Я быстро привела себя в порядок. Нет, не принарядилась, - ещё чего не хватало! - а просто сходила в душ и придала себе приличный домашний вид. Включила чайник, достала печенье и конфеты.
У меня всегда есть дома что-то сладкое, иначе жизнь кажется скучной и тоскливой. Я не представляю, как некоторые люди могут пить пустой чай. Этак и с ума сойти недолго: и без того вокруг сплошной стресс, а тут ещё чай пустой!
Словно в ответ на мои мысли, явившийся даже на десять минут раньше заявленного срока Алексей Николаевич принёс с собой... две банки варенья. Большие, почти литровые, с металлическими закручивающимися крышками.
- Это вам, - скромно сказал он, поставив банки на стол. - Абрикосовое и из жимолости. Я заметил вчера, что вы любите сладкое.
Обалдеть! Я-то думала вчера, что он занят исключительно поглощением пирожков и булочек, и не слышит ничего по причине треска за ушами, а он, оказывается, наблюдал за мной и делал выводы!
Мне стало стыдно за свои недостойные мысли, и видимо, от этого мои щеки вспыхнули.
- Спасибо, Алексей Николаевич, я...
- Без "Николаевич", мы же договорились вчера?
"Ах, это называется "договорились"? Ну ладно тогда".
- Спасибо, Алексей! Вы абсолютно правы, я обожаю сладкое. Давайте сейчас откроем то варенье, что из жимолости, я не пробовала такое никогда. Или вы хотите абрикосовое?
- Мне всё равно, Гала. А мы будем чай пить?
- Конечно, - я достала чашки с блюдцами, ложки и вазочку под варенье, а сосед лёгким движением руки открыл банку.
Я обычно подковыриваю такую крышку ножом, чтобы она чуть-чуть отошла, и только тогда мне удаётся с ней справиться.
- Жаль, ягоды ещё не пошли, я бы принёс для вас, - Алексей Николаевич, вымыв руки, сел за стол. - Но вы ведь здесь надолго, Гала? Или сразу продадите дом и уедете? Вчера с ваших слов я понял, что вы уволились с прежнего места работы, а это значит, в вашем городе вас особо ничего не держит?
Он хочет принести мне ягоды? Ну и ну. Интересно, что послужило причиной такой резкой перемены в отношении ко мне?
- Если честно, Алексей, - я разлила чай по чашкам и села за стол напротив гостя. - Изначально я планировала именно так и поступить - то есть, продать дом дяди Васи и вернуться в родной город. Ещё вчера я была уверена, что поступлю именно так, но сегодняшний день как-то слишком... перевернул всё с ног на голову. И я убеждена, что дядя Вася установил такую систему защиты неспроста, у него были для этого веские причины. Потому я и спросила у вас вчера.
- Я расскажу всё, что знаю, Гала, обещаю. Можете не сомневаться. Но сначала вы расскажи́те, что за два типа крутились сегодня около вас. Как они объяснили свой назойливый интерес?
Я подробно рассказала ему о "случайной" встрече с Прохором и о предложении Ракитина. Алексей внимательно слушал.
- И вот тогда я окончательно поняла, - подвела я итог своего повествования. - В доме хранится нечто, представляющее ценность. Возможно, очень большую ценность. И пусть это прозвучит странно, ведь дядя Вася всегда был обычным скромным человеком. Если то, какую систему защиты он установил, ещё можно списать на чудачества дяди Васи, то как объяснить появление Прохора и Игоря Ивановича?
Я внимательно посмотрела на соседа: он сидел, глядя словно внутрь себя, и кусал губу.
- Никакой экспозиции, посвящённой творчеству Василия, разумеется, нет ни в одном из музеев. И альбома никакого нет. Ты права...
"Мы уже на "ты"?!"
...- Василий был очень скромным человеком. Свои картины он называл мазнёй и практически никогда их не обнародовал. Иногда, если в городе проводилось какое-нибудь мероприятие, выносил несколько картин на продажу.
Мне вдруг опять стало так жаль дядю Васю, что я сама не поняла, как разрыдалась, прижав ладони к лицу. Мне было ужасно стыдно, но поделать я с собой ничего не могла.
Вскоре почувствовала, как большая твёрдая ладонь гладит меня по голове. Алексей ничего не говорил, просто одной рукой касался моих волос, а второй рукой протягивал мне стакан с водой. Дал мне выплакаться, и постепенно я успокоилась сама.
