В пятницу, 27 июня из штаба 41-й дивизии пришёл приказ. Командиру сводного отряда, оборонявшего Раву-Русскую, капитану Рейтеровскому предписывалось уничтожить вещевые склады и с наступлением темноты оставить город. Эвакуировать успели только раненых. Семьи начсостава были предоставлены самим себе — каждая уходила, как могла. Семья капитана оставалась в селе Гуте Зелёной: жена Мария и сын Олег, Олежка, которому шёл седьмой месяц. Молодая женщина, прижав к себе сына, бросилась мимо горящих хат на восток. Вокруг рвались снаряды. Вдали показались немецкие мотоциклисты. Пришлось вернуться.
Рейтеровские квартировали в доме трёх сестёр — Ирины, Елены и Александры Матюк — дочерей покойного местного врачевателя, стихотворца, считавшегося самым образованным жителем села. Сёстры держали служанку Анастасию Шостаку. Они-то вчетвером и спрятали жену капитана Красной Армии с малышом. Отодвинули кровать, оторвали половицу — до земли было меньше метра. Темно. Сыро. Но только бы ребёнок не заплакал. В тот же день явились немцы с обыском. Предупредили: семьи русских офицеров подлежат немедленному уничтожению. Потом пришли полицаи — опять обыск. Какой-то предатель доносил, выслуживался перед новой властью.
Её не нашли. Но после пяти-шести недель жизни под полом Мария Павловна решила тайно сходить в Раву-Русскую, поискать партизанскую явку. Ведь где-то поблизости действовали партизаны — вдруг Николай с ними. Первый раз благополучно вернулась, а во второй её заметил жандармский патруль. Так она попала в переполненную рава-русскую тюрьму. Однажды её, больную, вызвали из камеры к родственнице — это пришла Анастасия Шостака. Принесла хлеб, кусок сахара, а главное, успокоила: «Олега бережём». Мария сказала, что её намерены отправить в Бельзец. Уже знал город, что неподалёку в Бельзеце днём в ночью дымили печи, сжигавшие узников. Сёстры Матюк бросились к служившему в больнице врачу Андрею Козак, другу покойного отца, и он сумел забрать русскую женщину в палату тифозных. Он же составил документ о её мнимой смерти.
«Глубокой ночью, — вспоминает Шостака, — мы с Ириной и Александрой вывезли на подводе из Равы-Русской полуживую мать Олега и опять поселили в подполье. Постепенно соседки — Анна Потопа, Мария Мостыкаш — узнали, что у нас скрывается жена советского капитана — называли её Капитановой, Капитанихой. Узнал и брат моих хозяек священник Мирон Матюк — он привёз нужное лекарство. Жилось тогда трудно, голодно, но Олегу соседки приносили молоко, бульон. Бывало, соберут немного клубники — первые ягоды Олегу. Он был нам родней родного, мать мы тоже полюбили. Нас, правда, удивило, что супруга офицера не похожа на пани — стирает, шьёт при свете керосиновой коптилки, а раньше на фабрике работала. Она с гордостью отвечала: «Я же — советская»... Мы учились у неё жить, верить в победу».
Три долгих года провела молодая мать в темноте, сырости и постоянном страхе. Анастасия Шостака, заверившая гестаповцев, будто Олег её ребёнок, другие женщины, скрывавшие «Капитанову», могли поплатиться за это жизнью. Но сын советского комбата, командира сводного отряда, оборонявшего Раву-Русскую, был спасён. Он рассказывает о детстве, и голос его дрожит. «Мне, мальчишке, нельзя было заплакать, закричать, назвать родную мать мамой. Жизнь в подполье отучила не только плакать, но и громко разговаривать. Когда я потом стал ходить в школу, то уроки отвечал шёпотом, — иначе не умел. Женщины Гуты Зелёной, верные патриотки, берегли меня изо всех сил...» Уже нет и живых сестёр Матюк. Одиннадцать лет назад скончалась мать Олега, так и не узнав о судьбе мужа. А сегодня в колхозе «Пограничник» мало кому известно, почему старейшую доярку Анастасию Михайловну Шостаку регулярно, вот уже сколько лет, навещает машинист электрокрана. С подарками. С цветами. Как любящий сын.
Двадцатый год Олег Рейтеровский работает здесь на шпалопропиточном заводе. Он ударник девятой пятилетки, победитель социалистического соревнования в десятой пятилетке. Одним из первых в городе награждён орденом Трудовой Славы. Он был секретарём заводского комитета комсомола, сейчас — коммунист. У него дружная семья — четверо детей. Всё это обычная наша жизнь с её трудом, заботами, радостями. Жизнь, за которую сражались отцы.
