Глава 1
- Я больше не буду переписывать сценарий, потому что это последняя серия. Если вы хотите снимать продолжение, напишите «продолжение следует». У фильма логичное окончание, это исторический сериал, а ты легким ударом ноги в грудь решил сделать из него фэнтези. – я негодовала, но хоть и старалась держаться в рамках приличия, голос уже немного дрожал, выдавая мое состояние.
- Дорогая, у нас контракт, и сейчас не тебе решать – что лучше, а что хуже для фильма, - кричал на меня Марк. Лицо стало свекольным, на висках вздулись вены, лоб покрылся испариной. Вот уж кому точно нельзя психовать – типам с белоснежным лицом и белесыми ресницами. Выглядит сейчас как личинка колорадского жука.
Марк на самом деле - Миша Гринин, но как продюсер и тонкая натура, коей он себя считает, очень уж любит пафос.Я отвернулась и пошла в сторону гримерки. За спиной продолжалась истерика. Хотелось бросить все, и поехать домой. Мы третий месяц живем в полевых условиях – съемки сериала заканчиваются, начинается осень. Сегодня ночью мы должны снимать последнюю серию, а ровно в полночь мне исполнится сорок лет. И сегодня Миша решил убить фильм ради рейтингов – люди ждут продолжения. Героиня должна воскреснуть из мертвых. Еще бы драконов сюда прилепил, сказочник недоделанный.
Я села в углу гримерки на надувной матрац, взяла карандаш и бумагу. Ну как, благодаря чему или кому героиня воскреснет? У нее тяжелое ранение, она мертва два дня, она уже лежит в драккаре, стрелы зажжены. В последних кадрах горящая лодка с Хельгой должна отчалить от фьорда в море, в туман.
- Не грызи карандаш, Юль, стоматология сейчас дороже похорон, - в шатер с улыбкой вошла Маша – актриса, исполняющая роль главнойгероини. Грим был что надо – Хельга с бескровным лицом готова была сгореть в уплывающем в закат драккаре.
- Ты слишком хороша для умершей, Маш. Видимо сегодня мы не закончим - у меня нет ни одной логичной причины почему героиня оживает. Ну да, были случаи клинической смерти, но, если в тебя воткнут одновременно два меча и больше суток не заберут с поля боя, все что ты сможешь – качественно удобрить кровью землю. И уж точно не воскреснуть. Режиссер сейчас ругается с Мишей, но, думаю, все это бесполезно.
- Забей, Юль, останемся, значит останемся. Это Мишин проект, и пусть он сам организует дополнительные дни. Сейчас мы снимем кадры с отчаливанием лодки, и с моим неожиданным вдохом. Эпичное окончание завалено, сага превращается в сказку. Ночью ждем тебя в шатре для репетиций, мы уже заказали отличного повара из Гагры. Отметим твой день рождения.
- Спасибо вам, но считается, что отмечать сорокалетие – плохая примета, - я хоть и не верю в это все, но есть какое-то ощущение неправильности.
- Нууу, мы не будем тебя поздравлять, а представим это как дружеский ужин. Ладно, я ушла, не парься сильно, все равно нам неделю здесь точно еще торчать – пересмотрят материал, и найдут недоработки. – Маша вышла из шатра, задернув полог.
Погода в Абхазии становилась настолько приятной, что дни и ночи можно было находиться на улице не боясь замерзнуть или изжариться. Летние съемки группа переживала очень сложно – жара, от которой некуда скрыться, гримеры, снующие между актерами, так как грим стекал каждые пять минут. А сейчас было просто волшебно, еще бы побыть здесь без этой суеты – просто полежать на берегу, потянуть густое терпкое вино, насладиться тишиной.
- Сири, каковы возможные причины воскрешения? – я решила воспользоваться голосовым помощником.
- У меня нет ответа на этот вопрос. Могу ли я еще чем-то помочь? – ответил электронный голос девочки из смартфона.
- Вот и у меня нет ни одной хоть мало-мальски приличной причины. – я отложила смартфон, и снова взялась за карандаш, вычеркивая кому из списка причин.
Поздно вечером, часть актеров и съемочной группы, с которыми я сдружилась за последние три месяца, собрались в большом шатре. Ребята дружно накрывали на стол. Я стояла за полосой света лагеря, в пяти метрах от моря. В руках у меня был настоящий бокал – это было роскошью в полевых условиях, организаторы щедро снабжали группу пластиковой посудой.
Пухлый улыбчивый повар готовил шашлык, рассказывал анекдоты, и щедро раздавал советы девушкам - гримерам, накрывающим на стол. Давно в нашем лагере не было так весело. Настроение поднималось и у меня. Терпкое вино в бокале шептало о том, что все не так уж и плохо, а море вторило шепоту вина. Голова немного кружилась от осенних запахов.
