Я аккуратно расставляю столовые приборы на скатерть и развожу ладони над столом, чтобы они были ясно видны.
— Мои пальцы перестали слушаться, — не скрывая дрожи в руках, признаюсь я.
— Восемь лет назад я сильно обожгла руки. Возвращение прежней подвижности для игры стало невозможным.
— Невозможно? — уточняет Тимур.
— Или ты даже не пыталась?
Я прикусываю губу.
Может быть, это и правда. Я не особенно старалась. Смирилась с тем, что музыка больше не для меня.
Я не могла оставаться прежней. Не после всего, что случилось.
И за пианино я так больше никогда не садилась.
Потому что было так плохо, что казалось, что музыка сохраняет остатки своего потока, держащие меня в этом мире живой.
Мне просто было страшно. И до сих пор я боюсь.
— Музыка не обязана быть профессией, — слышу сочувственный голос Ильи, владельца ресторана.
— Многие люди играют, танцуют, рисуют для себя.
— Конечно, — соглашаюсь я, лишь бы не спорить.
У меня пропал аппетит.
Молча жду, пока Тимур закончит обед.
Злюсь на него.
Зачем он вмешивается в это?
Когда мы уходим из ресторана и садимся в машину, сильно хлопаю дверью, надеясь выбить его из равновесия.
А он как ни в чем не бывало сидит спокойно.
Но Тимур лишь вздыхает, не комментируя мое настроение.
Приходится дуться и играть в молчанку. Но на середине пути я не выдерживаю.
— Было ли необходимо говорить обо мне при постороннем человеке в ресторане? — спрашиваю я, не взирая на Тимура.
— Да, — коротко отвечает он.
Я жду, что он еще скажет. Что он объяснит своё поведение, но он просто молчит, сосредоточившись на дороге.
— Будь добр, больше так не делать! — требую я, с силой ударяя кулаком по своему колену.
— Не наглей, малышка, — отвечает Тимур.
— Мне не нужно твое разрешение. Я буду говорить и делать то, что считаю нужным.
Я просто задыхаюсь от возмущения.
— Даже если это затрагивает меня?
— Тем более, если это затрагивает тебя, — уверенным тоном говорит Тимур.
— Я — мужчина, ты — женщина. Командовать буду я. Расслабься.
Смотрю на него с открытым ртом, когда он уверенно управляет автомобилем.
— Когда ты стал таким закоренелым консерватором? — спрашиваю я.
Тимур пожимает плечами.
— Всегда таким был. Ты просто не замечала.
— Твоя жена будет сидеть дома и не иметь права голоса? — не могу удержаться от вопроса.
Это сложная тема. Но как не спросить?
Я вижу, как Тимур неприятно сморщился. Ему не понравился вопрос.
— Женщина, которую я хотел бы иметь, — отвечает он, — должна любить свою семью и дом. Это главное.
Я выдыхаю. Это звучит не так уж и плохо.
— И, разумеется, слушать меня во всем, — добавляет Тимур с улыбкой.
Он на секунду поворачивает голову ко мне и подмигивает.
Ужас.
Я не понимаю, шутит ли он или нет. Поэтому одновременно чувствую и раздражение, и непонятно откуда взявшуюся радость.
Сердце сжимается от тоски, когда мы выходим из машины у нашего дома. Так много связано с этим местом. И хорошего, и плохого.
Как необычно вернуться сюда вместе с Тимуром.
Замечаю, что на этаже он проходит мимо своей старой квартиры, даже не бросив на нее взгляд.
Спешу за ним почти бегом. Открываю дверь бабушкиным ключом и заходим внутрь.
Пока Тимур пропадает в ванной, решаю, что не стоит тратить время зря. Тащу со стола в коридор древнюю трехногую табуретку. Забираюсь на нее в обуви и открываю дверцы верхних шкафов.
Ну и глупая я с ростом. Рука едва не достает нужной коробки.
Она находится прямо перед пальцами. Я стараюсь подняться на пальчиках как можно выше. Почти, почти...
Вдруг табуретка куда-то уносится, а я с визгом лечу вниз.
Стараюсь закрыть глаза, готовясь столкнуться с полом. Но это не происходит.
Тимур ловит меня на руки и плотно прижимает к себе.
— Тебе тяжело— Я рассчитывала справиться сама, — прошептала я.
— Не хотела просить тебя о помощи.
Тимур тяжело вздохнул, держа меня на руках.
— Это не хорошо... Придется научить тебя просить, — сказал он, осторожно опуская меня на ноги, но не отпуская. Он продолжал обнимать меня, прижимая к себе сильнее, так что я едва могла дышать.
Чувствовала, как его мужская ладонь легко скользит по моей спине.
Затем руки Тимура нежно обхватили мое лицо. Он наклонился ниже и взглянул мне в глаза с такой нежностью, что мое сердце просто замирало от счастья.
Я ждала его поцелуй, как путник в пустыне жаждет глотка прохладной воды.
— Попроси, — велел он, почти прикасаясь своими губами к моим.
И я подчинилась.
— Поцелуй меня, пожалуйста...
продолжение следует...