История Рейтеровского — далеко не единственный пример мужества и нравственного превосходства наших людей. Об их отваге, стойкости, беззаветной преданности делу партии рассказывают и недавние сочинения старшеклассников рава-русской средней школы № 1 — последние сочинения минувшего учебного года. Учительница Анна Даниловна Мельник предложила тему: «Что я знаю о начале войны». Глазами своего времени вглядываются ребята в события сорокалетней давности и видят в них частицу личной биографии. Берём наугад — первое в пачке — сочинение ученика 10-го класса «В» Владимира Дидуха:
«22 июня 1941 года мой отец, — тогда ещё четырнадцатилетний хлопчик, — шёл на базар продавать молоко. На горизонте появилась красная полоска — вот-вот выглянет солнце. Вдруг раздался страшный взрыв — совсем близко.
С горы Волковицы хлопчик оглянулся на стёжку, по которой шёл из села Клебаны. Услышав гул, он невольно поднял голову. Самолёты с чёрными крестами на крыльях шли низко над Равой-Русской и бросали бомбы. Поднимались тучи дыма и пыли, рушились дома, в нескольких местах начались пожары. Враг выбрал день и час, когда весь наш трудовой народ мирно отдыхал... А мой дед — Вовк Иван Миколаевич жил в Дубривке — за семь километров от Равы-Русской. Там были сильные бои 23 июня и 24-го, а вступили немцы в Дубривку 25-го. Они стреляли в скот, в мирных жителей, уничтожали всё и всех. Наших было меньше, но потери немецким войскам наносили большие, пришлось захватчикам и в Дубривке устраивать своё кладбище. Мой дидусь жил недалеко и посчитал: свежих немецких могил было 102. Это на территории одного совсем малого села... В Дубривке мою бабушку с малым ребёнком немцы погнали к колодцу и приказали: «Пей». Заставили её пить воду и поить малыша — проверяли, не отравлена ли»...
Далеко не все сочинения ссылаются на родителей, на бабушек и дедушек. События тех дней мысленно пережиты самими ребятами, подтверждены собственными наблюдениями, встречами. Девятиклассница Оксана Залуцька рисует привычную картину родного города: «Иду нарядной зелёной улицей, улыбаюсь золотому солнышку, радуюсь нежному ароматному ветерку. Да неужели тут гремела война? Неужели эти деревья видели бомбы и смерть? А деревья отвечают: «Да, да». И как крик души — ободранный бок берёзы. Раненой берёзы, что каждой весной обливается кровавыми слезами. Земля Равы-Русской напиталась кровью советских солдат, не отступивших от границы и до сих пор, если присмотреться, берёзовый сок не светлый, а розовый». Оксана Перетятько из 10-го класса «Б» обращается к невидимому собеседнику: «Выйдем за окраину города, полюбуемся, какой чудесный лес. Он помнит, как мужественно воевали за Родину наши совсем ещё юные солдаты и как потом немцы пригоняли сюда пленных на смертную казнь. Остановимся у старого бука. На его коре надпись, которой скоро исполнится сорок лет. Куском железа или дерева неизвестный солдат написал своей любимой: «Я тебя ждал. Меня расстреляют через час». Всегда прихожу сюда, склоняю голову перед прощальным посланием молодого красноармейца. Давай постоим у старого бука...»
