В предыдущей части:
Сатору по глупости попадает в переделку и за помощью обращается к своим знакомым из якудза – Нэцу и Юдзу. Внезапно Нэцу и Юдзу начинают следить за Сатору и Нодзоми. Последняя думает, что они хотят "выбить" из нее украденные по страховке деньги. Сатору приходится признаться, что деньги украл он.
***
Так Нодзоми его и нашла. Как оказалось, каким-то чудом, побегав в суматохе и беспамятстве по стоянке, он вернулся к их Тойоте.
Она обречённо вздохнула и почти не удивилась. Гнев её несколько утих. Но в основном благодаря 350-тимиллилитровой баночке крепкого коктейля, которую она успела опорожнить, неспешно шагая от ближайшего комбини на парковку. Она почему-то не задумывалась, ждет ли её там Сатору или разобидевшись – вот так удача! – наконец оставил её одну раз и навсегда.
Да нет же – вот он! Рядом с их машиной. Практически валяется на асфальте, как тяжелый бесформенный мешок песка. Истекает дождевой водой, слезами, соплями и потом.
Кровавые ручейки, бежавшие из ноздрей, уже запеклись бурыми бороздками.
Картина маслом! Мужчина мечты!
– Давай! Пошевеливайся! – Нодзоми беззлобно толкнула его в ногу носком кроссовки.
***
Нодзоми и Сатору копошились вокруг Тойоты, пытаясь салфетками, газетами и ветошью привести салон в божеский вид.
– Так ты не сердишься? – поднимая на спутницу опасливый взгляд, забросил удочку Сатору.
Он уже успел кое-как оттереть лицо от разводов крови и слёз и нацепил очки.
– Ты ебобо что ли? Не сержусь?! Да я теперь тебя ненавижу чистейшей кристаллизованной ненавистью! – ответила она, даже не посмотрев в его сторону, и отхлебнула из алюминиевой баночки.
– Но ты вроде спокойная и вернулась...
– Хе-хе! Успокоительного приняла! – зло рассмеялась она, помахав в воздухе банкой, а посерьёзнев, добавила: – А я и не думала уходить. Мудак – ты, а уходить – мне?
– Знаешь, я хочу, я должен всё объяснить, – неуверенно перебирая слова, промямлил Сатору.
– Не трудись! Я давно подозревала, что это ты деньги взял, просто сама себя обманывала. Не стал бы ты мне за здорово живёшь помогать. Я ведь даже не переспала с тобой в благодарность.
– Если ты подозревала, то почему не говорила?
– Да потому что до конца не верила, что в моем окружении затесался настолько гнилой человек! А когда ты рассказал, что подстроил моё знакомство с Гэндзи, то по своей наивности стала думать: «Ну вот всё и объяснилось! Он помогал из-за чувства вины!» Какое там у тебя чувство вины?! Ты же просто средоточие всех пороков!
– Ты так говоришь, потому что не знаешь этих ребят. Если бы я не вернул им долг, то... – он не договорил, потому что голос ему изменил.
Нодзоми эти сентиментальности не впечатлили:
– А я здесь при чём? Играл ты, а расплачиваться должен кто-то другой! Продал бы почку! У этих твоих, небось, и такой бизнес налажен.
– Я и продал, – Сатору даже попытался показать свой шрам.
Нодзоми лишь на секунду помрачнела, но сейчас же ожесточилась ещё сильнее:
– Давай без обнажёнки! Нечего на жалость давить! Какой же ты убогий безмозглый идиот! Надеешься на сочувствие? Ты что, не понимаешь, что ты мне жизнь сломал?
– Тебя бы всё равно посадили!
– Нет! Они готовы были договориться, я тебе сто раз говорила. Если бы я вернула всю сумму, то они бы не стали доводить дело до суда. И я бы вернула всю сумму, если бы она не оказалась такой непомерной. Следишь за моей мыслью? Это ТЫ посадил меня в тюрьму, посадил вместо себя! Жалкая ублюдочная душонка! Поэтому ты больше не будешь вякать и спорить! А будешь делать только то и только так, как я скажу! Ясно?
