Кристина выбегала из гостиной Гаранина, как ошпаренная. В холле особняка она чуть было не сшибла инвалидную коляску вместе с сидевшим в ней парнем, который пытался заехать в гостиную. Вадим еле поспевал за женой. Парень в коляске пытался что-то сказать поспешно убегающей паре. Он даже выкатился следом за ними во двор, а потом и из ворот, но всё, что успел увидеть, это отъезжающую «десятку».
В машине Кристина поглаживала рукой живот, ощущая толчки своего малыша. Ребенок будто разволновался вместе с мамой, а Кристина просто кипела.
— Нет, ты слышал, Вадим? Она обозвала нас мошенниками, выгнала из дома, как каких-то побирушек. Да кто она такая, вообще?
— Ну, видимо, родственница Гаранина, раз в доме распоряжается. Может быть, тоже внучка. Ты только не переживай, Кристин. Эх, зря я согласился на эту авантюру. Как чувствовал, что ничего путного не выйдет.
— А мы еще не закончили. Вадим, мы же не поговорили с самим Гараниным. Это же он разыскивал Асю. Ты же помнишь, что нам сказали в его автосалоне?
— Прекрасно помню! — повысил голос, Вадим. — Нам сказали, что мужчина он жесткий, с тяжелым характером, кроме всего прочего. Если его внучка нас так «отбрила», то представляешь, что этот мужик скажет? Или ты на самом деле в полиции очутиться хочешь? Я лично не хочу, чтобы мою беременную жену обвиняли и таскали по участкам. У нас с тобой роды «на носу» и волноваться нельзя.
— Вадим, пожалуйста. Мы что, зря приехали? Как же Ася? Ты обратил внимание на фотографию на камине? Конечно, там она еще совсем маленькая, но я на сто процентов уверена, что это она. Это Асины глаза.
— Ты все слышала, Кристина. Внучка Гаранина погибла, это доказано. На самом деле, мало ли где твои цыгане взяли это свидетельство о рождении? Как бы нас с тобой еще не приплели к гибели этой девочки. Нет все, решено! Я ни на секунду не задержусь в этом городе. Мы уезжаем.
Вадиму не терпелось уехать. Он вёл машину по направлению выезда из города.
А тем временем в гостиной дома Гаранина происходил разговор на повышенных тонах. Разговор начал Паша, вернувшись в дом после того, как он не успел догнать посетителей. Парень с возмущением начал высказывать сестре.
— Катя, ты что творишь? Ты зачем их выгнала? Ты же прекрасно знаешь, что ничем не подтверждено, что там, на юге, погибла именно внучка Владимира Петровича. Он так её искал! Она единственная его кровная родственница, а у этих с собой было свидетельство о рождении. А вдруг?
— Вот именно — а вдруг! — закричала Катя. — Ты что, совсем малахольный, ничего не соображаешь? Гаранин написал завещание на нас с тобой, а стоит объявиться его родной внучке, будем мы ему нужны? После последнего инфаркта, он живёт на таблетках и когда его не станет, всё будет нашим с тобой, Пашка. Нашим! Мы это заслужили, выстрадали, можно сказать. А если эта девчонка его внучка, Гаранин тут же перепишет завещание, можешь в этом не сомневаться.
— Ну и что, Катя? — тоже повысил голос парень. — Мне не нужны его деньги. Владимир Петрович хороший человек и свою внучку очень сильно любил. Ты же видишь, как он сидит здесь, в кресле-качалке и часами смотрит на ее фотографию. Иногда, мне кажется, он даже плачет.
— Вот именно, Пашка, вот именно! Именно поэтому, если найдется эта девчонка, мы станем ему не нужны. Я «костьми лягу», но этого не допущу. Так что, закрой свой рот и помалкивай.
Владимир Гаранин сидел в своем офисе, расположенном в задней части одного из автосалонов, и проверял отчеты за последний месяц. Да, прибыль растет. Совсем скоро он станет не одним из самых богатых людей в городе, а самым богатым.
Мужчина невесело усмехнулся и посмотрел на фотографию, стоявшую в рамке, на столе. Это редкое фото было сделано где-то за полгода до двадцатилетия Вани. На нём Иван, Света, выглядевшая еще нормальной, жизнерадостной девушкой, и сам Владимир, держащий на руках Асю.
На фотографии они выглядели счастливыми. Девочка улыбалась во весь рот.
Гаранин вспомнил себя, каким он был тогда. Большая семья, надежды и счастье. Казалось, он «свернет горы», ради своих. И вот, горы свернуты! А где свои? Ладно хоть у него есть Паша с Катей и не приходится возвращаться в пустой дом. Есть с кем поговорить за столом.
