Многие историки полагают, что настоящей Первой мировой была война, прошедшая ещё за полтора века до Великой катастрофы 1914 - 1918 гг. Действительно, почему так? Всё очень просто: в конфликте, названном Семилетней войной, приняли участие все ведущие державы XVIII века: Англия, Франция, Австрия, Пруссия, Немецкие княжества и, конечно, Россия. А за счёт того, что началась она на совсем другом континенте - Северной Америке - то её по праву можно считать мировой. Единственное, что не объединяет Семилетнюю войну с Великой, так это масштаб. Однако не стоит забывать, что для государств того времени этот масштаб был самым что ни на есть огромным и разрушительным. Но времена меняются, а война становится всё голоднее и голоднее. Так какой же она была тогда, в эпоху просвещения и идей абсолютизма? Какой установила порядок и какой урон нанесла противоборствующим сторонам? Война парадоксов и случайностей, решительных гениев и неуверенных тугодумов, хитрых дипломатов и ведомых государей. Она не оставила мир таким, какой он был долгие времена - Семилетняя война.
I. Неизбежный конфликт интересов
Многим может показаться, что главное действующее лицо в этой войне - Пруссия. Фридрих Великий, гренадёры, немецкие названия в сражениях. Но по большей части мы считаем так потому, что молодая Российская империя вела войну непосредственно с Пруссией. Однако в действительности предпосылки конфликта таятся на другой стороне света - в Северной Америке.
На карте мы можем увидеть, что территория французской Канады зажата в тиски между территориями Англии. Растущий голод колониальной державы распространялся далеко за пределы Северной Америки. В Ост-Индии Англия тоже готовилась к борьбе с Францией, своей извечной соперницей. Но почему Англии так досаждала Франция? Конечно, всё идёт из глубины времён. Достаточно вспомнить Столетнюю войну. Понятное дело, что за такой долгий промежуток обострённых отношений счёты не могут быть сведены до конца. Но мы возьмём период поближе к нашим событиям, а именно - войну за Австрийское наследство (1740-1748 гг). В 1740 году умирает король Священной Римской империи Карл VI. По его наследству власть должна получить его дочь - Мария Терезия. Однако соседние державы, которые ещё вчера кивали головой, вдруг решили по случаю смерти Карла оспорить его завещание и оттяпать себе кусочки бывшей Римской империи. А по тогдашним порядкам претендовать могли все, так как большая часть монархов были друг для друга родственниками. Ну и, естественно, Франция по такому случаю захотела разбить крупное и сильное государство у себя под боком, вступив в союз с Пруссией, королём которой уже был Фридрих II. Казалось бы, что же тут забыла Англия, которая вообще в другой стороне живёт? На самом деле у Англии были свои шкурные интересы, а точнее сказать - у её короля, наследника Ганноверского престола Георга I. Ему совсем не хотелось терять такой опорный пункт в Европе, тем более, когда рядом с ним машет саблей амбициозный новоиспечённый прусский король Фридрих II, будущий Великий. Поэтому Англия была в принципе против расширения Пруссии, да и к тому же Франция была на стороне пруссаков, воюющих против Австрии. Так образовалась коалиция Австрия, Россия, Англия - с одной стороны, и Франция, Пруссия, а так же Немецкие княжества и Испания - с другой. В этой войне Англия начала давление на Французские и Испанские владения в Северной Америке и Ост-Индии, однако серьёзных успехов это ей не принесло.
В итоге победительницей из войны вышла Пруссия, захватив благодаря решительным действиям Фридриха богатую область - Силезию. Все же остальные порядки в результате войны остались неизменны. Однако мирное соглашение в Ахене, равным образом, как и Версальский мирный договор 1919 года, только оставил вопросы и как бы предвосхищал неизбежность новой большой войны. Австрия затаила обиду на Пруссию, Франция - на Англию. Осталось только начать.
II. Новая коалиция
В 1754-1755 гг. начались новые вооружённые столкновения Англии и Франции в Канаде. А в 1756 году официально Англия объявляет войну Франции. Это событие можно считать точкой отсчёта Семилетней войны.
На этот раз расстановка сил в Европе координально поменялась. Англия, чтобы исправить ошибки прошлого, решает вступить в союз с Пруссией, которая располагает сильной и механически обученной армией, а так же талантливым королём и полководцем - Фридрихом II. На этот раз Англия таким союзом предполагает защитить Ганновер от французов, очевидно, осознавая, что легче и выгоднее дружить с Пруссией, чем воевать против неё. В свою очередь Франция заручается дружбой с Австрией. А где же Россия? У нас был подписан в 1755 году договор с Англией, который обязывал оказывать ей военную помощь за золото (да, да, вот так строится политика). Однако Петербург оскорбило то, что Англия нарушила договорённость и вступила в союз с Пруссией. Так Россия переориентировалась на Австрию и Францию.