- Вот и хорошо, умница, - сказал Алексей, вернулся на своё место и продолжил рассказ. - Когда Василий попросил установить охрану на его дом, я удивился, конечно, но, как говорится, любой каприз за ваши деньги. Всё было сделано так, как он хотел. И лишь незадолго до того, как его не стало, Василий однажды пригласил меня зайти к нему. Он тогла бухал как раз... кх-кх... пил, в общем. А когда Василий сильно закладывал за воротник, он мог нести всякую околесицу. И вот тогда он рассказал мне о тебе и о том, что ты обязательно приедешь. Так и говорил - Гала, и я решил: ну всё, Вася совсем допился, ему уже Гала мерещится, та самая, супруга Дали. И он попросил меня, чтобы я рассказал тебе о картине. Сказал, что все его картины - мазня, но у него есть настоящая картина, которую его дед, когда-то освобождавший Европу, привёз домой после окончания Второй мировой. Василий и автора называл, но имя было незнакомое и слишком сложное. Ещё сказал, что возил картину на экспертизу, и всё подтвердилось. Конечно, тогда я ему не поверил. Но в последние недели Василий из дома практически не выходил, я приносил ему продукты. Никого, кроме меня, он даже во двор не впускал. А когда вчера ты меня спросила о системе защиты, меня это как-то напрягло. Я ведь не знал, кто ты, и что у тебя на уме.
- По большому счёту ты и сейчас этого не знаешь, - задумчиво сказала я.
Алексей даже бровью не повёл ни на моё "ты", ни на само моё заявление.
- Теперь знаю, - коротко и спокойно ответил он.
- Возил на экспертизу - этим всё сказано. Вот откуда информация просочилась. Удивительно, как ему ещё удалось вернуться домой с этой картиной, - размышляла я вслух. - И дядя Вася возможность утечки информации не исключал, потому и не выходил из дома. Видимо, в последние дни у него развилось нечто вроде паранойи. Хотя... Не такой уж необоснованной. А потом, когда дяди Васи не стало, дом был заперт, потому "желающие" проникнуть сюда незаметно не могли.
- Думаю, ты права. Если допустить, что картина существует, всё становится на свои места. Прохор, вероятнее всего, мелкая сошка, и работает на какого-нибудь столичного богатея-коллекционера. Они действуют более топорно. Ракитин - персонаж реальный, и работает там, где сказал, но действует по чьей-то указке, и не менее нагло, чем Прохор. Мне всё это очень не нравится, Гала. Ты абсолютно права: тебе угрожает опасность.
- Мы должны найти картину, - я посмотрела на Алексея. - Ты поможешь? Мне больше некого просить, я совсем одна. А ещё я не доверяю больше никому.
- Помогу, конечно, - серьёзно кивнул Алексей.
- Тогда пойдём в мастерскую. Я ещё не разбирала и не смотрела картины, но видела, что они хранятся там.
Картин было очень много - холсты лежали и стояли в рамках всюду, где только можно.
- Зачем так много натюрмортов, - непонимающе ворчал Алексей. - Тем более, они все одинаковые.
- Интересно, что бы ты сказал на Гималаи Рериха, - пробормотала я. - Хоть там и не натюрморты.
Я подолгу рассматривала каждый холст, и постепенно меня начало охватывать отчаяние. Но всё же одна картина, хоть и была не очень умело отреставрирована и подписана, как все картины дяди Васи, привлекла моё внимание.
Я несколько раз возвращалась к ней, и сомнения постепенно исчезали, уступая место уверенности. Руки слегка дрожали, а в душе нарастало странное волнение. Это сложно передать словами... Могла ли я предположить, что когда-нибудь буду держать в руках такой шедевр?!
Осторожно перевернув холст, я начала подробно осматривать обратную сторону. Алексей, видимо всё поняв, подошёл и внимательно смотрел из-за моего плеча.
Небольшую, почти микроскопическую надпись, сделанную графитным карандашом, мы увидели одновременно.
"Гала, это для тебя," - гласила надпись.
- То есть, картина и вправду существует? - почему-то шёпотом сказал Алексей.
- Да, - кивнула я. - И если не ошибаюсь, это малые голландцы. А точнее, Ян Давидс де Хем.
Продолжение: