Мне кажется, что мы уже целую вечность едем в больницу. Время словно останавливается, когда мы застреваем в пробке. Потом еще долгое ожидание на раздражающей многоуровневой парковке, которая находится километр от нужного нам входа. Мы все так же вынуждены ждать много часов, словно нам нет спешить.
Однако у меня нет иной возможности справиться со своим беспокойством, кроме как торопиться. Поэтому, оказавшись на первом этаже в зале ожидания, я теряю опору и начинаю паниковать.
Тимур, как всегда, не позволяет мне упасть в истерику. Он сажает меня рядом с собой на жесткое металлическое кресло и обнимает за плечи, притягивая меня ближе к себе. Я безропотно прижимаюсь к его груди.
-Она справится, - говорит он, гладя мои волосы.
-Татьяна Семеновна - сильная женщина. Тебе же это хорошо известно.
Я молча киваю. Но не могу похвастаться такой же уверенностью. Любимые люди уходят, порой совершенно неожиданно.
Если бы я была здесь одна, я бы уже лезла на стены, не в силах справиться с тревогой.
Но разговор не клеится, и мы просто ждем так долго - долго, пока к нам наконец не подходит врач и не сообщает, что операция прошла успешно. Да, все не пошло совсем по плану, но удалось удалить все необходимое. Понадобится только небольшой поддерживающий курс химиотерапии. Главное - прогноз умеренно оптимистичный.
Что это еще может значить?
Нам приходится уезжать, в реанимацию посетителей не пускают. Но уже на следующий день, когда мы возвращаемся, бабушка начинает приходить в себя.
Я так счастлива, что слезы текут по моим щекам против моей воли.
Бабушка все еще очень слаба и даже не может поднять голову с подушки.
Мы сидим у нее, разговаривая о неважной чепухе, просто чтобы не молчать. Мы хотим как можно дольше насладиться этой легкостью, ощущением, что камень упал с души. Самая рискованная часть лечения осталась позади.
-Я хочу попросить вас об одной услуге, - говорит бабушка.
Мы с готовностью подвигаемся ближе. Пусть она попросит хоть луну с неба, мы постараемся достать.
-Мне нужен Николай Угодник, - с каким-то придыханием объявляет бабушка.
-Э-э-э", - растерянно тянет Тимур.
-Ба - начинаю я осторожно, - операция прошла успешно. Надеюсь, ты сможешь встретиться с Николаем Угодником не скоро.
Бабушка машет на нас рукой.
-Да нет, вы не поняли, - говорит она.
-У меня есть икона с Николаем Угодником. Она очень мала и я часто носила ее с собой в сумке.
Тимур очень старается не закатить глаза.
-Так вот, - продолжает бабушка, - "эту икону я потеряла много лет назад. Она исчезла, словно провалилась сквозь землю. Я думала, что чудотворец отвернулся от меня. Но сегодня ночью он приснился мне. И он стоял такой грозный и говорил:
-Зачем ты меня положила в коробку с этими стекляшками?. И я сразу поняла, что он в коробке с елочными шарами на антресолях.
-Мы уже много лет не ставим елку, - шепчу я, прикрывая рот ладонью.
Я хорошо помню, как бабушка перерыла всю квартиру в поисках своей иконы. Мы даже отодвигали всю мебель от стен, надеясь найти пропажу.
-То-то и оно! - говорит бабушка.
-Уж не знаю, как я его туда задвинула, но помните мое слово - он там, мой голубчик!
-Конечно, - соглашается Тимур.
-Мы с Юлей сегодня же съездим и проверим.
Попрощавшись с бабушкой, мы решаем не откладывать дальнюю дорогу.
Так что Тимур ведет нас на обед в ресторан, после которого мы сразу должны поехать в нашу старую квартиру.
Это очень уютное и совсем не современное место. Старая, но очень дорогая мебель создает особую атмосферу. С того места, где мы сели, виден большой концертный рояль в центре зала.
-Не знаю, почему ты мне не веришь, но я люблю слушать живую музыку, - говорит Тимур, передавая наш заказ официанту.
-Это ресторан моего друга, а по пятницам и субботам здесь играют отличные пианисты.
Я закатываю глаза.
К инструменту подходит мужчина в джинсах и толстовке. Он присаживается, открывает крышку рояля.
Я зачарованно смотрю, как над клавишами летают его гибкие пальцы. Они на секунду замирают в воздухе, а затем разрывают тишину, создавая поток музыки. Мелодии легкие и умелые, словно волшебство, пронизывают зал.
— Здравствуй, Тимур, — прерывает меня серьезный мужчина лет сорока, который приблизился к нашему столику.
— Юля, познакомься, — говорит Тимур, пожимая руку, протянутую ему.
— Это Илья Травин, владелец этого восхитительного ресторана.
— У вас тут просто фантастически, — искренне говорю я, пожимая руку Ильи.
Тимур предлагает другу присоединиться к нам, и тот садится за столик.
— Надеюсь, вас не смущает, — Илья указывает на рояль, — если Семен будет немного репетировать рядом с вами.
— Конечно нет, — сказал Тимур, аппетитно поглощая свой стейк.
— А насчет Юли, я не знаю. У нее какие-то проблемы с музыкой.
Илья переводит на меня удивленный взгляд, и я чувствую, что краснею.
Под столом подступаю ногой к Тимура.
— Хотите, чтобы Семен прекратил? — вежливо спрашивает хозяин заведения.
— Нет, конечно нет, — трясу головой я. — Вовсе нет. Игра вашего пианиста на высшем уровне. Дух захватывает.
Илья кивает.
— Приятно, когда приходят люди, способные это оценить.
Я становлюсь еще краснее и опускаю взгляд на тарелку.
— Юля раньше тоже играла, — сквозь зубы говорит Тимур.
Брови Ильи стремительно поднимаются.
— Вы пианистка?
— Нет! — отвечаю я слишком резко и спешно.
— Она бросила музыку, — добавляет Тимур.
Силы меня покидают, и я смотрю, стиснув вилку с ножом в руках, не зная, как справиться с неловкостью.
— Надеюсь, взамен на что-то не менее великое? — спрашивает Илья.
— Совсем нет, — отвечает за меня Тимур.
— Тогда почему? — Илья, кажется, действительно хочет узнать, на что я могла заменить то, к чему он сам испытывает страсть.
— Да, Юля, почему? Объясни нам, — спрашивает Тимур, заглядывая в мои глаза
продолжение следует...