- Юляш, давай к столу, - ко мне из шатра шел Виктор – наш режиссер. Седовласый, высокий и сухопарый. Для его шестидесяти лет, он имел голос пацана - в нем всегда была искорка задора. Его любила вся группа, и даже когда он нервничал, стойко держался – не переходил на крик и оскорбления. Актеры, даже самые «зазвездившиеся», слушались его, и выкладывались на площадке полностью.
- Ночью, когда не гудит генератор, и выключен свет, создается полное впечатление того, что мы действительно в прошлом, - Виктор подошел и уселся на гальку, он набрал в руку горсть гладких, словно полированных камней, и пересыпал их из ладони в ладонь.
- Да, и знаешь, мне кажется сейчас, что несмотря на все неудобства быта, жизнь в том же средневековье эмоционально была приятнее. Просыпаешься каждый день с мыслью о хлебе насущном, тяжело трудишься, и голова совершенно не забита деньгами и карьерой: подоил козу – попил молока, лень держать козу – попил воды. А здесь мы носимся как белки в колесе, и как говорит моя бабуля: ни Богу свечка, ни черту кочерга. – я улыбнулась, вспомнив бабушку. Обязательно, как только вернемся, поеду к ней.
Виктор хмыкнул на мои слова, улыбнулся, молча встал, и взяв меня за локоть, повел к шумящему шатру. Запах мяса на углях был просто изумительный – нужно перекусить, иначе вино сделает свое дело. Я первая вошла в шатер.
Ребята были в смешных колпаках, с какими – то разноцветными свистульками из бумаги. И среди этого гвалта и смеха в воздух, навстречу мне полетели миллионы конфетти.
- Юля, в этот прекрасный вечер мы не поздравляем тебя ни с чем, и приглашаем на праздник, организованный совсем не в твою честь. – Выпалила вышедшая мне навстречу Маша, и дунула в свисток, который развернулся перед самым моим носом. Ярко вспыхнула вспышка – фотограф не терял время – фотографии точно будут отличные.
Сытые и пьяные, люди расселись кучками. Ребята играли на гитаре возле костра, пели и смеялись. Мы с Машей, Виктором и еще парой операторов и гримеров сидели за дощатым столом на улице, тянули вино.
- Вот за таким же столом могла раньше действительно сидеть моя героиня, - очень грустно и неожиданно для всех, сказала Маша, - и она ведь действительно была смелой и сильной, и знала, что в любой момент могла погибнуть. Юль, в сценарии был момент, когда нужно было играть готовность к смерти, это был самый сложный съемочный день. Крупный план с моим лицом я репетировала неделю.
- Маша, у них была самая сильная в мире мотивация для борьбы – их вера в Вальгаллу. Они не боялись смерти, они боялись бесчестия, забвения. Единственное, что я не могу перенести на себя, так это то, что в отличии от нас, люди жили инстинктами, знаниями прошлых поколений. Мы сейчас практически ничего не знаем, а надеемся только на интернет. – подумав о себе, ответила я.
- Наши выжившие потомки, в случае каких – то глобальных катаклизмов, не смогут быстро восстановить сегодняшний уровень жизни, а возможно и вовсе не смогут, потому что мало кто сейчас, действительно глубоко и детально, изучает науку. – Викторскладывал на столе камешки в виде спирали, и улыбался, - Макс, - обратился он к одному из операторов, - Ты можешь зажечь костер без спичек?
- Конечно, у меня есть зажигалка, - засмеялся Макс, - так что, в случае апокалипсиса, держитесь рядом, ребята, у меня целых пять зажигалок!
- Думаю, кого нам всем нужно держаться, так это Юли – вот у кого самые глубокие познания мира, в котором нет «окей, Гугл» и «привет, Сири» - Виктор посмотрел на меня, и шутя, подсел ближе.
Мы смеялись, и я думала о том, что мы точно не выживем, потому что нынешнее поколение можно смело назвать «поколением Сири» - поколением людей с бумажными стаканами в одной руке, и смартфонами в другой. Ответы на все вопросы есть только у Сири - голосового помощника, не имеющего тела, души, чувств. Бороздить космос, открывать новое и развивать науку стало не модно. Ютуб, тик ток, и инстаграм – все, что оставит после себя девяносто процентов нынешних жителей планеты. Ну вот и все, я начала думать, как моя бабушка, практически ее словами «мы не сеем и не пашем…».
- Юля, с днем рождения тебя, извини, что только сейчас смог к вам присоединиться – общался со спонсорами, обсуждали тему продолжения сериала. Сейчас я смело могу заявить, что деньги будут – Миша появился неожиданно, и сразу испарилась атмосфера доверия илегкости, мысли вернулись к проблеме продолжения сериала.
- Миша, не стоит меня поздравлять сегодня ни с чем, это просто вечеринка в честь сами незнаем чего! – я подвинулась, чтобы он смог сесть рядом на лавку.