Мужчина отложил в сторону документы и тут в его кабинет ворвался менеджер. Ворвался без стука, в весьма взбудораженном состоянии.
— Владимир Петрович, там клиенты агрессивные. Говорят, что приобрели у нас машину месяц назад, и что-то там с ней не то. Со мной разговаривать не желают, требуют вас.
— Ну, пошли, разберёмся.
Гаранин выходил из своего кабинета, когда в кармане его пиджака зазвонил телефон. Звонил Паша, но некогда было брать трубку. Владимир уже слышал, как скандалят клиенты в зале автосалона. Он сбросил вызов.
Однако, Паша был настойчив и тут же позвонил снова. Это насторожило Гаранина. Спокойный парень не станет так настойчиво звонить по пустякам. Владимир Петрович поднял трубку и не успел сказать даже «алло», как услышал быструю, словно скороговорку, речь парня:
— Владимир Петрович, в дом приезжала семейная пара. У них есть сведения про Асю, про вашу Асю. Они показывали её свидетельство о рождении. Катя почему-то решила, что они мошенники и выгнала их. Я вот думаю...
— Где они?!! Как мне их найти? — рявкнул в трубку Гаранин, не дав Паше договорить.
— Я так понял, что они не местные и сейчас уедут из города. Приезжали на серой десятке, номер вышлю вам смс-кой.
— Уедут из города? Куда уедут? — психовал Гаранин. — Куда мне ехать? Из города три выезда.
— Судя по номерам машины, они из соседней области. Скорее всего, вам нужен северный выезд, но это не точно.
Пока Гаранин разговаривал с Пашей, он успел выйти в зал автосалона, и к нему тут же кинулись мужчина с женщиной — недовольные клиенты. Женщина что-то громко говорила, требовала, наседая на Владимира Петровича, как клуша. Гаранин отодвинул ее в сторону и, ни слова не говоря, выскочил из автосалона.
Кристина ехала в машине, надув губы и положив руки на живот. Ребенок под ладонями успокоился, а сама Кристина никак не могла. Она злилась на Вадима и до последнего уговаривала его не выезжать из города, попытаться разыскать Гаранина. Вадим психовал и наотрез отказывался. Что было делать женщине? Не выпрыгивать же из машины? Вот и сидела она, надув губы. С мужем разговаривать перестала.
От города, родом из которого была Ася, если верить свидетельству о рождении, они успели отъехать километров тридцать. А потом их нагнал огромный чёрный джип с тонированными стёклами и начал сигналить. Вадим заметно занервничал, глядя в боковое зеркало. Джип резко обогнал десятку и, продолжая сигналить, фарами начал давать понять, чтобы Вадим остановился.
Вадим покраснел, выглядя испуганным.
— Доигрались, — буркнул он, прижимаясь к обочине.
Сердито посмотрел на Кристину и сказал:
— Не выходи из машины. Ни в коем случае не выходи, что бы ни случилось, оставайся в салоне.
Глядя на испуганного мужа, Кристина тоже начала переживать.
Вадим вышел из машины, а навстречу ему, из джипа, уже бежал крупный мужчина с сединой на бывших когда-то черными волосах. Мужчине было явно за шестьдесят, он был сильно взбудоражен. В лице этого человека Кристине привиделось что-то знакомое. Карие глаза! Она поняла, кто этот человек!
Не послушавшись просьбы мужа Кристина вышла на обочину. Она услышала, как Вадим говорит Гаранину:
— Видимо, произошла ошибка. Да, мы думали, что эта девочка ваша внучка.
Извините, пожалуйста. Наверное, мы ошибались.
— Никакой ошибки нет, — выкрикнула Кристина, подходя к разговаривающим мужчинам. — Это точно ваша внучка, ваша Ася. Вот, смотрите, — взволнованно достала она из сумочки свидетельство о рождении. — Это было при девочке, когда ее выкупили у матери-наркоманки цыгане.
Услышав про мать-наркоманку, Гаранин прикрыл рукой глаза. Постоял так несколько секунд, потом забрал у Кристины свидетельство о рождении, внимательно его рассмотрел.
— Вы только поэтому уверены, что эта девочка моя внучка? — спросил он у Кристины.
— Нет, не только поэтому. Я знаю Асю с девятилетнего возраста. Сегодня в вашем доме увидела ее фотографию. Конечно, на фото Ася слишком мала и девочка изменилась, но чёрные волосы и эти карие глаза.... А вы знаете, что глаза Аси очень сильно похожи на ваши?
Гаранин вновь прикрыл рукой свои глаза, сморщился, пытаясь справиться с эмоциями.
— Да, у внучки были мои глаза. Мне это часто говорили. Ася была похожа на меня.
