29 января в Константиновском дворце прошел Высший совет Союзного государства России и Белоруссии.
За большим столом мраморного зала "стенка на стенку" (как выразился Дмитрий Песков) разместились президенты, главы правительств, министры, вице-премьеры обоих стран. Несмотря на то, определение главы кремлевской пресс-службы больше подходит для описания уличной драки, в зале царило единодушие по большинству аспектов высокой встречи.
Апофеозом ВГС стало подписание увесистого тома документов и фиксация договоренностей по 15 направлениям. Это то, что попало в официальные релизы и комментарии для СМИ.
Но по всем ли вопросам России и Белоруссии удалось договориться на этот раз, и что могло остаться за "закрытыми дверями"?
Об этом сегодня говорим с журналистом, политологом, экспертом по Союзному государству Сергеем Абрамовым.
Сергей, расскажите для начала, как Вы оцениваете итоги заседания Высшего Госсовета Союзного государства?
По итогам заседания ВГС я вижу в нем несколько важных маркеров того, как развивается интеграционный процесс в рамках Союзного государства России и Белоруссии.
Очевидно, что социально-экономическая и гуманитарная интеграция двух стран существенно ускоряется и в этих сферах у нас проблем практически не возникает. Когда президент Белоруссии Лукашенко говорит о том, что необходимо снять таможенные барьеры и другие препятствия на пути следования товаров между двумя странами, речь идет только о нивелировании шероховатостей. Прежних препятствий уже не существует, скорее — небольшие несостыковки на уровне законодательств двух стран, которые сейчас синхронизируется.
Куда большего внимания заслуживают слова белорусского лидера о том, что между нашими странами на уровне СГ до сих пор не создан единый рынок нефти, газа и нефтепродуктов. Это принципиальный вопрос, который существенно влияет на интеграцию. Я приведу в качестве примера образование Евросоюза: тогда его ядром и сердцем была интеграция Германии и Франции в сфере общего рынка угля и стали.
Объединение угольной и сталелитейной промышленности двух самых мощных экономик Европы запустило механизм интеграции, который перерос в то, чем сейчас является Европейским Союзом.
Сегодня та же геополитическая логика продолжает диктовать условия для других межгосударственных интеграций. Как только Россия и Белоруссия смогут создать единый рынок нефти и газа, вслед за уже сейчас глубокой экономической и военной интеграцией, мы увидим и значимую политическую.
Как по-вашему, что сейчас этому мешает?
Основная причина в том, что Российская Федерация является крупнейшим на континенте экспортером нефти и газа, а Белоруссия — потребителем энергоресурсов, поэтому на эту проблему смотрят просто с разных полюсов и пока не могут прийти к общему знаменателю.
Упрощенно говоря, Россия не готова на данном этапе поставлять нефтепродукты в Белоруссию по внутренним ценам?
Белоруссия десятилетиями имеет самые низкие тарифы на нефть и газ из России среди всех постсоветских стран, но Минск хочет еще больше преференций, подразумевая, что у республики должны быть такие же условия, как и у любого другого российского региона. Но Белоруссия таковым не является, а значит, Россия не может предоставить ей идентичные «родным» областям, краям и республикам цены на энергоносители. Кроме того, российские нефтегазовые компании несут дополнительные издержки в виде тех или иных проектов. Например, компания «Новатэк» профинансировала строительств зимовочного комплекса «Восток» в Антарктиде, который торжественно открывали Путин и Лукашенко. Белоруссия потянет финансирование самостоятельно, если она претендует на такие же функции? Нет.
Поэтому единый нефтегазовый рынок — это вопрос очень сложных переговоров, и пока мы не видим, чтобы лидеры смогли на эту тему договориться.
Почему Белоруссия не готова войти в состав Российской Федерации? Нет политической воли?
Вопрос так не стоит и никогда не стоял. Белоруссия и Россия интегрируются на других принципах, и во главе их стоит суверенитет. Принципа уважения и соблюдения суверенитета Россия придерживается в любых интеграционных объединениях с ее участием. Будь то Союзное государство, ЕАЭС, СНГ и так далее. Когда СГ задумывалось как проект, главная претензия, озвученная Минском, была в том, что Россия якобы хочет Белоруссию сделать частью своей территории. Москва тогда смогла достаточно внятно доказать, что это не так, но как только этот вопрос снова возникал, интеграция замораживалась.
Именно по этой причине представлять интеграционный проект Союзного государства как возможность для вхождения Белоруссии в состав РФ, неверно. Союзное государство — принципиально новая форма объединения, в котором будут сохраняться государственные границы стран-участниц и принципы суверенитета.
А что с единой валютой? Минфин РФ в лице Силуанова не отвергает возможности ее появления, но дело не двигается с мёртвой точки вот уже 25 лет.
Европейский Союз смог договориться о появлении единой валюты — евро — на самом финальном этапе интеграции. Это произошло уже после того, как был решен вопрос энергобезопасности и единого энергетического рынка. Белоруссия после развала СССР была одной из последних стран, которая отказалась от российского-советского рубля на тот момент. Минск долго просил Москву позволить республике остаться в российской рублевой зоне. Получив отказ, Белоруссия была вынуждена вводить свою собственную валюту. Сегодня же национальная валюта рассматривается белорусским государством, как часть суверенитета страны, и её потеря будет неизбежно расцениваться как ослабление этого суверенитета. Поэтому и вопрос с единой валютой сегодня пока не стоит.
Помимо итогов интеграции и дорожной карты на ближайшие три года, какие еще темы лидеры Союзного государства могли обсуждать за закрытыми дверями?
Могу предположить, что «за кадром» остались переговоры на тему существенной военной эскалации на балтийском направлении, в районе российского полуанклава, Калининграда. Белоруссия для России в этом аспекте имеет принципиальное значение, потому что у нее есть выход к Калининграду и Балтийскому морю и Балтийскому флоту.
Анонсированные НАТО учения Steadfast Defender 2024 станут самыми масштабными военными учениями после окончания холодной войны. В них примет участие 31 страна блока, будут задействованы 90 тысяч военнослужащих, 50 кораблей, более 80 истребителей и свыше тысячи боевых машин. Руководство альянса прямым текстом говорит, что главный удар, который будет отрабатываться на учениях, сосредоточен вокруг Балтийского моря. А это как раз Калининград и связка с Белоруссией. Возможны самые разные провокации, потому что учения будут идти на протяжении нескольких месяцев, с февраля по май.
Не исключаю, что Лукашенко и Путин подробнейшим образом обсуждали различные варианты поведения Союзного государства, у которого теперь общее тактическое и ядерное оружие, в отношении балтийского направления.
Не случайно на встрече, посвященной 80-летию снятия блокады Ленинграда, президент Белоруссии через запятую упомянул Украину и прибалтийские страны в числе выбравших неверный курс. Он подчеркнул, что им «некуда деваться» и вернуться в славянскую семью все же придется.
Мне кажется, что важнейшей темой встречи лидеров Союзного государства было именно повышение военной напряженности и проговаривание тех сценариев, которые придется реализовывать в этом направлении.