- Ладно, я знаю, что ты не сильно рада меня видеть, но думаю, от денег здесь никто не откажется – дополнительные серии – дополнительные деньги, - Миша достал из – за пазухи небольшую коробочку, - вот, поздравляю с твоим первым в этой жизни сорокалетием…. И последним, - Миша заржал над своей шуткой.
Мне стало не по себе от того, что он еще раз, думаю, специально проговорил про день рождения. И так громко проговорил эту цифру – удачи мне не видать. Я проигнорировала предложенную им коробочку, попрощалась с ребятами, перешагнула через лавочку, и пошла к берегу, в темноту.
- Не вздумай топиться, Юляш, сорок - это еще не конец! – прокричал мне в спину Миша, и засмеялся своей новой глубокомысленной шутке. Я слышала, как ребята шикают на него, как Маша сказала ему, что он просто мужлан с фамилией Гринин, а не Марк.
Его слова меня беспокоили меньше всего. Я подошла к кромке воды, легла на камешки, и посмотрела в небо. Глубокая бархатная чернота с ярко мерцающими звездами – совсем как на Урале, скоро Млечный путь будет особенно красивым.
- «Там высоко – высоко, кто – то пролил молоко, и появилась звездная дорооооога» - шепотом пропела я партию Звездочета, которую мы с братом так любили слушать в детстве, еще на пластинках, и мысли о детстве завертелись в голове.
Глава 2
Я проснулась от яркого солнца в глаза, или от крика. Спина затекла – как я умудрилась заснуть в этой неудобной позе?
- Сири, Сири, - кричали достаточно далеко. Ничего себе, как отчаянно человек хочет получить ответ от электронного помощника. Я улыбнулась – наверное снова с интернетом перебои. Я открыла глаза – щелочки. Чистое небо, солнце, пахнет клевером – как в детстве на покосе. Прямо надо мной, гудя как маленький, но сильный бомбардировщик, пролетел шмель.
Шмель? Откуда он взялся? За три месяца я здесь не видела и мухи. Я подняла голову, но в ушах зазвенело, и в глазах помутнело. Господи, неужели я вчера так много выпила? Еще немного полежу. Если не брать в расчет этот крик и головную боль, то все прекрасно. Тихо и тепло.
Тихо? И тут мне стало неспокойно – я не слышала привычного шума прибоя, криков и шума на площадке. Я так привыкла к этим звукам за лето, что отлично спала под них до обеда. Ну, давай вставай, нужно поискать Спазмалгон и минералку. Не открывая глаз, я немного подняла голову – голова заболела сильнее, и зазвенело в ушах. Я села, и зажала руками виски. Что-то липкое было на голове, волосы склеились. Жмурясь от солнца и боли я посмотрела на руки. На них была кровь.
Страх заставил поднять голову, и посмотреть по сторонам. Вокруг были небольшие холмы, заросшие густой, уже желтеющей травой. До ближайшего леса было не меньше километра – он стоял кольцом. Где-то вдалеке блеяли овцы.
Подняться на ноги было довольно сложно – все тело будто побывало в мясорубке. И только сейчас я заметила, что на мне платье. Я лет с двадцати не носила платье, моя привычная одежда: джинсы, брючные костюмы. Мне не нравятся юбки, заплетающиеся за ноги, тем более такие длинные. Я подняла подол до колен – ноги были босые, с засохшей между пальцев глиной. Где мой педикюр? Где лак цвета морской волны? Где мои босоножки?
Это сон, или какая – то шутка от съемочной группы? Это подарок на день рождения? Если да, то это самый плохой подарок, ребята.
- Сири, Сири! – голос стал ближе, и сейчас можно было точно сказать, что принадлежит он девочке. Испуганной девочке.
- Эй, ау, где ты, малышка? – я как смогла, громко крикнула в ответ.
- Сири! – радостно крикнули в ответ, - Я здесь, пожалуйста не молчи, я иду к тебе!
- Я здесь, девочка, иди на мой голос. – трава была не выше колена, но девочка, вероятно, скрывалась в низине. Какого черта, какая Сири? Глаза привыкли к яркому солнцу, но боль в висках только усиливалась. Только бы не потерять сознание, только бы дождаться девочку – она позовет на помощь. Губы и горло высохли, хотелось пить.
- Сири! – из-за холма показалась белокурая голова с растрепанными волосами. Девочка подняла руку и помахала мне, рот ее расплылся в улыбке, - как хорошо, что я нашла тебя!
- Да, это прекрасно… Что меня нашли. – прошептала я, почувствовала, как спина покрывается холодной испариной, желудок сжался, и я потеряла сознание.
