После обеденного перерыва Даша пошла на Заделы, так называли самую отдалённую улицу, где жила бабка Ворониха. Выйдя на улицу, она вдохнула полной грудью свежий морозный воздух и огляделась вокруг. День сегодня выдался на редкость ясный. Солнце светило настолько ослепительно, что она невольно прищурилась. Вокруг было все белым-бело, после недавней метели. Снег как мягкая пушистая перина ровным слоем укрывал округу. Он был повсюду: на скамейках, на крышах домов, на заборах. А деревья утопали в снегу, словно вишни по весне в белопенном цвету. Были такие нарядные, белые, белые. И только у дома механика Иванцова на рябинах рдели красные гроздья. Вокруг молодых деревцев было множество птичьих следов. Вороны, снегири, синицы прилетали сюда, чтобы полакомиться спелой морозной ягодой. У дома стариков Пановых, стояла старая наклонившаяся ель, наверное ровесница самих хозяев. И она тоже принарядилась, нахлобучив на самую макушку снежную шапку. А стройные красавицы берёзки, словно хвастаясь друг перед другом бриллиантовой россыпью, что повисла на их тоненьких веточках, выстроились вдоль центральной улицы. Холодно, Даша слегка поёжилась и зашагала в сторону мостика через речушку Пенку. Под ногами заскрипел снег. Подходя к маленькому, запорошенному снегом домику бабки Воронихи, заметила что в небо столбом идет дым. “Значит ничего страшного со старушкой не приключилось, раз есть силы истопить печь”, подумала Даша. День хоть и был на редкость морозным, только ребятню это не пугало. С радостными криками, неслись они на санках с крутой горки выезжая прямо на середину Пенки, скованной толстым слоем льда. Посмотрев на них Даша улыбнулась, вспомнила как когда-то, и они с Анькой катались с этой горки, стараясь как можно дальше выкатится на лёд замёрзшей речушки. Обметя сапожки стоящим в углу на крылечке полынным веником, Даша отворила дверь обитую чёрной клеёнкой и ступила в тёмные сенцы. Быстро нащупала щеколду двери ведущей в дом повернула её и очутилась в небольшой в три оконца горенке. Старушка сидела на низенькой скамеечке и подбрасывала в топку печи берёзовые поленья. Поясница её была перевязана толстым шерстяным платком.
— Здравствуй, баба Паша, — поприветствовала её Даша.
Старушка повернулась на голос.
— А, это ты касатка, проходи милая, с самого утра жду тебя, — старушка держась за поясницу, кряхтя поднялась со скамеечки.
— Бабушка, что у тебя приключилось? — спросила Даша.
— Да вот, поясницу прострелило, так что не повернусь. Печку ещё кое-как растопила, а до колодца дойти не получается, водица нужна, а меня крюком поставило.
— Ну ничего, сейчас я тебе укольчик сделаю, мазь оставлю, на ночь поясницу разотрёшь. Глядишь, полегче станет, — Даша раскрыла свой чемоданчик и достала нужные лекарства. Сделала укол, потом помогла старушке лечь на кровать, — ты полежи баба Паша, я сейчас воды тебе натаскаю, и похлёбку приготовлю, а то смотрю у тебя кастрюльки пустые.
— Пустые милая, водицы то нету, как варево приготовишь, — откликнулась старушка.
Даша два раза сбегала к колодцу, принесла воды, потом начистила картошки, и поставила чугунок в печь.
— Ну вот, сейчас приготовится и поешь горячего, а я пойду, мне ещё в один двор зайти нужно, — сказала она старушке.
— Спасибо тебе хорошая моя, чтобы я делала коли не ты. Светлая у тебя душа дочушка. Только вот как мне спину вечером самой растереть, ведь не смог, не получится, — посетовала Ворониха.
— Не переживай, я приду и разотру тебя, только ты дверь не запирай, договорились, — пообещала Даша, надевая шапочку и заматывая горло шарфом.
— Не буду мила запираться, тебя подожду. Уж помоги старухе, не оставь в беде. Одна я почитай на этом свете. Сынок непутёвый есть, да носит его где-то, всё места себе не нагреет, богатство зарабатывает, а где оно это богатство.
Выйдя от старушки, Даша свернула на тропинку, что вела в сторону небольшой рощи. Там за деревьями, находилась другая улица, Лесная, на которой и жил Сергей Плаксин со своим сынишкой. Даша подошла к большому, крытому под железо дому, и залюбовалась на резные наличники, обрамлявшие окна. Отец Сергея был лучший в округе столяр, вот и постарался, украсил свой дом. По расчищенной от снега дорожке прошла во двор и поднялась на высокое крыльцо, перила которого тоже были украшены резным деревянным кружевом. Постучала в дверь, потом приоткрыла её и крикнула.
— Хозяева, дома есть кто, войти можно.
— Входите, — услышала Даша, голос тётки Валентины.
В доме у Сергея она оказалась в первый раз, раньше не бывала здесь, не было надобности. И сразу с порога увидела на стене большой портрет Серёгиной жены. Женька была на нём надменной красавицей, с модной причёской. Фотография была сделана в первый год после их свадьбы. Она с трудом отвела в сторону взгляд, и обратилась к Валентине.
— Я мальчика вашего пришла осмотреть, как он растёт, как развивается. В садик вы его не водите, а за ребёнком наблюдать нужно.
— Растёт наш Егорка, что ему поделается, —грустно улыбнулась Валентина. Она ушла в другую комнату, и через минуту вернулась с ребёнком на руках.
Даша разделась, прежде чем осматривать мальчика, подошла к большой русской печи и погрела руки о её бока.
— Студёная нынче зима, давно такой не было, — откликнулась Валентина.
— Студёная, — поддержала её Даша, — я сейчас у бабы Паши была, расхворалась старушка так, что и до колодца дойти не смогла.
— Это какая баба паша, Ворониха что ли?
— Она самая, прихожу, сидит печку топит, по дому ещё ходит, а во двор выйти не может. Пришлось ей воды наносить, и варево в печку поставить, а то голодной останется.
— Тяжело одиноким старикам. Нам вот с Денисом Бог деток не дал, хорошо что Серёжа есть, да Егорка теперь, всё в старости будет кому стакан воды принести, — смахнув со щеки слезинку, ответила Валентина.
Отогрев руки, Даша подошла к малышу.
— Ну как Егор Сергеевич, дашь себя осмотреть, капризничать не станешь, — улыбнулась она мальчику.
Егор тут же потянулся ручонками к висящему у неё на груди стетоскопу.
— Что, понравилась штучка, сейчас мы тебя её слушать будем.
Когда Даша закончила осмотр, Валентина спросила.
— Ну, как у нас дела?
— Всё очень хорошо, малыш здоров, развивается правильно. А чтобы совсем не болел, вы его витаминками поите, я сейчас напишу какими. Пускай Сергей в городе купит. Зима всё-таки, иммунитет слабеет.
— Купит, обязательно купит, — заверила Валентина.
Даша собралась было уходить, но она её остановила.
— Погоди, давай я тебя хоть чаем напою, а то на улице вон какой холод. Других лечишь, а сама заболеешь. Она быстро собрала на стол. Принесла из боковушки тарелку с пирожками, вазочку с вишнёвым вареньем, и шоколадные конфеты. А потом вышла в сенцы и назад вернулась с полной корзиной краснобоких яблок.
— Ой, откуда у вас среди зимы такое чудо, — удивилась Даша.
— Из своего сада, Серёжка их в подполе хранит, у него погреб прямо под домом, из сеней вход туда. Покойный отец его, Игнат постарался, всё для Катерины своей делал, да обустраивал. Чтобы не приходилось ей зимой морозится, бегать на задворки за овощами. Серёжка весь в отца своего пошёл, такой же рукастый. За что не возьмётся, любое дело у него спорится.
Валентина принесла чайник и налила Даше в расписанную цветами чашку, ароматного чая.
— Пахнет как, прямо летом повеяло, — прикрыв глаза проговорила она.
— Это я душицу с мятой и чабрецом заварила. Нравится?
— Очень вкусно, — кивнула головой Даша.
— Ну пей на здоровье, пирожки вот ешь, утром испекла. На два дома работать приходится. А что поделаешь, Серёжу без помощи оставлять нельзя, — Валентина перехватила Дашин взгляд направленный на портрет Женьки, — зато вот у этой, ни забот ни хлопот. Бросила мужа с ребёнком, и завихрилась куда глаза её бесстыжие глядели. Вот как только угораздило Сергея жениться на такой. Говорили мы ему с Денисом что ничего хорошего не будет, только он и слушать не стал.
За разговорами Даша не заметила как за окном стали сгущаться сумерки.
— Ой, — спохватилась она, — мне идти пора. Я же ещё должна к бабушке Воронихе сходить, спину ей на ночь мазью растереть. Побегу, пока совсем не стемнело.
— Яблоки возьми, — Валентина протянула Даше корзинку, — родителей угостишь.
Она взяла гостинец, поблагодарила, вышла на улицу и торопливо направилась в сторону своего дома.