Я, посоветовавшись с королевой, организовала салон, в котором предложила собирать высшее общество и приглашать передовых людей: ученых, поэтов, драматургов, художников и музыкантов. Людовику понравилась такая затея, и он с удовольствием участвовал в занимательных дискуссиях, проходивших в этом обществе. Постепенно моими салонами заинтересовалась знать. Многим аристократам показалась выгодной возможность личного знакомства с королевской особой.
У меня постоянными посетителями стали Кребийон сын, Монтескье, кардинал де Бернис и Вольтер, они посещали еще мой салон в Этьоле и теперь с радостью продолжили наше общение.
Король подарил мне Камерный театр, и я с удовольствием сама принимаю участие в постановках. Мольер доверил именно там впервые поставить его «Тартюфа».
Из казны стало больше денег выделяться на науку, искусство, театры, что не могло не радовать.
И когда стало так хорошо, пришла беда. Моя маленькая дочка умерла. Я оставила двор, переехала в свое поместье, общаться ни с кем не хотелось. Я одела траурные одежды и предалась печали. Было ощущение, что у меня сердце выгорело изнутри, и там остался только пепел. Ничто не могло принести мне радость. Король и королева посетили меня и выразили свое соболезнование. Но что мне до них? Я же все делала ради моей маленькой, а теперь не вижу смысла продолжать этот фарс. Я шесть лет потратила на прихоти Людовика, надеялась, что моя дочь вырастет, будет богата и счастлива. А кому теперь это нужно? Мне? Нет!
Близкие отношения с мужчинами меня всегда напрягали, а король очень пылкий любовник. Он мне докучал. Мне больше нравится роль друга королевской семьи.
Прошло несколько месяцев, и королева Мария вновь посетила меня. Она умеет уговорить. И уговорила меня вернуться ко двору, но уже не в качестве фаворитки короля, а тринадцатой фрейлиной ее величества. Это очень почетная должность. Мне и комнаты мои вернули, но тайный ход закрыли.
Теперь на мне лежат обязанности по распорядку дня королевской четы, покровительство людям науки и искусства, т.е. то, что мне по душе. Я играла роль премьер-министра, став ответственной за назначения, благосклонности и увольнения, а также за вклад во внутреннюю и внешнюю политику. Продолжил действовать и мой салон.
Именно я посодействовала, чтобы увидела свет знаменитая «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел».
Мне сначала помогал мой опекун, а теперь брат Абель Пуассон, которого назначили на должность генерального директора подразделения, которое контролировало государственную политику и расходы на искусство.
Я же уговорила короля открыть в Севре фарфоровый завод. Китайский фарфор красив, но и дорог, а зачем покупать задорого то, что могут сделать и наши мастера. Потом король разрешил мне ее выкупить.
Весь мир стал подражать Франции!
Наш фарфор стал популярнее китайского, в связи с его сравнительной дешевизной и более изящными формами.
Платья наших модисток стали заказывать женщины всех стран, признавая их стиль лучшим в мире.
Версальский сад стал образцом для всех королевских садов.
Нам стали подражать! Я горда за Францию! А особенно горда, что и толика моего труда есть в этих достижениях. Ах, как жаль, что моя мама умерла, так и, не увидев, каких высот достигла ее дочь!
А Людовик так и продолжает развлекать себя с молоденькими женщинами, но ни одна из них не проживает во дворце. Для этого есть специально созданный для этой цели дом, под названием Парк-о-Серф, или Мальчишник-парк. Я приняла его, как альтернативу сопернице при дворе, мне бы было неприятно. Женщины там часто меняются, значит, Людовику они нужны только для развлечения. Я бы не была так спокойна, если бы увидела, как какая нибудь хорошенькая женщина из двора или Парижа пытается завоевать его. Я всегда хотела только его сердце, но не тело. А этого я не получила, так пусть и они не получат. Я всегда знала, что оно принадлежит королеве Марии, но и мое место там есть. Иначе он бы не стал строить этот Мальчишник. Значит – бережет мое сердце и уважает мою гордость.