В ноябре 1740 года власть в российском империи перешла к матери императора-младенца Ивана VI Анне Леопольдовне, которая стала носить титулы великой княгини и императорского высочества.
Недовольство народа и предпосылки для переворота
Правительница не сильно утруждала себя государственными делами, в основном ими занимался кабинет министров, в котором ведущая роль принадлежала немцам: Христофор Антонович Миних отвечал за армию, Андрей Иванович Остерман занимался иностранными делами. Также в состав кабинета входили князь Алексей Михайлович Черкасский и граф Михаил Гаврилович Головкин, но их роль была меньше, они в основном занимались делами Сената, Синода, разных коллегий и учреждений.
То, что фактическая власть в стране, как и при Бироне, опять сосредоточилась в руках немцев, и открытые любовные отношения правительницы с саксонским посланником Линаром (опять же немцем) вызывало большое недовольство среди высшего дворянства. Анну Леопольдовну обвиняли также в пренебрежении к простому народу и военному сословию, в том, что она, в отличие от других цариц, никогда не появлялась на людях, не прогуливалась свободно по улицам города и не общалась с народом. О ней говорили, что она презирает улицы и казармы, предпочитая находиться только в салонах. Все это накаляло обстановку и усиливало обвинения в «неметчине».
При этом по улицам совершенно спокойно разгуливала Елизавета Петровна, посещала казармы, общалась с солдатами, не брезгуя выпить с ними чарку. Вот она – настоящая русская правительница, добрая и близкая к народу. Все больше людей стало посматривать в сторону Елизаветы, а вокруг нее, несмотря на негласный надзор, стал собираться круг заинтересованных в смене власти лиц. Особенно обстановка накалилась к ноябрю 1741 года, когда стали ходить разговоры, что Анна Леопольдовна уже не желает быть матерью императора и регентом при нем, а хочет объявить себя российской императрицей.
Анна и Елизавета – племянница и тетушка
Анна Леопольдовна вовсе не была глупа, чтобы не замечать происходившего вокруг. Но она была слишком доверчива и беспечна. И как не верить своей тетушке Елизавете, которую она называла «сестрицей», и с которой она старалась поддерживать теплые отношения.
23 ноября во дворце состоялся прием, в числе присутствующих была и Елизавета. Перед началом приема Анне опять донесли, что Елизавета затевает заговор. Анна отбросила свое благодушие, и, прервав карточную игру, резко встала из-за стола и позвала «сестрицу» в соседние покои. В ее руках был очередной донос. Она прямо спросила Елизавету, так ли это. Но Елизавета держалась стойко и все отрицала.
Кристоф Манштейн в своих мемуарах позже писал:
«Цесаревна прекрасно выдержала этот разговор, она уверяла великую княгиню, что никогда не имела в мыслях предпринять что-либо против неё или против её сына, что она была слишком религиозна, чтобы нарушить данную ей присягу, и что все эти известия сообщены её врагами, желавшими сделать её несчастливой...».
Елизавета даже расплакалась и бросилась к ногам Анны, чем вызвала ее сочувствие. Женщины обнялись, поплакали немного вместе и расстались дружелюбно. Не хватило 22-летней Анне Леопольдовне мудрости понять, что творится на самом деле в душе ее 31-летней тетушки. Она решила, что все уладила, и заговор если и был, то сейчас он разрушен. А более хитрая и наученная жизненным опытом Елизавета поняла, что пора действовать - и немедленно.
Ночь переворота
В ночь на 25 ноября 1741 года Елизавета Петровна в сопровождении гвардейцев вошла в Зимний дворец и арестовала Анну Леопольдовну, ее супруга Антона Ульриха, годовалого императора Ивана VIи 4-месячную дочь Анны. Елизавета сама вошла в спальню Анны.
Как описывает в своем донесении во Францию посланник Шетарди, сыгравший большую роль в подготовке заговора:
«Найдя великую княгиню правительницу в постели и фрейлину Менгден, лежавшую около неё, принцесса [Елизавета] объявила первой об аресте. Великая княгиня тотчас подчинилась её повелениям и стала заклинать её не причинять насилия ни ей с семейством, ни фрейлине Менгден, которую она очень желала сохранить при себе. Новая императрица обещала ей это».
Анна Леопольдовна и супруг покорно спустились, сели в подготовленные сани, и их навсегда увезли из Зимнего дворца.
В это время солдаты пошли за годовалым императором. Елизавета велела не поднимать шум и не пугать ребенка, а взять его, только когда тот проснется. Солдаты выполнили приказ – они тихо стояли и ждали, когда малыш откроет глаза. Когда малыш проснулся и увидел много чужих людей, он, естественно, закричал. В начавшейся суматохе уронили принцессу Екатерину, сестру Ивана, из-за чего она впоследствии оглохла.
Испуганного малыша принесли к Елизавете. Она, взяв его на руки и пытаясь успокоить, произнесла: «Малютка, ты ни в чём не виноват!». С мальчиком на руках Елизавета покинула Зимний дворец.
Ссылка семьи императора
Перед Елизаветой Петровной встал вопрос – что делать с «Брауншвейгским семейством», как тогда называли Анну Леопольдовну и ее близких. Зла Елизавета им не желала, своей цели она добилась, поэтому решила просто выслать всех в Европу. Но ее окружение смогло убедить Елизавету, что за границей у «Брауншвейгцев» наверняка найдутся сторонники, которые захотят поддержать их и организовать новый переворот. Елизавета заколебалась, и 12 декабря семейство было выслано в Рижский замок - до принятия решения.
