Олаф покинул Тсалар сразу же, как только получил весть от Навины. Он торопился. Подгонял капризную драконицу, рискуя оказаться сброшенным с её спины, но, похоже, всё равно опоздал - чёрные драконы, парящие в небе над дворцом, яснее ясного свидетельствовали о том, что помощь северное королевство уже получило. Мерена опустилась на площадь дворца в Гоотарне уже после того, как стемнело. Вслед за ней один за другим, громко хлопая перепончатыми крыльями, появились ещё четыре чудовища.
- Джамис? - удивился Олаф, увидев идущего ему навстречу командира. - Я думал, что здесь люди из Аукероста.
- Мы не знали о бунте, - сообщил ему воин. - Маркус просто хотел проверить, как здесь идут дела. В Аукеросте сделали остановку, и уже там Хью доложил, что здесь творится что-то неладное.
- А где сам Маркус?
- Вернулся в Акильфадию. Не спрашивай о причинах, я их не знаю. Через пять дней обещал быть здесь.
- А Навина? С ней всё в порядке?
Ответ ему не понравился. Джамис кратко, но обстоятельно описал события этого дня и озвучил свои выводы о предыдущем. Он уже допросил повторно нескольких пленников, и получалось, что Маркус Колехорт покинул Иллиафию, так и не разобравшись в том, что здесь произошло. Королевство фактически обезглавлено, зачинщики бунта находятся где-то за пределами дворца, армия раздроблена на маленькие отряды и отправлена в разные уголки взбудораженных земель, на которых бесчинствуют мятежники и разбойники. Навина отказалась от возложенной на неё ответственности, признав свою несостоятельность в качестве правителя. Она и не могла быть за что-то ответственной, поскольку пришла в сознание только два дня назад и сразу же попала в гущу событий, никак от неё не зависящих. Ей всего семнадцать, но она одна остановила бунт. Сама. Но именно этот факт повернул ситуацию против неё.
- Она спала во дворе рядом со своей треклятой псиной и случайно услышала, как наши воины рассуждают об этом бунте. Я тоже ещё не до конца разобрался, а людям рты не заткнёшь, сам знаешь, - рассказывал Джамис Олафу. - Один предположил, что она и командир дворцовой стражи лгут. Девчонка могла очнуться раньше и сговориться со старухой, которую мы нашли мёртвой в тронном зале. Навина сказала, что во дворце никого нет, а Брант утверждает, что она ничего не знала о служанке, нарушившей приказ покинуть дворец. Насколько я понял, старуха успела пообщаться с Маркусом, пока Навина ходила за стражником, который позже показал, где искать Уартхола.
- Так что именно Навина услышала? - уточнил Олаф.
Джамис поморщился и тяжело вздохнул.
- Что она устроила это представление, чтобы избавиться от Дэнзета. Бунты вспыхивают то там, то здесь, и за ними легко спрятать истинные причины. Помнишь ту ночь в Лунных горах, когда Уартхол пытался прикончить эту девчонку? Я был там. Коул, Саттон, Майк и ещё несколько ребят из тех, кто сейчас здесь, тоже знают об этом. И о том, что в Храме Даар Навина пострадала именно от руки Уартхола, они тоже знают.
- Как и о том, что у неё есть доступ к магии, - напомнил Олаф. - Если бы она хотела отомстить Дэну, ей не нужно было бы устраивать такое представление.
- Да, но его смерть пришлось бы как-то объяснять, а лучшего выхода, чем свалить всё на мятеж, придумать нельзя. Да ты сам посмотри на всё с этой точки зрения. Она и командир дворцовой стражи точно знали, где находится Уартхол, но не позаботились о нём. Он был отравлен и вывезен за пределы дворца уже после того, как Навина очнулась. Она цела, а он при смерти. Все наши воины, которые были оставлены здесь для охраны её и Уартхола, мертвы. Пленники через одного сознаются в том, что им заплатили за небольшую заварушку во дворце, но велели не причинять вред госпоже. А если бы ты слышал, как она сегодня дерзила Маркусу…
- Я понял, - кивнул Олаф с мрачным выражением лица. - Кто-нибудь пострадал после того, как она всё это услышала?
- Только собака, - ответил Джамис.
- Собака? - нахмурился кузен императора ещё сильнее. - Какая ещё собака?
- Фьораг, - пояснил воин. - В вине, которым вчера утром опоили Уартхола, были только сонные травы, а потом ему давали какое-то другое зелье. Лекарь сказал, что не знает, какой состав может всего за сутки превратить здорового человека в гниющий полутруп. И смысла искать и исследовать отраву тоже нет, потому что на это нужно время. Он предложил проявить милость к господину и...
- Убить? - не поверил своим ушам Олаф. - Лекарь даже не попытался вывести яд? Вообще ничего не сделал?
Джамис отрицательно покачал головой.
- Ничего. Да и я, если честно, не думаю, что там что-то можно сделать. Ты просто не видел, в каком Уартхол состоянии. Если бы Навина не взбесилась из-за подозрений на свой счёт, я бы ещё несколько часов назад последовал совету лекаря. Она никого не пускает в комнату. Дверь открыта, но там как будто невидимая каменная стена. Не знаю, как это может помочь Уартхолу, но девчонка убила своего пса и делает примочки из его крови. И не только примочки. Она ещё и с питьём… Даже говорить об этом не хочу. И остановить её из-за этого клятого колдовства не могу. Да проще показать тебе это, чем объяснять. Сам посмотри.
Олаф посмотрел. Вход в комнату действительно оказался запечатан магией, которая отзывалась на прикосновение покалыванием в пальцах, какое бывает, когда трогаешь лёд. Судя по отсутствию запахов и звуков, невидимое препятствие не пропускало и их тоже. На своё имя, произнесённое достаточно громко, девушка не откликнулась - просто не услышала. Она стояла на коленях у постели и смачивала густой жижей из таза простыни, в которые было завёрнуто тело Дэнзета Уартхола. В тусклом свете единственной свечи трудно было разглядеть детали, но неподвижная гора чёрного меха на полу в углу комнаты и тёмная лужа рядом с ней свидетельствовали о том, что Джамис не ошибся, когда сказал, что Навина убила пса.
- Возможно, в этом есть смысл, - высказал своё мнение Олаф, обращаясь к Джамису. - У фьорагов очень быстро заживают даже глубокие раны. Та самка, которую я притащил в Лунные горы с «Королевы морей», тоже не подавала надежд на выздоровление, но уже через два дня поцапалась с Мереной за территорию в моей пещере.
- Думаешь, кровью фьорага можно вывести такой сильный яд? - недоверчиво посмотрел на него Джамис.
- Не знаю, - пожал плечами Олаф. - Ещё каких-то три месяца назад даже Навина была уверена, что фьораги давно вымерли. Один только оставался где-то здесь, но он очень старый. Она выросла на сказках и легендах о своей родине, о Латерноне, Хараганах и таких вот собаках. Верные, умные, особенные… Хотелось бы верить, что эта жертва не будет напрасной.
- А если всё же окажется напрасной?
- Тогда ты получишь новую проблему в виде непредсказуемой колдуньи, которой больше нечем доказать свою невиновность. Почему ты не убил её? Маркус же дал разрешение. Мог бы прикончить, пока она спала. Никто бы не упрекнул тебя за это.
- Разрешение и приказ отличаются друг от друга наличием выбора, - ответил на это Джамис. - Я не уверен в её виновности и не считаю правильным казнить кого-то только на основании подозрений. С её силой она могла бы обрушить этот дворец нам на головы, если бы захотела. Пока очевидная вина Навины Тир заключается только в том, что девчонка взбесила своей дерзостью Маркуса Колехорта. Иногда его бесит даже собственная жена. Думаешь, это достаточный повод выносить кому-то смертный приговор?
Олаф усмехнулся, бросил ещё один короткий взгляд на девушку, пытающуюся спасти человека, который хотел отнять её жизнь, и хлопнул Джамиса по плечу.
- Маркусу только так не говори, а то он тебя без приговора прикончит. Идём. Пусть Навина делает с Уартхолом что хочет. Она себя уже оправдала.
- Оправдала? - переспросил воин. - Это каким же образом?
- Ты сам только что дал ответ на этот вопрос, но так ничего и не понял, - улыбнулся Олаф. - Она не обрушила дворец на ваши головы, когда услышала подозрения на свой счёт. Вместо того, чтобы расправиться с вами, она убила единственного друга. Джамис, она сейчас не оправдать себя в чьих-то глазах пытается, а просто спасает чужую жизнь, которая даже не представляет для неё никакой ценности. Вместо того, чтобы ломать голову над тем, как её остановить, ты бы лучше целителя с магией поискал. К Вее обращались несколько колдунов отсюда, хотя бы один из них должен быть в столице. При дворе бывшего короля точно был. Где тот дворцовый стражник, о котором ты говорил? Он должен знать. С местным лекарем я тоже не прочь поболтать. Если чьё-то поведение и выглядит подозрительным, то пока только его.
* * *
Прошлое вернулось. Ступни босых ног снова тонули в грязи, смешанной с человеческой кровью. Полученные в ежедневных боях раны горели огнём, потому что кьорвиги никогда не считали необходимым тратить целебные снадобья на рабов. Со всех сторон раздавались подбадривающие крики дикарей, предвкушающих очередное кровавое зрелище. В пяти шагах впереди стоял новый противник - очередная жертва кьорвигов жестокому зверю, в которого они всего за несколько месяцев превратили акильфийского воина.
- Убей меня, - вкрадчиво произнёс враг знакомым голосом.
Дэнзет зажмурился, вытер рукой застилающий глаза пот и снова посмотрел вперёд. Перед ним стоял он сам - гладко выбритый, аккуратно подстриженный и одетый в просторное бело-голубое с золотым узором одеяние оракула.
- Нет… - выдохнул он и попятился назад.
- Не убьёшь? - криво усмехнулся двойник. - Я же проклял тебя.
- Проклятие снято! - крикнул Дэнзет и сделал ещё несколько шагов, не понимая, почему расстояние между ним и странным противником не увеличивается, а остаётся прежним.
- Ты уверен? - спросил второй Уартхол. - Помнишь, что тебе сказали в Гильдии, когда ты впервые пришёл туда? Отменить слово оракула может лишь оракул, его сказавший. Ни другие оракулы, ни колдуны, ни даже боги не способны на это. Акильфийская колдунья пыталась, но у неё ничего не вышло. Богиня, добровольно влезшая в драконью шкуру, даже объяснить не смогла, что с тобой происходит. Так почему ты решил, что у какого-то жреца Храма Даар есть сила помочь тебе?
- Вея проверяла! Я не проклят!
Он продолжал пятиться и уже должен был упереться спиной в ограду грязной ямы для боёв, но пространство будто смеялось над ним, заставляя оставаться на месте, сколько бы усилий он не предпринимал. Повернулся к своему двойнику спиной - снова оказался с ним лицом к лицу. Закрыл глаза - реальность словно выплеснулась из его сознания, вернув всё на прежние места.
- Она может проверять что угодно и сколько угодно, - насмешливо произнёс противник. - Проклятие никуда не денется до тех пор, пока я не захочу его отменить. Или пока я жив. Посмотри, в какое жалкое подобие человека ты превратился из-за меня. Это я сделал тебя таким. Я. Во всём виноват только я. Кровь, которую ты тщетно пытаешься смыть со своих рук и совести, льётся вокруг тебя по моей вине. Смерть, которую ты носишь в своём сердце, подарена тебе мной. Слова твоего проклятия сказал я, а не тот старик, которого ты прикончил в этой грязной яме. Сказал, повторил снова, а потом повторял каждый день и буду повторять до тех пор, пока живу. Убей, Дэнзет. Ты же сам этого хочешь. Даже не просто хочешь, а страстно желаешь, чтобы всё закончилось. Так чего же ты медлишь? Вот он я - прямо перед тобой. Безоружный и беззащитный. Сам предлагаю избавление. Просто подойди и сделай то, что нужно было сделать шесть лет назад. Или семь? Ты хотя бы помнишь, сколько лет уже прошло с тех пор, как мы с тобой стали единым целым? Понимаешь, что я - это ты?
- Нет! - снова крикнул Дэнзет.
Выставил руки вперёд в тщетной попытке отгородиться от надвигающейся на него тени врага. Зажмурился, потряс головой, снова открыл глаза и обнаружил, что оказался в кромешной тьме, а его пальцы почти касаются редкой паутины, сотканной из тончайших сияющих нитей, на которых блестят яркие капли-бусинки. Он отдёрнул руки, но одна из нитей будто сама скользнула к его коже, бросив воспалённый разум в реальность другого видения.
Осень. Луг. Одинокий старый дуб с раскидистой кроной. Холодный ветер, пробирающий до самых костей. Женщина под дубом у костра - сгорбленная, дрожащая, кутающая плечи в старый, изъеденный молью плащ. И мужчина перед ней - грозный, сжимающий кулаки.
- Зачем ты это сделала?
Вопрос прозвучал так отчётливо, будто Дэнзет стоял рядом с этими незнакомцами, а не наблюдал за ними издалека.
- Я говорила, что нам нельзя продолжать род, а ты меня не слушал, - ответила женщина равнодушно.
- Твоё личное мнение не давало тебе права убивать моих детей. Лела, ты больна. Посмотри на себя. Через отца мы с тобой оба получили величайший дар, какого нет ни у кого больше. Мы могли…
Женщина вскочила на ноги, вцепилась скрюченными пальцами в плащ собеседника и зашипела ему в лицо:
- Это проклятие, а не дар! Проклятие, понимаешь? Боги ничего не дают людям, они только отнимать умеют. Отец говорил, что благословлён богиней, но где было её благословение, когда здесь, на этом самом месте, умирала наша мать, давая нам с тобой жизнь? Где оно было, когда нашего отца назвали безумцем и убили только за слова о том, что мы отмечены божественной силой? Боги не имеют к нам никакого отношения, Кан. Это был демон! Демон вселился в нашего отца и свёл его с ума, а мы - его порождения! Если продолжить род, весь этот мир будет проклят через нас. Ты ведь знаешь, что так и будет. Ты точно так же видишь чужие судьбы, как и я. Точно так же можешь всего одним словом обрекать других на смерть. Что это, если не проклятие? Разве богам угодно такое? Твои сыновья передрались из-за девчонки, пожелали друг другу смерти и оба погибли в драконьем огне - это разве дар? Нет, Кан. Это не дар. Я оказала услугу этому миру, избавив его от других твоих детей. Я и остальных найду. Всех найду, брат. Все демоны умрут.
Мужчина поднял руки, обнял ими лицо выжившей из ума сестры и с горечью в голосе произнёс:
- Ты не оставила мне выбора. Прости.
И резко повернул голову женщины на сторону. Послышался знакомый Дэнзету хруст сломанных позвонков - в плену у кьорвигов и после него он сам не раз становился причиной такого звука. Мужчина развёл руки, и тело женщины повалилось на холодную осеннюю землю. Ветер качнул крону дерева. В наступившем безмолвии осени с полуголых ветвей вниз посыпались остатки листвы.
- Спроси у богов в Небесных Храмах, дар это или проклятие, - произнёс незнакомец и повернулся к Дэнзету лицом.
- Нет… - уже в который раз прошептал Уартхол.
Снова закрыл глаза и тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение, но когда открыл их, мужчина из последнего видения стоял уже прямо перед ним лицом к лицу. Густая борода и спутанные волосы скрывали до боли знакомые черты, но если издалека сходство было заметным, то теперь оно казалось просто поразительным. Взгляд первого оракула Сальсирии застыл, как обычно бывает у провидцев, а обветренные губы растянулись в подобие улыбки.
«Глупый мальчик. Что же ты с собой сотворил?» - прозвучало у Дэнзета в голове. Он отшатнулся, оступился, начал падать, инстинктивно схватился за что-то и снова очутился в темноте, заполненной серебристой паутиной. Правая рука сжимала одну из тонких нитей. Осторожно разжав пальцы, Дэнзет отвёл руку назад и задумался.
