Сын ворвался в комнату Ани уже за полночь.
В последние полгода ее одолевала бессонница, на которую она никому не жаловалась, подозревая, что это неотъемлемое, хотя и уродливое украшение старости. Если сверстницы старели постепенно, то на Аню осознание немощности и беспомощности набросилось внезапно, уже после семидесяти лет. Еще вчера она довольно бодро для своего возраста поднималась на пятый этаж с тяжелым рюкзаком за спиной и сумкой в руке, и вдруг головокружение, слабость и такая боль в спине, что только упасть да орать, пока не осипнешь.
Поэтому, когда Слава после пятнадцати лет гражданского брака расстался с Ларисой, Аня поймала себя на постыдной мысли: жалко, очень жалко сына, и сердце за него болит, но, может теперь, вернувшись домой так вовремя для нее, он, практически не звонивший все предыдущие годы, поможет справиться с наступившей беспомощностью?
Слава действительно помогал, как умел, однако не прошло и месяца, и в его жизни появилась Рита. Аня видела ее всего раз, но впечатление она произвела благоприятное: тихая, воспитанная, немного молчаливая, но для эмоционального Славы, наверное, такая и нужна.
Ревности к новой избраннице сына она не испытывала — все уже отболело пятнадцать лет назад. Тогда еще с кровью вырвала она из себя нить, которая связывала ее со Славой. Ларису она приняла. Конечно, его выбор мог быть и получше, но раз нет, то и так нормально. Ну, а теперь пусть будет Рита. Может, слишком скрытная, неулыбчивая, но раз такая, то и так хорошо.
После ее появления Слава часто по несколько дней не ночевал дома. Даже не предупреждал. Так взрослый уже. Скоро тридцать семь исполнится.
Тем сильнее она удивилась, когда той ночью он без стука ворвался в комнату матери, да именно в тот момент, когда она, пытаясь преодолеть боль в руке, которая в последние дни сильно ограничивала ее движения, надевала ночную сорочку, застряв до слез унижения на половине процесса: голова уже протиснулась в горлышко, а проклятая рука все никак не желала залезать в рукав.
— Ты опять решила испортить мне жизнь? — не обратив внимание на запутавшуюся в ночнушке мать, закричал он, едва оказался внутри. — Да что с тобой не так? Если сама своими засохшими мозгами не можешь понять простые вещи — послушай хотя бы психологов в телевизоре! Чего тебе еще делать?! Я и так с тобой целыми днями ношусь, как с писаной торбой, но тебе же это мало, да! Хочешь меня с Ритой поссорить? Только ничего у тебя не выйдет! Слышишь? Мы поженимся, но сейчас ты позвонить и попросишь у нее прощения! Что ты молчишь? Вылупилась на меня! Да, я хамлю, но мне не стыдно! Я больше не позволю тебе мною помыкать. Поняла?
Аня бы и рада ответить, но от боли и неловкости смогла только промычать. Попросить помощи у разъяренного сына она не решилась. Зато желание продолжить беседу полностью одетой придало Ане сил — она дернула руку, и ночнушка, наконец, свободно сползла вниз. Но Аня потеряла равновесие и чуть не упала. Благо в последний момент ухватилась за столик.
Слава поморщился.
— Ты сейчас пытаешься мной манипулировать? Думаешь, я тебя пожалею, извинюсь, и все будет как прежде, да? Нет, мама, как прежде уже никогда не будет. Так и знай. Я люблю Риту и никому не позволю ее обидеть. Даже тебе, мама.
Вцепившись в столик, Аня маленькими шажочками добралась до кровати и медленно, стараясь не травмировать спину, села. Теперь можно и поговорить.
— Слава, что случилось?
Дождавшись ответа, он не обрадовался, а разозлился еще больше.
— Это ты меня спрашиваешь, что случилось? Ты мне ответь! Как ты посмела так обойтись с Ритой? Ее родители просто в шоке от твоего поведения.
Тщетно Аня перебирала в голове подробности их единственной встречи, но, хоть убей, не могла припомнить ничего такого.
— Я все равно не понимаю, — хотела она развести руками, но только скривиась от боли, чем вызвала очередной приступ ярости.
— Мама, не начинай свой концерт. Я уже сказал, твои уловки на меня не действуют. Ты унизила Риту! Признай! Ты сделала это нарочно?
— Я? — изумилась Аня. — Чем?
— Ты продолжаешь общаться с Ларисой! Рита видела вас в кафе вместе. Она потом несколько дней рыдала. Какая же ты бесчувственная!
Аня растерялась.
— А мне больше нельзя общаться с Ларисой? Но я знаю ее больше пятнадцати лет. Мы в эти годы с ней разговаривали чаще, чем с тобой.
— Ты опять? — навис над матерью Слава.
— Что опять? — испугалась Аня.
— Пытаешься вызвать во мне чувства вины? Мама, спасибо, что ты меня родила, но дальше я сам.
— Хорошо, — покорно согласилась Аня.
— Думаешь, так просто? Сказала «хорошо» и все? Нет, дорогая, тебе придется позвонить и попросить у Риты прощения за свою бестактность. И больше никогда не общаться с Ларисой.
— Но у нее скоро день рождения. Я приготовила подарок..., — опрометчиво призналась Аня.
— Ты с ума сошла? Если Рита узнает, что ты даришь моей бывшей подарки, она со мной вообще разговаривать не станет. Что в слове «никогда» тебе не понятно?
Аня отвела глаза и спорить не стала. Но ей резко расхотелось, чтобы сын и дальше украшал ее старость.
— Я сделаю, как ты просишь: позвоню твоей новой девушке и порошу у нее прощения. Корона с головы не упадет.
— Не смей называть ее новой девушкой! — завизжал Слава.
— Хорошо. Я порошу прощения у твоей старой девушки.
Рита молча выслушала извинения и благосклонно их приняла. Но на свадьбу Аню все-таки не пригласили. А то, мало ли.