Сатору понуро сел за руль и невольно поёжился, когда Нодзоми устроилась рядом. Её нарочито холодный взгляд обещал весёлую поездочку.
– Прости, но я думал, ты смотришь на вещи иначе, – проговорил он как бы между прочим, пристёгивая ремень безопасности и исподтишка косясь на Нодзоми, чтобы уловить её настроение.
– Да? И как же я должна смотреть на твоё скотство? – ответила она и устремила на Сатору язвительный взгляд.
– Я думал, ты полагаешь, что мы проживаем нашу жизнь без вариантов.
– Что? Выражайся яснее!
– Ну, если уж что-то случилось, то значит, этого никак нельзя было избежать. Ну, как судьба. Ты сама так сказала.
– Что за чушь! Я никогда такого не говорила!
– Ты сказала, что Наото в любом случае наложил бы на себя руки.
– И это всего лишь значило, что он такой человек. А не то, что у него судьба такая. Нет никакой судьбы свыше. Есть мы и наше окружение. Порой мы неправильно выбираем себе окружение. Вот как я, например. Я ошиблась в тебе. Ты худшее, что было в моей жизни. И от тебя надо было избавиться как можно скорее!
Сатору, очевидно, собиравшийся ещё поспорить, после этих слов отрешенно замолчал и, кажется, впервые в жизни по-настоящему нахмурился. Брови сошлись к переносице и между ними залегла глубокая скорбная складка.
***
– Стоп! Тормозни! – скомандовала Нодзоми.
Тойота остановилась у торгового автомата с напитками, к которому привалился пластиковый контейнер для мусора. В него Нодзоми, опустив стекло, повыбрасывала опустошенные банки коктейля. Их было уже две, но, к собственной её радости, она ни разу не промахнулась.
– Ё-хо! – прокомментировала она свой успех и потрясла всё ещё полным пакетом, в котором, очевидно, скрывались новые порции алкоголя.
Сатору нажал на газ, бросив на спутницу грустный взгляд.
– Давай только без морализаторства! – резко отшила его Нодзоми и запустила руку в пакет.
– А теперь вернёмся к нашим бананам, тьфу, бананам – да блин! – запуталась Нодзоми и засмеялась своей оговорке. – А вообще, да! К нашим цитрусам. Ну, ты понял!
И она рассмеялась ещё громче, когда оказалось, что очередной выуженный ею из пакета коктейль был со вкусом горького лимона.
– Почему ты вообще их заметила? – всё ещё хмурясь, отозвался Сатору.
– А как вообще можно не заметить, когда на тебя двухметровый урод пялится? – принявшись за третью банку, развязно пояснила Нодзоми. – Не по себе как-то становится, знаешь ли!
– Это ты ещё с Нэцу незнакома! Он у них главный.
– Знакома!
– Что? – Сатору наконец растерял свою серьёзность и неиронично открыл от удивления рот.
– Неважно! – Нодзоми махнула рукой и легонько, почти дружески ткнула Сатору кулаком в челюсть, когда тот попытался взглянуть на неё, отвлёкшись от дороги.
– Давай не уходи от темы! Почему они нарисовались, если ты с ними давно рассчитался? Почему они за мной следили?
Сатору нервно заёрзал. Он прекрасно понимал, что парочка возникла не просто после его вчерашнего звонка, а именно из-за него. Поспешив (Да нет, по глупости!), он не подумал, что, обратившись за помощью, он рискует разоблачить собственный обман. Нэцу, видно, сразу сообразил, что все прежние слова Сатору о том, что поиски Гэндзи никак не продвигаются, – болтовня для отвода глаз. Ну конечно же, по телефонному номеру отеля, который Сатору оставил ему для улаживания конфликта с Бобби, можно было легко определить, где этот отель находится. А значит, и заподозрить, что Нодзоми планомерно движется к своей цели.
Но раскрывать всё это Нодзоми, и особенно подробности вчерашней позорной истории, ему совершенно не улыбалось, а ничего подходящего в объяснение он не сочинил. И вдруг лицо его посветлело.
– Думаю, это всё из-за тебя!
Нодзоми непонимающе прищурилась.
– И из-за Гэндзи!
Сатору едва сдерживал сияющую улыбку.
– Подожди! Ты намекаешь?.. – не договорив, Нодзоми икнула и озадаченно мотнула головой, видно, алкоголь начал действовать.
– Ага! Намекаю, что он тоже с ними связался и вляпался, как ты выражаешься.
– Но подожди... Ик!
– А как, по-твоему, он ещё мог за две недели такую сумму заработать? Законным способом? Вряд ли!
– Но подожди, а я...а меня, то есть... Ик!
– Если они имеют отношение к его исчезновению, то за тобой они следят как раз из-за того, что ты начала его искать. Смекаешь? – Сатору был в ударе и, заметив, что Нодзоми явно поплыла, уже перестал сдерживать бурную радость по поводу своей находчивости.
– А откуда... Чёрт! Откуда...
– Откуда они узнали, что ты его ищешь?
– Ик!
Сатору понял это как «да».
– Ты ведь в открытую это делаешь: ходишь, спрашиваешь, фото показываешь. А у них много где свои люди есть. Стуканули.
Нодзоми впала в мрачную задумчивость и больше уже ни о чем не спрашивала, а лишь продолжала отхлёбывать из баночки, время от времени угрюмо выдавая бессвязные ругательства.
***
Сатору с торжествующим видом прикрыл дверь гостиничного номера и, машинально поправив очки, пошел по коридору расслабленной, почти танцующей походкой. Если бы он умел, то запел бы или засвистел бы какую-нибудь популярную песенку, так хорошо и легко было у него сейчас на сердце. И даже то, что Нодзоми снова напилась до полусмерти не подпортило ему настроения.
Может быть, завтра, когда протрезвеет, она сообразит, какая опасность ей угрожает. Раз уж она знает Нэцу! И подостынет со своими поисками!
Сатору провернул ключ в замке и с неуклюжим пируэтом влетел в свой номер. Покачнувшись на одной ноге, он едва удержал равновесие и тут же встал, как вкопанный, а из комнаты донеслись одобрительные аплодисменты.
– А ты хорош! Научишь? – продолжая аплодировать, с задорным блеском в глазах проговорил Нэцу и, прикусив уголком рта недокуренную сигарету, поднялся с дивана навстречу Сатору.
Долговязый Юдзу тоже был здесь: сидел на кровати и безучастно переключал каналы на телевизоре. Сатору успел разглядеть его, слегка наклонившись в сторону и заглянув за спину Нэцу, который немедленно скомандовал:
– Поздоровайся с дядей!
И Юдзу, не оборачиваясь, вскинул руку в приветственном жесте.
Сатору судорожно сглотнул. От невыносимого желания сейчас же сбежать он мгновенно вспотел.
– Ну что стоишь, как неродной? Присаживайся! По пивку? – предложил Нэцу и радушно развел руками, демонстрируя стол, уже сплошь занятый разнокалиберной пивной тарой.
В одну из алюминиевых банок Нэцу старательно протолкнул бычок, оставшийся от его сигареты, и выжидательно цокнул языком.
Сатору облизнул пересохшие губы и осторожно прошёл в глубь номера. Помялся перед диваном, но не сел. Задумчиво посмотрел на стол, как будто, и правда, выбирал, что выпить и, подняв взгляд, упёрся в стоящего прямо перед ним Нэцу. И хоть тот был на полголовы ниже и ощутимо проигрывал в весе, Сатору всё же растерянно попятился.
– А что ты так рано вернулся, кстати? Не даёт тебе твоя баба? – сочувственным тоном проговорил Нэцу и мимоходом постучал Сатору пальцем по распухшей переносице.
Сатору болезненно поморщился, но промолчал.
– Глянь, Юдзу, а эта шалая нашу работу делает! А?
Долговязый без особого энтузиазма отвлёкся от телевизора. Сатору постарался не смотреть в его сторону, а всё внимание сосредоточил на собеседнике.
– За что прилетело? – дружески осведомился тот и, плюхнувшись на диван, принялся закидывать в рот какую-то сухую снедь из шуршащего пакетика.
