С молодыми в карауле
По приезду с полигона сильно припахал Лузнецов. Накопилось всякой бумажной всячины, но главное – его доклад Писичкину, который я в одну ночь печатал до четырех утра.
В небольшие перерывы Лузнецов все пытался меня вызвать на откровенность. Но я не могу с ним говорить – и все. Язык деревенеет, и отвечаю только односложно: да - нет. И внутри постоянное напряжение.
Но он, между прочим, сказал мне, что считает меня «идейным дурачком», каких еще надо поискать. Что он только надеется на то, что меня со временем «жизнь обломает». Ладно – посмотрим. Только уже не ему, думаю, выпадет судить об этом.
И только через несколько дней удалось снова вырваться в караул – где можно, наконец, побыть одному, да и добивать последние буквы в английском словаре. Нужно обязательно его закончить до дембеля, а еще и желательно успеть и повторить.
В один из этих караулов, я, как-то замечтавшись о будущей гражданке, составил себе «расписание» жизни. Этот документ стоит того, чтобы его воспроизвести.
Распорядок дня:
1. Подъем – 6.00
2. Зарядка – 6.10 – 7.00
3. Утренний туалет – 7.00 – 7.20
4. Завтрак 7.20 – 7.40
5. Уборка помещения 7.40 – 8.30
6. Занятия:
1 час – 8.30 – 9.20
2 час – 9.30 – 10.20
3 час – 10.30 – 11.20
4 час – 11.30 – 12.20
7. Обед – 12.30 – 13.00
8. Послеобеденный отдых,
читка газет и журналов - 13.00 – 14.00
9. Занятия:
5 час – 14.00 – 14.50
6 час – 15.00 – 15.50
7 час – 16.00 – 16.50
8 час – 17.00 – 17.50
10. Помощь по дому или прогулка – 18.00 – 19.00
11. Ужин – 19.00 – 19.20
12. Подготовка на завтрашний день – 19.20 – 19.45
13. Просмотр художественного фильма – 19.45 – 21.00
14. Просмотр программы «Время» - 21.00 – 21.35
15. Системные физические занятия – 21.45 – 22.30
16. Отбой – 22.30
Примечание: в субботу просмотр телевизора – с 16.00; в воскресенье – по своему усмотрению
Да, вот такой документик. И ведь первые пару лет после дембеля я действительно его придерживался. И во много благодаря этому жесткому распорядку удалось закончить за один год два курса института…
Но это я что-то забегаю вперед. Да, так часто происходит именно в карауле. Но надо вернуться к армейской жизни и продолжить. Где я там остановился? А – в карауле…
А в карауле – новые заморочки. На этот раз с молодыми. Мои одногодки-деды (да я и не заметил, как стал дедом на последние полгода службы) нещадно орали на них и припахивали. Так мне пришлось снова схлестнуться с Пулеминым, который решил, что молодым спать в отдыхательное время не положено. Пусть – метут, гребут и убирают, а не спят. Я заступился и все-таки настоял, чтобы они после всех уборок все-таки хотя бы на часок могли прикорнуть.
Конечно, полностью защитить их у меня возможности не было. Их все равно припахивали по полной. Но уже без рукоприкладства и издевательств – и то хорошо. И в этом все-таки есть и моя, какая-никакая, но заслуга.
А 1 сентября деды стали настраивать молодых ровно в полночь закричать: «Деды, проснитесь – осень пришла!». И уже, было, настроили, но я после с ними поговорил и подговорил кричать не это, а другое: «Деды, проснитесь – пора на пост!» В результате те, не зная, кого слушать, вообще замялись и ничего не закричали.
Это больше всех почему-то задело Лутыгу, широколицего украинца с голубыми глазами, в общем-то всегда лояльного ко мне:
- Слушай, Битюк! Я же вижу твою гнилую натуру. Видно же было, что ты не хотел, чтобы они кричали. Но ты не стал в открытую против, а стал подговаривать их – а? Гнилая ты душонка!..
И что ему ответишь? Ну-да – не стал я в открытую идти против своих же одногодков-дедов. Все-таки дорожу с ними отношениями. Да и не за что особо было. А так – и неплохо получилось. Как говорится: ни вашим – ни нашим.
Однако мое заступничество за молодых мне же и стало выходить боком. И с весьма неожиданной стороны – со стороны самих молодых.
Так идем с разводящим на смену к молодому Дарлахову, которого я сменяю на своем третьем посту. Это такое чмообразное существо с длинной шеей и бегающим взглядом водянистых бесцветных глаз. Смотрю – он идет навстречу с явно подзаспанной рожей. Неужели и впрямь спит на посту? Но может, все-таки просто отчаянно борется со сном. Ведь на месте не застукали.
Но в следующую смену все стало явно на свои места. Разводящий послал меня сменить Дарлахова самому. Хожу-хожу по посту – и не могу найти. И вдруг – вижу: вылазит из будки, куда ночью вообще заходить запрещено. Причем, вылазит полусонный, еще плохо соображая, что к чему.
Я чуть не рычу от возмущения.
- Да иди ты на… - посылает он меня полушепотом, все-таки уяснив себе, что это я, а не разводящий и не начкар, и не дежурный офицер.
- Дарлахов, скотина, ты что там сказал? – я не могу сдержать себя от возмущения.
Подхожу и толкаю его в грудь, так что он стукается спиной о будку.
- Сволочь тупая, да я за все два года ни разу не присел на посту. А ты, сосунок, еще и полгода не служил – а уже дрыхнешь в будке!..
Во мне поднялась такая ярость, что я поспешил отойти от Дарлахова, а то как бы чего не вышло. Да и тот, полностью придя в себя, наконец, испугался не на шутку, вытаращив на меня глаза и подняв руки к лицу, как бы умоляя о пощаде.
Но обидно же, правда! Как так можно? Уже второй раз застаю это молодое «чмо», спящим на посту. Поневоле хочется стать на сторону дедов и «сгноить» в той же самой караулке. Вот уж – за что боролся, на то и напоролся.
(продолжение следует... здесь)
начало - здесь