Их много, этих Эрмитажей. Ну почти как в Бразилии Педров: есть парк Эрмитаж и театр Эрмитаж. Есть Большой, он же Старый, Новый, а еще Малый.
И есть совсем маленький Эрмитаж, с которым я познакомилась только этой зимой – павильон с таким названием в усадьбе Кусково, который мне очень пришелся по душе.
В зимние холода новогодних каникул, когда пар изо рта незамедлительно превращался в сосульку и со звоном падал под ноги, мы мелкими перебежками добрались от машины до кусковского Эрмитажа, где проходит замечательная выставка «Многоликий кобальт» (о ней отдельно).
Листайте:
И вот впервые я попала внутрь павильона, который наблюдала регулярно с детских лет, поскольку жила в двух шагах. Но внутрь тогда не пускали, как и в другие павильоны усадьбы – только Большой дом (дворец) был доступен любознательному посетителю.
Как было приятно зайти с изрядного мороза в теплый, уютный, изящный дом, где вас встречает радушная смотрительница, где даже не заставляют надевать бахилы (хотя я бы не отказалась, паркет жалко), где можно ходить кругами (залы круглые) и рассматривать сколь угодно долго все богатства.
Собственно, внутри всего два круглых зала и есть: один на первом этаже, второй – такого же диаметра – на втором.
Листайте:
Наверху потолки повыше и немного расписные. В главном зале - бордюр в месте перехода стены в купол, и росписи по четырем эркерам с изображением купидонов в разные времена года – все это исторические, но, конечно же, отреставрированные элементы декора.
Прекрасна винтовая дубовая лестница, оставшаяся от прежних времен. Восхитителен темный дубовый, сработанный на века паркет.
Сейчас здесь два небольших уютных выставочных зала, а что же было раньше?
Выстроенный в 1765-1767 годах под руководством архитектора Карла Бланка Эрмитаж – памятник архитектуры переходного периода: в нем наряду с целым рядом элементов уходящего барокко явственно прослеживаются черты раннего классицизма.
В переводе с французского «эрмитаж» - «место уединения, келья, приют отшельника», то есть он был предназначен для увеселений в узком кругу самых близких друзей.
Как и другие эрмитажи того времени, кусковский был оснащен всей необходимой машинерией для того, чтобы обходиться за обедом без слуг - им было запрещено подниматься на второй этаж, где и происходили пиршества.
Вот как всё это работало:
В одном из кабинетов первого этажа было установлено широкое удобное кресло, служащее для подъема гостей на второй, парадный.
Кроме того, в центральном зале первого этажа устанавливался стол максимально на шестнадцать кувертов, который по звону колокольчика поднимался опять же при помощи механизма на второй этаж. При этом каждая из шестнадцати тарелок могла отдельно опускаться и подниматься, доставляя гостю блюдо по его заказу.
Все механизмы исправно работали до начала XIX века, однако, разобранные для починки, они так никогда и не были восстановлены. Со временем был утрачен и роскошный декор интерьера, а практически полная утрата образцов и чертежей дубовых панелей, золоченой резьбы и росписи не позволяет их восстановить.
Такова официальная версия, которой придерживаются кусковские музейщики, потому что эту информацию я прочитала на стенде в самом Эрмитаже. И каково же было мое удивление, когда выяснилось, что дела обстояли несколько иначе.
В своих мемуарах сын основателя Театрального музея А.А. Бахрушина Юрий Алексеевич вспоминает о том времени, когда их семья снимала дачу в подмосковном Гирееве (москвичи знают выросший на его месте спальный район Новогиреево). Поскольку оно находилось в непосредственной близости от усадьбы Кусково, Бахрушины всегда ходили туда пешком.
Вообще-то, когда кто-то из хозяев находился в усадьбе, вход туда широкой публике был воспрещен. (То есть, когда Шереметевы были в отъезде, людей любого звания запросто пускали погулять в графском парке, где, среди всего прочего, был и темный пруд).
Но, поскольку Бахрушин-старший был хорошо знаком и с Павлом Сергеевичем, и с Сергеем Дмитриевичем Шереметевыми (последними владельцами), их всегда тепло принимали, и маленький Юра «лазил и совал нос всюду, куда можно было».
«Надо сказать, что Кусково в то время не производило впечатления запущенного имения, но вместе с тем оно и не было вылизано и начищено до состояния музейной необжитости. В этом-то и была основная его прелесть. Там рядом с тщательно подстриженными липовыми шпалерами мирно уживались купы дико разросшихся кустарников, рядом с кокетливым, чисто вымытым голландским домиком с его торжественными лебедями на прудике доживал свой век заброшенный Эрмитаж, подпертый местами деревянными слегами во избежание обрушения».
И вот как-то раз непоседливый юнец проник через разбитое окно в Эрмитаж и рискнул забраться на второй этаж по державшейся на честном слове лестнице.
«Там все было покрыто многолетней пылью, лепка стен и потолков заткана трудолюбивыми пауками. Посреди комнаты стоял стол в форме баранки. Где-то сбоку было пристроено какое-то причудливое колесо с веревками. Я, конечно, стал вертеть колесо. Стол заскрипел, застонал, вздрогнул и медленно пополз вниз. Я испугался и стал скорее вертеть в обратную сторону. После этого я счел за благо… поскорее прекратить свою исследовательскую деятельность и покинуть сей памятник прошлого».
На дворе стоял 1907 год. То есть ни о каком разорении механизмов и декора в начале XIX века речи идти не может – ведь механизм на момент визита Юры Бахрушина был на своем месте и, пусть со скрипом, но работал, а на стенах была лепка, хоть и засиженная пауками.
Скорее всего, «со временем» наступило в эпоху, когда стало принято грабить награбленное, но об этом постеснялись написать. То ли шереметевские мужики поживились, то ли в октябрьскую панику 1941 года решили, что можно – факт остается фактом: все утраты приходятся на XX век.
Спасибо, конечно, что хоть не сожгли.
А музейщикам стоило бы быть повнимательнее, да и читать побольше.
А Вы бывали в усадьбе Кусково?