Здесь, в этой странной тьме, он чувствовал себя в безопасности. Подобные ощущения для него были большой редкостью. И такого душевного покоя он тоже не чувствовал уже очень давно. Пожалуй, даже никогда. Детство прошло близ гарнизона в Акильфадии, где служил и погиб отец. Мать постоянно тряслась от страха, что её единственного сына тоже заберут в солдаты. Но у него ведь не было другого пути. Он сам хотел пойти по стопам отца. С малолетства дрался, в юности убегал из дома в гарнизон и напрашивался на службу до тех пор, пока не напросился. Потом были чуть ли не ежедневные стычки с кьорвигами, постоянная муштра, тренировочные бои, раненые и погибшие боевые товарищи. И девушка. Он любил её. Хотел жениться. Если бы не попал в плен к кьорвигам, так и поступил бы, но она его не дождалась. И хорошо, что не дождалась. Прошло уже больше трёх лет, а его по сей день мучают кошмары о той ночи, когда он напился, заплатил трактирной девице за известного рода услуги и едва не придушил её, потеряв контроль над своими демонами.
Демоны… Навязчивые видения, в которых он спорил сам с собой, случались у Дэнзета и раньше. Он просто никогда не придавал им значения. Они начались ещё в плену - почти сразу после того, как кьорвиги заставили его убить оракула. К этому времени Уартхол уже был достаточно безумен, чтобы заполучить в довесок к постоянному нервному напряжению ещё и кошмары. И они всегда были одинаковыми - грязная яма для боёв, противник с его собственным лицом и слова «ты - это я». А если это правда? Живя в Тсалитане, Дэнзет по крупицам собирал информацию об оракулах и доподлинно знал, что их дар проявляется не сам по себе. Оракулы воспитывают сыновей до шестнадцатилетнего возраста, а потом проводят обряд, чтобы раскрыть способности наследников. До этого времени мальчиков только обучают всему, что им нужно знать о своём наследии. В Гильдии для этого даже была специальная школа. Обряд публичный, проводится раз в год, и тайны из него оракулы никогда не делали - это целый праздник, присутствовать на котором может любой желающий. Но так происходит только в Тсаларе, а оракулы живут во всех королевствах - и в посольских миссиях, и свободно. Кто знает, сколько у них детей на самом деле, и где эти дети? Проводятся ли обряды для них? Известно, что у основателя Гильдии дар был сдвоенный - оракул по имени Кан обладал и способностями провидца тоже. Но у провидцев дар проявляется сам и в разном возрасте. Двойные способности - это редкость.
«А если не редкость? Если были оракулы с даром провидца, то почему бы не предположить, что у всех провидцев есть дар оракула, и нужно просто как-то его пробудить? И если у Лелы был точно такой же дар, как у Кана, выходит, женщины тоже могут быть оракулами? Один источник божественной силы, одна кровь… Предок Маркуса был провидцем. Мира - провидица. В Храме Даар жили сотни провидцев. По всему миру их… Боги! Это невозможно! Или возможно?»
Он старательно избегал мысли о том, что в нём тоже может быть капля этой крови. Оракулы - одна из самых древних династий Сальсирии. Гильдия существует не одну тысячу лет. Летописи ведутся только по прямой линии, но ведь у оракулов помимо сыновей есть ещё и дочери, о которых в летописях не упоминается. А дар якобы наследуется всеми мальчиками по любой ветви. С этой точки зрения оракулом мог оказаться вообще кто угодно, и Дэнзет Уартхол - не исключение.
«Я - это ты», - снова прозвучало в ушах. На одной из серебристых нитей сверкнула яркая капелька. Дэнзет протянул к ней дрожащую руку, коснулся и увидел то, чего предпочёл бы не видеть.
В большой комнате горела всего одна свеча - на низеньком столике у постели, на которой лежало чьё-то завёрнутое в окровавленную простыню тело. Открытым оставалось только лицо - страшное, раздувшееся, покрытое крупными гнойными волдырями. От сильного запаха крови и гниющей плоти нечем было дышать. Рядом с кроватью на коленях стояла девушка и что-то ворчала себе под нос, обмакивая кусок тряпки в широкую миску, наполовину заполненную тёмной жижей. В тёмном углу недалеко от неё возвышалось что-то бесформенное, похожее на кучу чёрных звериных шкур.
- Справедливые они, как же… - разобрал Дэнзет слова девушки, когда она повернулась к нему вполоборота и окровавленной рукой смахнула пот со лба. - С такими добрыми и справедливыми друзьями, как у тебя, Уартхол, и врагов не надо. Один твой король чего стоит. Бросает всё на полпути, а вы, друзья, разгребайте брошенное. И только попробуйте сделать что-нибудь не так, как хотелось Его Величеству - три шкуры спустит. Он же король, ему виноватым быть никак нельзя.
- Навина? - недоверчиво прошептал Дэнзет и перевёл взгляд с неё на обмотанное простынями тело.
Девушка оборвала следующую фразу на полуслове, замерла и прислушалась. Потом поднялась с коленей, перекинула испачканные кровью волосы на одно плечо и, придерживая их рукой, склонилась ухом к лицу своего подопечного. Постояла так немного, выпрямилась и сердито произнесла:
- Лорд Уартхол, если вы умрёте, я прикажу духу стихий найти вас в Небесных Храмах и преследовать молниями до тех пор, пока у вас не проснётся совесть. Я ради вас щенка убила. Зря что ли? - её губы задрожали, а по щекам потекли слёзы. - Не зря ведь?
Дэнзет протянул к ней руку, но снова почувствовал под пальцами тугую нить, и видение исчезло. Отказываясь верить только что увиденному, он ещё раз коснулся сверкающей на тонкой паутинке капельки. Непонятное колдовство вернуло его в ту же самую комнату. Навина плакала. Она снова стояла на коленях - смачивала окровавленной тряпкой распухшее лицо лежащего на кровати человека.
«Почему, Навина? Ты же должна меня ненавидеть», - подумал Дэнзет и почувствовал, как болезненно сжалось сердце.
Теперь он знал, как заставить видение исчезнуть - нужно просто протянуть руку, и тогда вернётся тьма, заполненная мерцанием тонких нитей. На них были и другие капли. Он касался этих крошечных средоточий реальности и оказывался в разных уголках Сальсирии. Видел Олафа в тронном зале иллиафского дворца - кузен Маркуса обсуждал с Джамисом и Брантом, где можно приобрести животных на корм для драконов без ущерба фермерским хозяйствам. Видел Маркуса, пролетающего над башнями Кьорданага на золотом драконе. Оуэна, командующего рабочими на строительстве какого-то здания на Мёртвых островах. Миру, с аппетитом уплетающую фрукты в покоях правителя Тсалитана. Знакомые и незнакомые лица мелькали перед ним одно за другим, настойчиво склоняя к мысли, что его кошмары реальны. Серебристая паутина - это судьбы, переплетённые между собой или ни разу не соприкоснувшиеся. Капли-бусинки, похожие на утреннюю росу - это чьи-то жизни в текущем моменте действительности. Если касаться нитей, а не капель, можно увидеть прошлое или будущее. Если это не дар провидца, то что? Перебирая светящиеся нити, Дэнзет даже нашёл тех мужчину и женщину, которых видел в одном из последних видений - близнецов Кана и Лелу. Первых детей со сдвоенным божественным даром. И нить их отца. У Лелы не было детей, и она умерла именно так, как показала Дэнзету память времён. Все ныне живущие провидцы и оракулы произошли от Кана. Уартхол увидел и прощание Великой Богини Иллиары Даар с возлюбленным смертным мужчиной, и то, как отец Кана и Лелы получил трижды проклятую силу, не давшую этому миру ничего хорошего.
- Ладно, допустим, - смирился Дэнзет с таким неожиданным поворотом собственной судьбы. - Я провидец. И оракул. Я сам себя проклинал на протяжении всех этих лет, и поэтому моя жизнь была похожа на один большой и мрачный драконий зад. Это я понял. И что дальше? Какой в этом знании смысл? Разве что попробовать поискать нужный Вее артефакт, раз уж представилась такая возможность. Если я правильно понимаю, ответы должны быть где-то… здесь.
Он снова коснулся рукой светящяйся паутины, но теперь уже не из любопытства, а с конкретной целью. Вея искала прах Кана и Лелы. Если ей помочь… Да какая разница, что произойдёт потом? Выхода из тьмы, заполненной паутиной человеческих судеб, всё равно нет. Нужно что-то сделать, чтобы он появился. А что именно нужно сделать, Дэнзету Уартхолу никто, к сожалению, заранее не объяснял.