Против Англо-прусской коалиции выступила так же Саксония, став союзницей Австрии, Франции и России. Примерно такая политическая ось образовалась в начале войны.
III. Начало войны
А на что, собственно, претендовали участники? Пруссия - на Богемию (Чехию) и Саксонию, а так же она желала поставить в зависимость от Пруссии Польшу; Англии хотелось отбить колонии у Франции; Австрия - вернуть Силезию; Швеция - захватить прусскую Померанию; Россия - остановить продвижение Пруссии на восток к своим границам, а так же расширить владения на западе за счёт территории Восточной Пруссии.
Таким образом, обстановка в начале войны сложилась противоречивая. Австрия, Россия и Франция вместе располагали вдвое большими силами на континенте, чем прусский король. Поэтому может показаться, что с самого начала Пруссия в патовой ситуации: её фактически окружили со всех сторон (Австрия и Саксония - на юге, Россия - на востоке, Франция - на Западе, Швеция - на Севере), а защищает её только маленький английский Ганновер под боком. Но безвыходность в таком случае можно было обратить в преимущество. Страны-противницы Пруссии не торопились действовать, а большая часть их сил была пока просто не готова. Поэтому Фридрих II принимает решение нанести удар на опережение.
17 августа 1756 года Фридрих с 95-тыс. армией вторгся в Саксонию, окружил 18-тыс. саксонскую армию и вынудил её капитулировать 4 октября того же года. Благодаря этой блестящей операции Фридрих сумел обеспечить себе продвижение в Богемию (на карте - Чехию) и вытеснить австрийские войска за реку Эгер. В апреле 1757 для наступления было создано четыре группы: 19 тыс. принца Морица западнее Дрездена, 40 тыс. Фридриха II южнее Дрездена, 20 тыс. герцога Беверна под Цвиккау и 35 тыс. фельдмаршала Шверина восточнее Дрездена. В Богемии стояли австрийские войска принца Карла: граф Кёнигсегг, генерал Сербеллони, фельдмаршал Браун и герцог Аренберг - более 100 тыс. солдат.
Действия в Богемии можно назвать ярким примером концентрической операции: Фридрих постепенно стягивал группировки к Праге, чтобы там запереть основные силы австрийцев и вынудить к капитуляции. Таким образом, соединившись с Морицом и отогнав австрийские войска к Праге, Фридрих в конечном счёте объединился со Швериным, разбил армию принца Карла Лотарингского и запер её в Праге. Все задачи были выполнены, осталось только выждать время.
Тем временем русские войска к маю 1757 года были готовы войти на территорию Восточной Пруссии. Изначально Фридрих II пренебрежительно относился к русским, говоря, что "русские варвары не заслуживают того, чтобы их упоминать". Поэтому против армии нашего фельдмаршала Апраксина (сына того самого Фёдора Апраксина) была выставлена относительно слабая армия фельдмаршала Иоганна фон Левальда в 35 тыс. человек. Русская же армия насчитывала около 70 тыс. солдат. Однако торопить события, почему-то, никто не хотел. Дело в том, что по образцу и подобию Австрии в Петербурге появилась так называемая Конференция - совет высших генералов, который принимал решения о ходе боевых действий. С этого момента, якобы, главнокомандующим самостоятельно производить какие-либо действия было нельзя, пока Конференция не одобрит их или не создаст иные предписания. Сама Елизавета, императрица России, посещала её достаточно редко, ясно дав понять, что это её не интересует. А так как некоторые новоиспечённые высшие чины (Разумовский, Трубецкой, Бутурлин и Апраксин) либо дел с войной вообще не имели, либо были бездарными командирами, то все предписания шли в Петербург из Австрии, главной союзницы и вдохновительницы.
Такая весьма неудобная схема предполагала затянутые действия, которые и привели нашу армию к войне лишь через год после её начала. Можно было брать Восточную Пруссию, пока Фридрих был ужасно занят в Богемии. Но Действия начались только тогда, когда Фридриха из неё уже вытеснили. Так он мог успеть переориентироваться.
Однако Фридрих по своей бойкой натуре хитро умеет превращать свои поражения чуть ли не в главные триумфы. Сейчас мы с вами в этом убедимся.
