Тещенька вынырнула, как джин из бутылки, и слюнявя палец, в который раз пересчитывала пухлую пачку денег, уже порядком залохматившуюся от этой процедуры. Пачка купюр ее беспокоила куда больше, чем бледный зад зятя.
— Что мама? – уперла руки в бока Клавдия Ильинична. – Что мама? Мама заботливо хотела деньги припрятать, чтоб не потерять, пока все пьяные, а тута вы нетерпеливые. Нашли время.
— Вообще-то, у нас первая брачная ночь, – деликатно напомнил Даня, натягивая трусы.
— До ночи еще целый час, так что у вас фальстарт, дорогие мои, – мама была неумолима, как Немезида и напориста, как асфальтоукладочный каток. – А денежка порядок любит. На-ко, спрячь у себя.
С этими словами она подошла к дочери и начала засовывать деньги ей за корсет свадебного платья. Пачка была очень толстой, и залезать не хотела, но упорству Клавдии Ильиничны мог позавидовать любой даосский монах.
— Выдохни, – приказала она дочери, продолжая трамбовать в нее деньги.
— Мама! – взревела Майка дурным голосом. – Ну, что ты делаешь? Не лезет же!
— Ты мне так же в первый раз говорила, – вдруг, чего-то вспомнив, хрюкнул Даня.
В ответ, молодая жена ошпарила его неистовым взглядом.
— О, точно! – обрадовалась теща. – Давай, тебе в трусы спрячем. Надежней сейфа еще не придумали, – и поперла на молодого мужа, как лосось на нерест.
Взвизгнув, как никогда в жизни, Даньки кинулся удирать, словно от материализовавшегося страха его детства. Но он забыл, что натянул только трусы, а штаны так и продолжали быть спущенными. Не пробежав и трех семенящих шагов, перепуганный жених запнулся и с грохотом рухнул, правда, на мягкое – на кровать.
С разбегу мамаша запрыгнула на него верхом и ловко, словно всю жизнь прожила на родео, засунула деньги зятю в штаны. Шлепнула по мягкому месту, слезла и, ни слова не добавив, удалилась, гордо задрав нос.
Данька плакал. Майка его утешала, отпаивая шампанским, за которым персонально сбегала к праздничному столу. Смочив свою фату в том же шампанском, прикладывала к вискам и лбу. Положив его голову себе на грудь нежно, как ребенка гладила по волосам. Немного помогло, мужа перестало трясти. Но если он совсем не упокоится, то ни о какой брачной ночи не может идти и речи.
Деньги она спрятала, куда подальше, потому, что только один вид вызывал в нем нервную икоту. Потихоньку, уговорами и ласками, жене удалось привести в чувство своего ненаглядного. Он даже снова обрел желание и полез целоваться. Майка вздохнула с облегчением, радуясь, что психологическая травма оказалась не настолько глубокой.
Но, ее радость оказалась преждевременной. В самый интересный момент, когда любимый снова засверкал голым филеем, двери опять беспардонно распахнулись, и на пороге возник на этот раз папенька. Антон Антоныч непременно бы упал, если бы не держался за другого мужика. Хотя, может, это мужик за папу держался. В общем, они как две карты в карточном домике буквой «Л» опирались друг на друга.
— Папа! – взвизгнула Майка, сгружая с себя благоверного на бок и судорожно прикрывая его фатой.
Не себя. Про себя она в тот момент не думала. Мысль была одна, задрапировать мужа, и быть может, тогда пронесет и он не словит очередной психологический шок.
— Зачем вы сюда пришли? – пряча грудь обратно в лифчик, Майка вскочила и попыталась вытолкать обоих незваных гостей обратно.
— Не надо нас толкать, – еле выбормотал папенька, с трудом устояв на ногах. – Если мы оба упадем, то здесь же и останемся. А мне еще назад надо. Клава велела вернуться. А то прибьет… Ик… Ты же знаешь, она может.
— Ну, так и идите до Клавы оба, – молодая жена все же не оставляла попыток избавиться от лишних родственников. – Зачем вы здесь нужны?
— Мы не можем, – не сдавался отец, пихая вперед мужика. – Дядю Толю нужно здесь положить спать.
— Здесь для дяди Толи места нет, – Майка пихала дальнего родственника, из Воркуты, кажется, обратно.
— Да вон там в уголочке… ик… полно места, – Антон Антоныч кивнул в дальний угол, где стояло раскладное кресло. Чисто технически – это можно было бы засчитать за одно спальное место, но…
— Папа, пойми, у нас первая брачная ночь, – пыталась достучаться до разума отца дочь. – Здесь в принципе никого кроме нас двоих не должно быть.
— В древние времена, – папенька включил лектора и многозначительно поднял палец к потолку, – процесс консумации… ик… брака, вообще с нотариусами свидетельствовали.
— Мы не в средневековье! – взревела Майка. – Забирай дядю Толю, и идите на все четыре стороны.
— Толян, постой пока, – отлепившись от родственника, папенька отставил его стоять одного, а сам повернулся к неразумной дочери. – Пойми, кровиночка моя, дядю Толю негде положить, на улице оставлять – комары к утру высосут. Вот твоя маменька и повелела мне… ик… транспон… транспонтировать его к вам. Ты не переживай, он уже лыка не вяжет, он вам не помешает. Правда, Толян? Толя-а-ан?
Но, повернувшись, Антон Антоныч не получил ответа. Вместо этого, потерявший дополнительную опору дядя Толя рухнул как подкошенный, с диким грохотом, лицом в пол.
— Ну, все, – довольно спокойно констатировал папа, всплеснув руками. – Я его не подниму. А если и сам упаду, то и меня не поднимут.
— Иди уже… – смирившись с неизбежным, Майка вытолкала отца на улицу, и захлопнула дверь.
После чего, вернулась в лежащему родственнику и отволокла его в угол, зубами к стенке. Дядя Толя не возражал. Ему было хорошо. Он храпел так заливисто, что только завидовать оставалось. Шепотом, выругавшись, Майка осторожно на цыпочках вернулась к мужу. Тихонько прилегла рядом с ним бочком, прильнула грудью, поглаживая по плечу. Он не реагировал.
— Зайка, ну не обижайся, это временно, надо потерпеть, – шептала она ему на ухо.
Он и на такое не вздрогнул. Осторожно отогнув фату, она полезла целоваться и только тогда увидела, что муж спит. Не выдержав напряжения длинного сложного дня, Даня вырубился, как релейный шкаф в грозу.
— Пожалуй, и мне не мешало бы отдохнуть, – пробормотала жена, в обнимку засыпая вместе с мужем.
Дядя Толя согласился с ней громким храпом.
Роман После свадьбы хоть потоп соавтор Ольга Рог