Я проснулась в полной темноте, пахло дымом. Ну и сон мне приснился! Почему так темно и тихо? Где все? Я села, и спустила ноги с достаточно высокой кровати, если это можно было назвать кроватью. Под рукой угадывался мех, или очень сработанный эко – мех. Реквизит? Широкая кровать – ее противоположную сторону я так и не нащупала. Встала на пол – под ногами было сено или солома. Боже, неужели это не сон – я все еще в этом длиннющем платье. Я потрогала голову – она была завязана плотной и грубой тряпкой.
За перегородкой послышались шаги, и обозначился проем – на меня двигался свет. В комнатку вошла девочка лет десяти. Моя девочка из сна. Я схожу с ума? Я молча огляделась по сторонам: стены, зашитые досками, огромных размеров кровать за моей спиной, возле кровати подобие табурета, на котором стоит глиняный кувшин и большое железное блюдо с водой и плавающей в ней тряпкой, небольшое костровище из камней, выложенное в полутора метрах от кровати. Я подняла голову – потолок над комнаткой был частью купола. Перегородка была метра два высотой – видимо там еще несколько таких сараев.
- Мама, дедушка, она проснулась! – радостно крикнула девочка, уходя в глубь дома, и унося с собой свет – толстую свечу на глиняной чаше. Девочка придерживала второй рукой длинную рубашку
«Юля, не тупи, прошу, не тупи. Сейчас все решится» - я пыталась сдержать себя, чтобы не заорать. Кто придумал эту шутку? Что происходит? Мне больно – это уже не смешно.
Свет возвращался обратно – в комнату вошла женщина и сразу посмешила уложить меня в постель.
- Сири, ложись, поспи еще, у тебя большая рана на голове, видимо задели молотом. И подумали, что канула в миру. Поэтому ты осталась жива. - женщина помотала головой, словно представила, что я могла умереть, но отгоняла эти мысли.
- Бей бабу молотом – будет баба золотом, - с истерическим смешком пробубнила я разглядывая женщину. Миловидная, лет тридцати, с густыми пшеничными волосами, естественными кудрями. Волосы были туго заплетены в косу, но выбившиеся из прически волосы, словно слегка расправленные пружинки, обрамляли лицо, и делали его очень нежным и молодым. Голубые или серые глаза, веснушки на носу. если бы не мелкие морщинки в уголках глаз, которые рассказали о хозяйке как о хохотушке, можно было подумать, что ей не больше двадцати. Ее дочке не меньше восьми лет, значит маме около тридцати, или чуть за тридцать. Наверно при солнечном свете волосы все же рыжие. Темное – то ли вишневого, то ли сиреневого цвета платье до щиколотки, поверх платья расстегнутая меховая душегрейка без рукавов мехом внутрь. Ростом, наверное, как я - метр семьдесят восемь, или даже чуть выше.
- Что? Что ты говоришь, Сири? Ты помнишь что случилось? У нас угнали большую часть стада овец. Они наверно забили их, - ответила она, брови ее сдвигались, выражая скорбь. Она уложила меня на кровать, и уселась рядом, - жаль, что ты не успела отогнать стадо в лес.
- Как тебя зовут, - осторожно спросила я, - И что здесь происходит?
Свеча стояла на полу, и освещала сарай. Мне становилось страшно – актриса была жутко реалистичной. В комнату вошла девочка, подала мне дымящуюся глиняную чашку.
- Я Иста, ты не узнаешь меня? – лицо в веснушках стало еще беспокойней. Она произнесла имя с ударением на И, мне было незнакомо это имя.
- а я Юта, - сказала девочка улыбнушись, - Сири, наверно тебя сильно огрели, и мира забрала твою голову, чтобы кормить ею своих детееей, - страшным голосом закончила девочка.
- Юта, мира заберет твой язык, и им будет кормить своих детей, если ты не прекратишь, - Иста встала с кровати, развернула девчонку лицом к дверному проему, и подтолкнула к выходу из комнаты, давая понять, что пора замолчать.
- Нууу, это дедушка рассказал. Что люди теряют голову и не помнят что с ними произошло, если огреть их по голове, - Юта вышла из комнаты, но осталась стоять за перегородкой.
Я пила горячее питье, похожее на чай из зверобоя с медом. Становилось легче. Голова не болела как утром в поле, но мысли скакали, и я надеялась только на одно – что сейчас я проснусь, мы закончим работу, и полетим домой.
- Сейчас ты еще поспишь, а с ярким ты мне все расскажешь. Забирайся в тепло. – она укрыла меня большой, наверное, сшитой из кусков, шкурой. Мех прикасался к ногам и давал тепло.
Я проваливалась в сон, голова становилась легкой и пустой. Наверно, все же, этот мира забрал мою голову. Ну вот теперь пусть сам попробует с ней пожить. Молотом…. По голове…мира забрала голову… яркий…..пффф. Я хихикнула и заснула.