Летом 1757 года армия австрийского генерал-фельдмаршала Леопольда фон Дауна двинулась на помощь запертым в Праге войскам и встретилась с Фридрихом 7 июня под Колином, где и разбила пруссаков. Фридриху пришлось выкручиваться из этого положения, так как кольцо союзников смыкалось вокруг него. Он предпринял срочные меры: перебросив армию в Саксонию и поставив задачу оборонять свой тыл герцогу Бевернскому, он отправился на запад. Там события развивались куда хуже. Французский маршал д'Эстре заставил капитулировать армию Ганновера при Клостер-Цевене, чем обеспечил себе полный контроль над этим районом, а другая крупная армия принца Субиза (более 60 тыс. солдат) подступила к Эйзенаху, угрожая границам королевства. Ситуация могла стать для Пруссии роковой, если бы Фридрих не предпринял решительных действий. Поэтому он 25 октября встретил Субиза у Росбаха.
Австрийцы хотели перехитрить Фридриха. Оставив по фронту перед пруссаками часть армии, а остальную в трёх колоннах под прикрытием кавалерии направив в обход левого фланга короля, Субиз предполагал, что Фридрих не заметит продвижения войск во фланг, сосредотачиваясь на основных силах перед его взором, однако король Пруссии разгадал этот гениальный манёвр и неожиданно обрушил на союзников гусарскую кавалерию, которая за короткое время опрокинула тяжёлую жандармерию французов. После этого подошли основные силы пехоты, которые совместно с кавалерией разгромили армию противника до того, как Субиз смог предпринять какие-либо меры. Потери Фридриха были в 20 раз меньше потерь союзников.
Однако некогда было прохлаждаться после такой крупной победы. На востоке, в Силезии, австрийцы уже заняли Бреславль, разгромив герцога Бевернского, и осадили Швейдниц. Поэтому Фридрих стремительным маршем перебросил силы в Силезию и обрушился всей мощью на австрийцев. 5 декабря 1757 при Лейтене Фридрих наголову разгромил превосходящие войска австрийцев, плотно засевших в обороне. Для того, чтобы сломить её, он продумал хитрый план: заставил австрийского главнокомандующего Карла Лотарингского (которого он уже побеждал под Прагой) подумать, что основной удар придётся на сильный правый фланг австрийцев, ослабить левое крыло противника и пробиться к Лейтену после разгрома левого фланга стало основной задачей для короля. Так и случилось: из-за тумана австрийское командование не заметило сосредоточения сил пруссаков на противоположном фланге, чрезмерно ослабило и без того слабый левый фланг и тем самым преподнесла подарок прусской армии. Сработала ещё одна хитрость: между флангами у австрийцев было довольно обширное расстояние - 5-8 км. Поэтому, когда Фридрих разгромил левый фланг, австрийцы ещё долго пытались перегруппироваться. А тем временем пруссаки с боями заняли Лейтен и развернули фронт, фактически, на 90 градусов. Для австрийцев это была невыполнимая задача, нежели для вымуштрованной прусской армии. Поэтому у Карла не было другого выхода, кроме как отступить к Бреславлю.
Блестящая победа прусского оружия стоила дорого для Фридриха: фактически 20 процентов от всей армии, принимавшей участие в сражении. Но потери австрийцев и перенятие стратегической инициативы в Силезии теперь точно были на стороне Пруссии.
Однако не всё так удачно складывалось. Россия сразу после поражения Фридриха при Колине вступила в войну. Фельдмаршал Апраксин за короткий промежуток взял Мемель и в августе вытеснил корпус Левальда при Гросс-Егерсдорфе. Почему же "вытеснил"? Сам Гросс-Егерсдорф есть плод несчастливой случайности для обеих армий. Дело в том, что силы Апраксина и Левальда не ожидали повстречать друг друга так скоро, поэтому всё сражение стало чистой импровизацией. Только Высшие силы и стойкость русского духа сумели победить в этом сражении. Сам Апраксин, вероятно, в бою не принимал никакого участия. Полки сами собой командовались, кавалерия сама по себе рвалась в бой. То была настоящая победа русского оружия, а не полководческой мысли.
Примечательно, что в самый ответственный момент на поле боя появились полки Румянцева. Никто не знает, было ли это приказом Апраксина, или чистой инициативой молодого таланта генерал-майора Петра Александровича. Однако факт есть факт: его действия спасли жизнь русской армии и принесли ей первую в этой войне крупную победу. Обратив корпус Левальда, появилась прекрасная возможность напрямую занять Кёнигсберг. Однако Степан Апраксин развернул войска обратно в Литву. Вероятнее всего, это произошло по причине болезни императрицы. Её смерть могла координально изменить политику в сторону Пруссии, поэтому он решил попусту не жертвовать. Однако матушка-императрица выздоровела и отправила Апраксина под суд, поставив на его место генерала Вилима Фермора.
Зимой 1757-1758 гг. русские войска вновь вступили в Восточную Пруссию и заняли 11 января 1758 года Кёнигсберг. Таким образом Восточная Пруссия, фактически, вошла в состав Российской империи.