Юные сердца впитали в себя массу подробностей тех дней, и в сочинениях — калейдоскоп фактов, событий. Здесь и строгая хроника: «22 июня враг овладел только частью села Девятир, — население не сдавалось, а присоединилось к заставе. На другой день захватчики расстреляли в Девятире сорок местных жителей за помощь Красной Армии, сожгли 130 хат и лишь тогда овладели всем селом». Здесь и неожиданный рассказ о тринадцатилетием мальчике по имени Ксаверий: «Когда фашисты вступили в Раву-Русскую, Ксаверий спрятал книги В. И. Ленина, принадлежавшие советскому офицеру, строившему у нас доты. В годы оккупации мальчик, рискуя жизнью, хранил произведения Владимира Ильича, а после освобождения вернул их владельцу — генерал-майору инженерных войск. Сейчас Ксаверий Иванович Галань работает в нашем райцентре Нестерове директором типографии». Но больше всего — о советских патриотах, помогавших узникам фашизма. В сочинении ученицы 9-го класса Оксаны Дубас читаем:
«Как только немцы заняли город, явилось гестапо, стали пытать, убивать всех, кто помогал Красной Армии. Тогда же устроили концлагерь военнопленных «Шталаг-325», там были голод, вши, издевательства страшные. Трупы расстрелянных и умерших возили тракторами в Волковицкий лес, а других пленных заставляли копать ямы и хоронить. Фашисты хотели поработить весь мир и устроили в Восточной Европе громадную «зону смерти», где расположили свои концлагеря. Наша Рава-Русская очутилась в дальнем углу этой зоны, сюда привезли военнопленных разных стран, в том числе 20 тысяч французских. Жители нашего города старались помочь узникам всех национальностей, передавали им хлеб, а бежавших переодевали. Одному французскому военнопленному удалось нанести на карту места, где захоронили его товарищей, с этим документом он бежал и несколько дней скрывался у жителей Равы-Русской на Железнодорожной улице. Там до сих пор живёт Вощинин Михайло Васильевич, который помог бежать двум советским военнопленным — дал им одежду, ботинки и продукты...
Тот француз добрался на родину, он потом приезжал в Раву-Русскую, благодарил всех, кто помогал ему и друзьям. Дочь железнодорожника помогла спасти другого французского солдата, её отец спрятал бежавшего в угольный ящик и тайно вывез... Отважная патриотка по имени Стефания сумела проникнуть на работу в «украинский комитет» и вместе с другими женщинами организовать передачу собранных продуктов французским военнопленным — люди по-братски делились последним куском хлеба...»
В комнате-музее рядом с экспонатами, посвящёнными первым дням войны, — альбом с документами, публикациями о французских друзьях Равы-Русской. Его составили учащиеся той же средней школы № 1 Андрей Билан, Любовь Мазур, Любовь Левочко и Сергей Васильков. Они собрали материалы о бывших военнопленных, ныне членах ассоциации «Те из Равы-Русской», приезжавших сюда из Франции. «Нам удалось выжить и вырваться на волю именно с помощью местных жителей» — так говорил на митинге бывший военнопленный Арман Тупе. Свою книгу он назвал «Маруся» — в ней создан образ простой женщины из Равы-Русской, советской патриотки, бесстрашного и душевного человека, интернационалиста.
Лишь па первый взгляд кажется, что сочинения школьников — о прошлом, и только. Ребята, сами того, пожалуй, не замечая, написали о себе, о своём поколении, не видевшем войны, не испытавшем его ужасов, но знающем, какой ценой досталась Победа. Написали о верности делу отцов и стремлении к миру, к дружбе между народами. Это стремление во всём. И в выборе профессии тоже. Люди, выросшие здесь после войны, преподают в университетах, строят электростанции, выращивают лён и свёклу.
Гордятся тут и своими воинами. В рава-русской средней школе № 2 вывешены фотографии шестнадцати выпускников — ныне солдат, курсантов, офицеров. Валерий Джонос, Александр Кравченко, Валерий Уватенко, братья Владимир и Валерий Поруновы, их сверстники посвятили себя почётному делу — службе в рядах Советской Армии и Военно-Морского Флота. Они готовы продолжить традиции защитников и освободителей Равы-Русской.
Берегут эти традиции и на пограничной заставе имени Героя Советского Союза Фёдора Морина. На рассвете 22 июня 1981 года, ровно сорок лет спустя, здесь, на границе, будут нести службу рядовые Валерий Белянин и Николай Соловьёв. Белянин родился в 1960 году, Соловьёв — в 1962-м. Оба — комсомольцы. Оба из Сонковского района Калининской области — родины Фёдора Морина. Дед Николая Соловьёва погиб в бою. Дед Валерия Белянина — тоже. Сменяются поколения, но живут они теми же идеалами, целями, интересами. И сердца молодых солдат горят желанием с честью оправдать доверие Родины, надёжно оберегать её мирный труд.
Во имя этой высокой цели ничего не забывает пограничный городок. Ничего не забывают его ветераны, труженики, школьники, которым жить и работать в двадцать первом веке. Не забывают пылающих застав, поруганных сёл и крови советских бойцов, стойко защищавших свою Родину. Крови, окрасившей здесь на три километра воды пограничной речки в тот воскресный июньский день 1941 года.
Д. НОВОПЛЯНСКИЙ (1981)
☆ ☆ ☆
Рава-Русская. Городок у границы. Часть 1-я