Все перемешено в… русской литературе. Так, Олеша писал Суок с Серафимы Суок, на которой женился Нарбут. А саму книгу посвятил Валентине Леонтьевне Грюнзайд (девочка в «АМВ»), за которой ухаживал в то время и которая уже к моменту выхода тиража в свет стала женой Евгения Петрова (брата Катаева в «АМВ»), Олеша же женился на сестре Серафимы Суок – Ольге (1899‑1978), воспитывал ее сына от первого брака, который в 17 лет покончил с собой.
Во время правления Сталина Олеша начал отходить от литературы: «Просто та эстетика, которая является существом моего искусства, сейчас не нужна, даже враждебна – не против страны, а против банды установивших другую, подлую, антихудожественную эстетику» (из письма к жене Ю.К. Олеша)[3].
В 1930‑е гг. Олеша активно пишет для МХАТа. Пьеса «Список благодеяний» (1930), поставленная Мейерхольдом, три сезона подряд собирала полный зал и была снята только по требованию цензуры. Его основные произведения не переиздавались до 1956 г. Писать нечто в духе ненавистного ему соцреализма Олеша считал ниже своего достоинства. Добавьте к этому массовые репрессии, а ведь среди арестованных было полно друзей и близких знакомых писателя. Как работать в такой обстановке?
Во время войны жил в эвакуации, потом вернулся в Москву, часто бывал в Доме литераторов, но не в залах, где проходили писательские выступления, а в ресторане. Не имея работы и откровенно спиваясь, Олеша однажды узнал, что писателей в зависимости от их вклада в отечественную литературу хоронят за счет государства, причем по разным категориям. Заинтересовавшись, он спросил напрямик, по какой категории похоронят лично его. Олешу тут же заверили, что по самой высшей. Это будут роскошные похороны, после чего Юрий Карлович попросил похоронить его по самой низшей категории, а разницу отдать ему на руки прямо сейчас.
Несмотря на то что Олеша умер от пьянства, сохранившиеся после него дневниковые записи свидетельствуют, что он не утратил своего дара до самой смерти. В 1961 г. под названием «Ни дня без строчки» опубликовали первые выдержки из его дневника. В отборе и составлении книги принимал участие Виктор Шкловский. Отдельное издание вышло в 1965 г. Существенно дополненное издание дневников Олеши увидело свет в 1999 г. под названием «Книга прощания» (редактор В. Гудкова).
[1] Панфилов А.Ю. Валентин Катаев. Сокровенные откровения.
[2] «АМВ» – «Алмазный мой венец».
[3] Олеша Ю. Книга прощания. М., 1999. С. 9, 18, 448.
Читай продолжение здесь: https://dzen.ru/a/ZcNKHnY11GsT8JEJ