В стратегическом и тактическом отношении 1758 год ничего не принёс ни той, ни другой стороне. Швеция нерешительно лезла в Померанию, Фермору Конференция запрещала двигаться к Данцигу, предписав соединиться с войсками Швеции у Кюстрина, а потом вместе идти на Франкфурт. Франция вообще, судя по всему, желала заключить сепаратный мир, чего Австрия с Россией совсем не хотели. Поэтому 1758 год не был ни передышкой, ни активной фазой. Единственная крупная баталия, которая, кстати, тоже не принесла ни каких результатов, произошла у местечка Цорндорф 14 августа 1758 года.
Армия Фермора встретилась с войсками Фридриха II, который обогнул её с фланга и тем самым принудил к сражению. Изначально Фридрих не брал русских в расчёт. Он не уделил должного внимания сначала обороне Восточной Пруссии, потом наступлению русской армии на Франкфурт. Однако сейчас к нему пришло понимание, что может быть слишком поздно, если не разбить русских здесь и сейчас. Видимо, для него это не представляло ни какой сложности, пока он лично не встретился с нами. Цорндорф действительно называют кровавым побоищем, говорят, что "обе армии разбились одна о другую". Стойкость наших полков не дала Фридриху развить успех на поле боя:
"Здесь же он испытал и первое своё разочарование: хвалёная прусская пехота, изведав русского штыка, отказалась атаковать вторично. Честь этого кровавого дня принадлежит латникам Зейдлица и тем старым полкам железной русской пехоты, о которых разбился порыв их лавин"
А.А. Керсновский, ведущий военный историк XX века
Фланги русской армии были разделены надвое. Снова бездарность главного командования компенсировалась силой и духом русской армии. Её можно охарактеризовать в этой баталии одним словом: несломленная. Как бы Фридрих не бил наши фланги, ничего он не мог поменять. Солдаты гибли, но не сдавались. Сказался и перевес прусской кавалерии над русской (большая часть которой осталась при Румянцеве, который на тот момент был переправлен через Одер), поэтому прусские латники волнами накатывались на позиции нашей пехоты, но даже лучшие полки ничего не смогли сделать. Русские выстояли.
После этого сражения Фридрих понял, как тяжело ему будет теперь сражаться с русскими. "Этих людей можно скорее перебить, чем победить" - были его слова.
В итоге более тяжёлые потери понесли наши полки, однако наисильнейшее моральное воздействие получил Фридрих. Он не ожидал такого поведения от своих верных солдат, прошедших вместе с ним столько сражений, столько форсированных маршей, получивших такую безупречную подготовку и испытавших такие трудности. "Моё жалкое левое крыло бросило меня, бежало..." - досадовал он на свою пехоту.
Не добившись ни каких значительных успехов на русском театре, Фридрих возвращается в Саксонию на помощь своему брату - Генриху Прусскому. Австрийские войска под предводительством фельдмаршала Леопольда Дауна теснили его силы в глубь Саксонии. Фридрих попытался отбить гнёт австрийцев, однако сам попал под удар и проиграл в битве под Гохкирхе. Австрийский фельдмаршал застал его врасплох ночью. Однако Леопольд Даун не смог воспользоваться успехами из-за своей нерешительности и вялости действий.
Тем же временем генерал Вилим Фермор попытался взять сильную крепость Кольберг в Померании, однако действия эти не увенчались успехом. Бои в Ганновере шли с переменным успехом. Герцог Фердинанд Брауншвейгский отбросил французские войска, однако Субиз вновь вернулся со свежими силами и отбросил бедных ганноверцев. Так всё и осталось до самого 1759 года. Однако одно сильное изменение всё-таки произошло в стратегии Фридриха:
"Фридрих отказался от всякой мысли о подлинном наступлении, сознавая, что последнее лишь увеличивает несоразмерность его сил с силами противника. Сосредоточенное расположение в центре его земель, в Саксонии и Силезии, использование коротких внутренних линий для внезапного усиления своих вооружённых сил на угрожаемом пункте, сражение, когда оно было неизбежно, небольшие вторжения, когда к тому представлялся удобный случай, и наряду с этим спокойное выжидание, сбережение средств до лучших времён, вот что стало основой его плана войны"
Карл фон Клаузевиц, виднейший прусский военный теоретик XIX века
Однако это были не все перемены, и пассивная оборона Фридриха Великого совсем скоро приведёт его армию к гибели под Кунерсдорфом, где управлять русскими войсками будет новый главнокомандующий - великий Пётр Семёнович Салтыков, человек, который доведёт победоносную русскую армию до Берлина...
Продолжение следует...