Решения пришлось ждать год. Возможно, наказание в итоге было бы не столь жестким, но неудачный заговор камер-лакея Турчанинова, который хотел устранить Елизавету и вернуть к власти Анну Леопольдовну, сыграл свою негативную роль. В декабре 1742 года всю семью отправили в крепость Дюнамюнде (Даугавгривская крепость), расположенную недалеко от Риги на острове. Пленников поместили в пороховую башню, которая находилась в центре крепости. Здесь у Анны Леопольдовны родилась дочь Елизавета.
Затем их перевезли в Раненбургскую крепость, потом отправили в Архангельск для переправы в Соловецкий монастырь, но из-за льдов не смогли это сделать, и вся семья в итоге к концу 1744 года была оставлена в Холмогорах.
До Холмогор жизнь Анны Леопольдовны была еще более-менее сносной. Но последовавшие разлуки сильно сказались на ее моральном состоянии.
- В Раненбургской крепости осталась ее подруга, Юлия Менгден, которая добровольно последовала с ней в ссылку.
- По приезду в Холмогоры у матери забрали сына – Ивана Антоновича. До этих пор Иван находился с семьей, но здесь, в Холмогорах, мальчика с семьей разлучили. А ведь ему было только 4 года.
У Анны Леопольдовны в Холмогорах родилось еще двое сыновей – в марте 1745 года Петр и в феврале 1746 года Алексей. После рождения Алексея у нее началась родильная горячка, и Анна Леопольдовна скончалась – ей было только 27 лет. Тело бывшей правительницы было отправлено в Петербург, там ее захоронили в Александро-Невской лавре.
Неоднозначные отношения Анны Леопольдовны и ее подруги Юлии Менгден
Юлия была дочерью лифляндского барона Магнуса-Густава фон Менгден и приехала в Петербург в 1736 году по приглашению императрицы Анны Иоанновны, которая пожелала видеть среди фрейлин двора также дочерей лифляндских дворян. Практически сразу она сдружилась с 14-летней племянницей императрицы Анной, будущей правительницей Анной Леопольдовной. В то время Анна была влюблена в саксонского посланника Морица Линара, и Юлия предоставляла им свои фрейлинские комнаты для свиданий.
Когда в конце 1736 года Линара выслали из России, девушки сдружились еще больше. Они были практически неразлучны, и при дворе даже судачили, что между ними не только дружба, что в Юлии Анна нашла замену своему любовнику Линару. Была ли это просто чистая женская дружба, или не только чистая, можно сейчас только гадать. Но одно несомненно – девушки были привязаны друг к другу и сохранили эту привязанность не только в радости, но и в беде.
А пока было все хорошо, девушки тесно дружили, доверчивая и мягко характерная Анна доверяла советам своей подруги, а та вмешивалась в отношения Анны и с мужем, и с фаворитом Морицом Линаром, когда тот вернулся в Россию. Когда Анна Леопольдовна стала регентшей при малолетнем сыне, то возник даже план фиктивного брака между Линаром и Юлией. Это позволяло всей троице стать еще ближе и при этом сгладить разговоры о связи правительницы с саксонским посланником. Но он не успел реализоваться.
Анна Леопольдовна настолько доверяла Юлии Менгден, что даже доверила ей своего сына, императора Ивана VI – Юлия была назначена к нему нянькой.
После свержения Ивана VI Юлия добровольно последовала в ссылку за своей подругой, что было для той большим утешением и облегчением в нелегкой жизни. Но после решения отправить Брауншвейгское семейство в Холмогоры Юлии было велено остаться в Раненбурге, где она и проживала под постоянным надзором до конца 1762 года. Затем, по указу Екатерины II, вернулась в Лифляндию, где поселилась в имении матери Еркуль.
Жила она очень уединенно, занималась хозяйством и воспитанием своей племянницы. Сама Юлия Менгден замуж не вышла. Умерла она в октябре 1787 года. О своих годах, проведенных в ссылке, она предпочитала не говорить.
Конец Брауншвейгского семейства
Супруг Анны Леопольдовны Антон Ульрих с детьми, двумя дочерями и двумя сыновьями, оставался в Холмогорах. Жили они в лишениях, но несмотря на это, дети выжили. Общение с внешним миром было очень ограничено - они могли разговаривать только с прислуживающими им людьми и штаб-офицером с командой. Только архангельский губернатор время от времени мог навещать их, чтобы узнать об их состоянии.
Антон Ульрих скончался в 1774 году, не дождавшись свободы. Четверых детей в 1780 году, при Екатерине II, отправили в Данию к тете - датской королеве, которая была сестрой их отца. Но жили они не при королевском дворе. В глубинке, небольшом городке Горсенс, для их проживания были куплены два дома. Жили братья и сестры очень экономно - согласно русско-датскому соглашению, средства на их содержание выделялись из русской казны, по 8000 рублей в год на каждого. Екатерина очень опасалась появления конкурирующей династической линии, поэтому им запрещено было вступать в брак.
Но и в Дании несчастному семейству жилось несладко. К 1803 году в живых осталась только старшая дочь Екатерина Антоновна. Она обратилась к императору Александру I с просьбой забрать ее в Россию. В письме она жаловалась на жизнь, на то, как плохо обращаются с ней слуги и называла ссылку в Холмогорах раем. Но ответа она так и не получила.
Екатерина Антоновна умерла в 1807 году. С ее кончиной Брауншвейгская ветвь императорской династии Романовых оборвалась.
Другие статьи, связанные с Анной Леопольдовной: