Тимошка торопился успеть домой до утренней зорьки. Сегодня его батюшка с младшими братовьями чуть свет пойдут на сенокос, и ему идти с ними! Да что там - с ними, он, как старшой, уж прокос вёл с тятькой Трифоном наравне... Опаздывать нельзя, суров тятька, этак и на гулянку больше не отпустит!
Погода стояла на загляденье, сухая и жаркая, спелые травы и луговые цветы, скошенные в самую пору, скоро становились свежим и душистым сеном. Копны и стога, которые ставила его матушка Авдотья с малыми сестрёнками, росли в полюшке, как грибы после дождя. Стожары тятька рубил крепкие: не шелохнутся, не покосятся, потому и стога выходили на загляденье! Прямые, крупные и плотные, никакие дожди и осенняя сырость им не страшны...
В короткие летние ночи Тимошка любил спать на сеновале, вдыхая дивный аромат высушенного июльского луга, и сны его были легки и безмятежны, а пробуждения - радостными и бодрыми. Всё так и шло день за днём, пока не случилась у парня любовь. На Петров день был он со своими деревенскими дружками в соседнем селе, где этот праздник особо почитали. И собирался там честной народ со всей округи. Под колокольный звон ярмаркой весёлой, пирогами, пивом хмельным да медами тешились крестьяне два денька, а потом уж и восвояси разъезжались, весёлые и довольные. Гуляли бы и дольше, да летний день в деревне целый год кормит! Работа ждать не будет...
И углядел Тимошка в девичьем хороводе одну раскрасавицу, Алёнкой звать. Повела она на парня взглядом, как рублём подарила, и ухнуло Тимошкино сердечко в сладкую бездну, и затаилось там, не делая никаких попыток вернуться обратно. И вот уж вторую седьмицу бегает он каждый вечер за пять вёрст, чтобы повидаться с ладой своей, и собирается по осени упросить свово батюшку просватать сию девицу-красу ему в жёны.
Алёнка, дочка кожемяки Прохора, вошла в пору девичьего цветенья, много парней стало на неё заглядываться, а она из всех выбрала Тимошку, будто сердечком почуяв. Ох, и статен был ухажёр! Высок, в плечах широк, на щеках ямочки, когда улыбается, кудри цвета спелой пшеницы, а глаза так синевой и брызжут! А скажет чего ласковое, так его голос будто в самую душу проникает, и у Алёнки всё сладко замирает внутри...
В те стародавние, былинные времена наши предки ещё не знали выражения "любовь с первого взгляда", но испытывать нечто подобное им, безусловно, доводилось. Тимошка с Алёнкой каждый вечер ворковали, как голубь с голубкой, никого и ничего не замечая вокруг, и каждый не знал, как им дождаться следующего вечера, чтобы встретиться вновь...
Вот ныне и спешил Тимофей со свидания, чтобы, не дай бог, своего тятьку не разозлить. У них в семье от работы никто не отлынивал, и предлогов не искали. Трудились все дружно и на совесть, от мала до велика, и потому хозяйство было сильным и крепким, как тятькины стожары!..
Зря Тимошка переживал. Строгий тятька встретил его непривычно-добродушно, даже мягко:
- Сегодня мы в пойму Быстрицы идемо, сыне. Тамо луга вельми травою богаты, а путь неблизок. Припасу возьмём и заночуем там, а назавтра, если к полудню управимся, я отпущу тебя к твоей зазнобе! Ты уж не серчай, Тимоша...
- Добре, батюшка! Думаю, что управимся - Тимошка низко поклонился отцу...
Младшие братья-отроки любили своего старшого беззаветно, и старались во всём походить на него. От походки, до голоса, жестов и словечек, которые часто употреблял Тимошка. Ещё бы - старший брат! Сильный, добрый и справедливый. Мухи зря не обидит, но если где кривду узрит - берегитесь, злодеи! Добьётся Тимошка торжества справедливости во что бы то ни стало.
И в крестьянской работе молодшие браты изо всех своих силёнок старались не отставать от Тимошки. Он это знал, и, заботушка, не гнал в полную силу, чтобы не забижать своих младшеньких. Тятька Трифон, на всё это глядючи, лишь незаметно усмехался в бороду, втайне довольный сынами...
К пойменным лугам в нижнем течении речки Быстрицы они добрались, когда солнышко уж ближе к полуденной стороне стояло. Короткий отдых, и, помолясь, за работу до ночи! Вечерком поужинали у костерка, да, усталые, завалились спать на мягкой, свежескошенной траве-мураве, укрыв её старой холстинкой...
Поднялись наши косари ещё до свету, вздули костерок и поели мамкиных ржаных пирогов, заботливо собранных ею им в дорогу. И снова закипела работа, ведь косить по росе одно удовольствие. Не жарко, гнус не донимает, коса по мокрой траве легко идёт, даже радостно!.. И полдень ещё не наступил, а они уж управились, и отпустил Трифон сынов домой, как обещал, а сам остался ждать свою Авдотью с дочерьми. К вечеру часть сенца уже поспеет!..
Вернувшись домой, Тимошка с наслаждением искупался в Быстрице, смыв пот, грязь и дорожную пыль. Наскоро раздал братовьям мелкие хозяйственные справы и, переодевшись в чистую рубаху и портки, побежал к своей Алёнке. Но где-то с полдороги он почувствовал какое-то непонятное волнение, скоро перешедшее в тревогу. Чуткий нос Тимошки уловил едва заметный запах гари, который по мере приближения к селу, где жила его зазноба, становился всё сильнее. На минуту задумавшись, парень как-то зябко передёрнул своими широкими плечами и прибавил шагу...
1 часть, 2 часть
Внимание! Копирование или перепечатка материалов моего канала "Чёрный Скорпион" допускается только с разрешения автора!