Сатору снова сглотнул.
– Она ещё тебя и не кормит! Ну и баба! В полный оборот тебя взяла! Эти, мать их, как их там отношения? – пытаясь вспомнить нужное слово, Нэцу нетерпеливо защёлкал пальцами в направлении Юдзу.
– Токсичные, – меланхоличным басом отозвался тот.
– Не-не-не!
– Абьюзивные?
– Точно! Арбузивные! А?! Баба-арбузер! Сечёшь? Или это ты у нас баба? А, Муни? – Нэцу азартно хлопнул себя по колену и загоготал.
Юдзу сейчас же отозвался гулким, многократно усиленным эхом, и Сатору вздрогнул от неожиданности.
– Ладно! Пошутили и хватит! – безо всякого перехода рявкнул Нэцу и пнул Сатору в лодыжку. – Сядь уже, сучонок!
И поскольку Сатору продолжал стоять и оторопело хлопать глазами, Юдзу, поднявшись с дивана и нависнув над опешившей жертвой – ни дать ни взять Костлявая собственной персоной! – ничуть не напрягаясь, разок тряхнул его. Сатору, как подкошенный, со страдальческим видом рухнул на кровать и так и остался сидеть на её краешке, сжавшись и съёжившись.
– Ты нас за нос водить вздумал? А? Ублюдок! Думал, не догадаемся, что вы на месте не сидите? А? – жёстко проговорил, словно выплюнул слово за словом, Нэцу и как бы в шутку начал любовно похлопывать Сатору по щекам, постепенно усиливая удары, пока шлепки не зазвенели с пугающей оглушительностью.
Сатору, наконец не выдержав, вскрикнул и сложился пополам, спрятав горящее лицо в коленях.
Нэцу едва заметно дёрнул подбородком, и Юдзу всё понял: сразу же ухватил своей костистой клешнёй Сатору за шею и с чувством вдавил. На губах его зазмеилась тягучая улыбка.
– Что она знает? Ты говорил ничего, а? Но вы уже в Хокуто, а дальше куда? А? Вы по хлебным крошкам идёте что ли? – брызжа слюной, заорал Нэцу в склонённый затылок, а затем, кивнув Юдзу, чтобы тот ослабил хватку, загрёб в пригоршню стоящие торчком волосы и притянул к себе потное пунцовое лицо Сатору.
– Ничего... Правда, ничего... – глотая надрывные всхлипы, прохрипело лицо.
– Ты что? Плохо нас знаешь? Когда мы с Юдзу увлекаемся, то перерабатываем норму. За это нас и любят. Соображаешь, сукин ты сын? – не разжимая руки, продолжил гаркать Нэцу.
Видимо, восприняв это как риторический вопрос, Сатору лишь засопел в ответ и задёргался. Нэцу не стал на это любоваться. Последовал новый кивок, и безотказный Юдзу сейчас же ловко саданул Сатору локтём по хребту. В этот раз тот рухнул уже на пол и беспомощно застонал. Подняться ему помешала пятка, упёршаяся ему в ухо. Перекосившаяся оправа очков врезалась в виски и щёки, слёзы, слюни и сопли растеклись по лицу. А Нэцу с остервенелым удовольствием продолжил вжимать голову Сатору в пол, но в какой-то момент это развлечение ему, похоже, надоело, и он положил ему конец, просто пару раз припечатав ногой нервически дрожавшую челюсть. В сердцах он ещё и пихнул стол, отчего бутылки и банки лавиной посыпались на тело отрубившейся жертвы. Нэцу зло сплюнул и пригладил упавшие на глаза пряди волнистых засаленных волос.
Это задумчивый Юдзу заботливо опорожнял на него бутыль «I Lohas[1]». Но как только пациент захрипел и закашлялся, на его щёку встало острие складного ножа.
– Какой-то ты неразговорчивый сегодня. А? – грустно констатировал склонившийся над ним Нэцу, как будто бы чисто машинально покручивая нож туда-сюда, и обратился к подельнику: – Что думаешь Юдзу? Может, его баба поразговорчивее будет? Спросим её?
Долговязый нервно переступил. По его квадратной челюсти и кончику тупого вздёрнутого носа – единственному, что виднелось из-под непомерно длинной чёлки, невозможно было понять, как он отнёсся к новому предложению. Сатору захрипел громче. Казалось, он силился что-то возразить, но пляшущее у него перед глазами лезвие мешало ему сосредоточится.
– Мы не... ну не эти...как их там, которые старух любят? – снова в попытках подобрать правильное слово Нэцу требовательно защёлкал пальцами.
Но в этот раз Юдзу не пришёл ему на помощь, а лишь ещё раз беспокойно переступил и состроил странную гримасу, проведя языком по внешней стороне зубов, не открывая рта – возможно, это означало, что его одолевали неразрешимые противоречия.
– Мы не бабкоёбы, короче, но ради дела можно и потерпеть. А ей только в удовольствие будет. Что скажешь? Она нас лучше примет?
– Нэцу! Нэцу! Нэцу! Послушай, послушай, послушай! – наконец обрел дар речи и завопил Сатору. – Послушай! Я не вру! Она ничего не знает! Клянусь! Клянусь!
– Да? – послышалось недоверчивое уточнение. – И что же тогда она от нас рванула, как ужаленная? Ничего не знает?
– Она подумала, что вы за её деньгами охотитесь. Ну, то есть за теми, за украденными деньгами. Уже были претенденты. Вот она и испугалась! – в каком-то небывалом озарении выпалил Сатору.
– Да? Неужели?
– Клянусь! Клянусь! Клянусь! Она ничего о вас не знает! Поверь! Не знает! Клянусь!
Сатору извивался и орал, пока голос не сорвался на сип. И Нэцу наконец-то удовлетворенно кивнул.
– Лады! – дружелюбно крякнул он, выразительно сжав тёмные тонко очерченные губы, и с нарочитым облегчением выпрямился, складывая и пряча нож.
Сатору выдохнул и, прикрыв глаза, расслабился. Нэцу вновь сгрёб с глаз надоедливые пряди, закинул их назад и, потряхивая руками и плечами, словно разминая их после напряженной работы, прошёлся по комнате. Казалось, он совершенно успокоился, но в какой-то момент с разворота врезал всё ещё лежавшему на боку Сатору ногой под дых, и снова, и снова, и снова, пока вконец обессилевший не повалился на диван и буднично закурил новую сигарету.
– Пошёл вон! – проревел он, заметив, что Сатору пошевелился. – Если что, то завтра где?
– Кисо[2], – просипел едва слышный ответ.
Юдзу, так и стоявший отрешенно посреди номера, внимательно пронаблюдал, как Сатору со всхлипами и хрипами отполз в коридор, и, только когда униженная жертва исчезла из вида за углом комнаты, он уселся на кровать и вернулся к занимательному переключению телеканалов.
Продолжение следует.
Читайте часть XV здесь.
Примечания.
[1] «I Lohas» (яп. い・ろ・は・す «Ирохасу») – название натуральной питьевой воды, с 2009 года выпускаемой японским подразделением концерна Coca-Cola. В линейке помимо обычной питьевой воды, выпускаются также газированная «I Lohas» и «I Lohas» с различными вкусами (лимон, мандарин, персик, виноград, клубника, китайская груша, жимолость, манго и т.д.).
Название «I Lohas» сочетает в себе начало старинного японского стихотворения «Ироха» (яп. いろは歌 «Ироха-но ута»): いろはにほへと («И ро ха ни хо хэ то») – «Красота блистает миг» (пер. Н.И. Конрад) и концепт здорового образа жизни, известный под английской аббревиатурой LOHAS (англ. Lifestyles of Health and Sustainability – «здоровый и устойчивый образ жизни»).
[2] «Ки́со» (яп. 木曽町 «Кисо-мати») – посёлок в Японии, находящийся в уезде Кисо префектуры Нагано. Площадь посёлка составляет 476,06 км², население – 9,986 человек (1 сентября 20232 года), плотность населения – 25,23 чел./км².