— Почему была?!!
— Нет, нет, я поверить не могу. Этого не может быть! Вы говорите, она жива? С ней все в порядке? Где она сейчас?
— Ася живёт в детском доме, недалеко от нашего города. Там всего шестьдесят километров, но отсюда далековато. Давайте я оставлю вам наш адрес и, когда у вас будет время, вы заедете за мной и мы вместе поедем в детский дом.
— Вы это серьёзно сейчас говорите? — оторвал ладони от глаз Гаранин. — Когда у меня будет время?!! Вы думаете, я смогу сейчас, как ни в чём не бывало, вернуться домой? Вы хоть знаете, как я её искал? Я поеду с вами прямо сейчас.
— Пока мы доедем до нашего города будет уже глубокая ночь, — вмешался Вадим. — А детский дом в соседнем городе.
— Плевать, я переночую в гостинице. А утром в детский дом. Я не могу ждать больше ни секунды. Хочу увидеть эту девочку. Как бы я хотел надеяться....
— Можете надеяться, — дотронулась до руки Гаранина Кристина, уже поняв, что как бы не был суров этот человек, внучку свою он любил безумно, и вреда им точно не причинит.
— Можете надеяться, — повторила она. — Что касается меня, я абсолютно уверена, что Ася ваша внучка.
— Поехали, — решительно дернулся Гаранин.
Побежал к джипу и тут же вернулся.
— Как вас зовут? — обратился он к Кристине. — А я Владимир Петрович. Я не представляю, как сейчас поеду и буду думать.... Вы не могли хотя бы часть пути проехать со мной? Я хочу знать об этой девочке все. Все подробности, как она провела эти годы. Вы расскажите мне?
Вадим недовольно нахмурился, но жена поспешила его успокоить.
— Не переживай, я расскажу Владимиру Петровичу об Асе, потом вернусь в нашу машину. Мы не будем быстро ехать и далеко отрываться. Правда ведь, Владимир Петрович?
В детдоме царила тишина. Дети спали в своих кроватях. Лишь одна Ася, забившись под одеяло, по своему обыкновению читала книгу. Фонарик светил уже не так ярко, видимо, садились батарейки. Девочка осторожно вынырнула из-под одеяла, посветила на маленькие наручные часики, лежащие на тумбочке — подарок Кристины Юрьевны. Два часа ночи. Почему время за чтением книг бежит так быстро? Если она сейчас не ляжет спать, то утром воспитательница вновь будет ворчать, что её не добудишься. Да и тяжело будет сидеть на уроках.
Не забыв положить закладку, девочка с сожалением захлопнула книгу. Стараясь не скрипеть дверцей, убрала ее в тумбочку. Легла на бок, подложила ладошки под щеку. Сознание уже уплывало и уносило ее в волнующий мир средневековья.
Сейчас она была принцессой, а рыцарь в сверкающих доспехах пытался добиться ее внимания. Он победил всех врагов и преклонил перед Асей колено. Поднял забрало своего шлема, а под ним улыбалось лицо Геры.
Гера залихватски подмигнул и тут же перестал быть рыцарем. Он схватил Асю за руку и они побежали по полю с высокой травой. Среди зелени мелькало много ярких пятнышек — синие и красные цветы, а где-то позади гудел цыганский табор. Они бежали долго, до самого края поля. Там стоял огромный сверкающий дворец, из дверей которого вышел высокий широкоплечий мужчина. Лица мужчины невозможно было разглядеть, но он протянул к ним руки. Гера остановился и улыбнулся Асе.
— Ну всё, ты дома. А мне пора уходить.
— Куда уходить? — испугалась Ася.
— Туда, к себе, — махнул Гера рукой в сторону табора.
— Но это не мой дом, — качала головой девочка. — Я не знаю этого человека. Я боюсь его.
— Не надо бояться. Он тебя любит, — вновь подмигнул Гера и исчез.
Ася проснулась, резко вырванная из мира грез. Проснулась от громких девчачьих голосов. Девочки из комнаты собрались в стайку возле окна и на что-то глазели, громко переговариваясь.
— Вот это машина! Я ни разу такую не видела, — восхищенно говорила одна девочка, забравшись на подоконник. — Как вы думаете, к кому это приехали? Может быть, хотят приглядеть себе ребенка для усыновления?
— А нам-то что? Мы слишком большие для этого! Как всегда, возьмут малыша, — отвечала другая.
— Дайте, дайте мне посмотреть, что там, — протолкнулась сквозь подруг Ася и выглянула в окно.
Возле ворот детского дома стоял огромный черный джип, при виде которого сердце девочки почему-то забилось чаще.