Некоторые исследователи, которые ни разу не сталкивались с работой в РГВИА, и не до конца понимая тамошнюю специфику, порой искренне удивляются сложности, длительности и дороговизне такого поиска.
Ниже я попытаюсь в двух словах прояснить этот вопрос.
Почему поиск родовых корней получил за последнее время такое широкое распространение?
Ответ лежит в двух пунктах:
1., небольшого круга источников, позволяющие охватить 90-95% жизни человека и
2., довольно простой технологии отыскания нужной информации; достаточно понять систему хранения источников в областных архивах.
Иными словами, имеем довольно высокий КПД (коэффициент полезного действия) при малых затратах и минимальном наборе первоначальных сведений и знаний. А, учитывая, что среднестатистическому исследователю или заказчику многого и не надо, образовательный процесс занимает немного времени.
Всё это в совокупности привело к тому, что, перефразируя В. В. Маяковского («мы и кухарку каждую научим управлять государством!»), поиском в региональных архивах может заниматься в принципе любой.
При этом, надо понимать, что львиную долю информации исследователь получает из «тринитарных источников»: 1., метрические книги – 2., духовные книги (исповедные ведомости) – 3., ревизские сказки, что объясняется следующими факторами.
Во-первых, в жизни людей податного сословия было не так много документов, причём многие из них находилось у людей на руках (например, паспорта для временных отлучек), т.е. дома. Соответственно, большинство из них, если не перекочевали в современные семейные архивы, были потеряны или уничтожены.
Во-вторых, фонды Духовных Консисторий, где отложились эти самые востребованные «тринитарные источники», оказались наиболее сохранёнными (в отличие, например, от фондов военных учреждений), что можно объяснить повышенным вниманием большевиков к конкурентам в борьбе за души людей.
В-третьих, в принципе всю жизнь человека можно уместить в эти три главных события: родился/крестился – женился – помер. Есть даже такая детская считалочка для запоминания дней недели на английском языке, где это обыгрывается -
Solomon Grundy,
Born on Monday,
Christened on Tuesday,
Married on Wednesday,
Took ill on Thursday,
Worse on Friday,
Died on Saturday,
Buried on Sunday:
This is the end
Of Solomon Grundy.
В переводе это звучит так: «Соломон Гранди, в понедельник родился, во вторник крестился, в среду женился, в четверг занемог, в пятницу слёг, в субботу скончался, в воскресенье отпели, так и жизнь пролетела, считай, за неделю».
Вот эти жизненно важные события и хочется отыскать. Всё прочее (например, работа) подобного интереса уже не вызывают (и по причине труднодоступности источников в том числе).
Помимо этого, движение «внутри источников» и «выход на даты» также отличаются простотой. Это – т.н. «лестница», обычная математика. Чтобы пройти путь от записи в метрике о рождении в начале XX века нужного человека, до предков в X ревизии 1858 года, нужно сделать всего 4-5 шагов (т.н. «технология высчитывания»).
Таким образом, простота поиска, высокая сохранность и доступность источников – есть основной движущий фактор всего процесса. Как только исследователь начинает сталкиваться с проблемами (где и как искать), скорость сбавляется, интерес притормаживается, а расходы возрастают.
Естественно, что далеко не все хотят и могут тратить колоссальные средства на отрицательный результат. Низкий КПД – основной фактор отсутствия интереса.
Какие самые большие сложности поджидают исследователя на этом пути:
1., незнание прихода, где фиксировались метрические записи и
2., незнание точной даты события.
Первый пункт в данном случае критичен, поскольку событие могло иметь место в любой точке Империи. Например, человек уехал на заработки в один из столичных городов, или на Урал, Кавказ, в Сибирь и т.п. Однако, с появлением электронных поисковых систем (типа Яндекс-Архива) подобные проблемы решаются за доли секунд.
Что же не так с поиском информации о военной службе и почему технология работы с источниками в областных архивах здесь не работает?
Ответ прост. Сложность самого поиска. В чём же она заключается?
Исследователю (а тем более современному), прежде всего, нужны базы данных. Любые, в любой форме. Привыкшему работать с различными search engine нужно одно: чтобы можно было вбить заветное слово в поисковую строку и быстро получить ответ. Пускай думает машина!
Да, действительно - там, где существуют различные списки и базы данных, поиск значительно облегчён. Правда, собственно, и поиском назвать такой процесс нельзя (кто-то составил, указал нужные шифры – достаточно взять и посмотреть).
В этом плане, например, заметно выигрывает картотека послужных списков офицеров (фонды 400 и 409 в РГВИА), где всё структурировано по алфавиту. Однако надо понимать, что офицерский состав – это отнюдь не вся русская армия, а лишь незначительная её часть. Те же, у кого предки не надевали офицерских погон, обречены. В РГВИА нет картотеки личных дел нижних чинов.
Первое. Нельзя «искать иголку в стоге сена». Незнание воинской части – есть основной тормоз всего процесса.
К началу Первой мировой войны 1914 – 1918 годов только армейских пехотных полков в Русской Императорской армии насчитывалось 208 (а после 1-го июля их и вовсе было свыше 500). Кроме этого, имелось 32 стрелковых полка, 88 Сибирских,24 Финляндских, 28 Кавказских и 40 Туркестанских стрелковых полков. И это – не считая Гвардии и Гренадеров, а также кавалерии, артиллерии, инженерных частей и т.п. Примерно около тысячи.
Как Вы понимаете, поиск в этой ситуации невозможен. Точнее, возможен, но у Вас на это уйдёт полжизни.
Второе. Сохранность источников.
Знание времени и места службы – непременный ключ к успеху. Однако этот принцип работает не всегда. Сохранность фондов воинских частей в РГВИА различна (по моим данным общая сохранность фондов полковых частей около 30% от того, что должно быть). При этом, фонды гвардейских и тыловых частей сохранились намного лучше, чем армейских пехотных.
Многие боевые части лишились своих архивов лет в походах, а некоторые дела, ныне представляющие особую ценность для исследователей, были уничтожены специально. Поэтому, даже если Вам известны основные параметры поиска (время и место службы), 100% результат вовсе не гарантирован.
Тем не менее, название воинской части – это фактор, который роднит военный поиск с поиском в областных архивах, поскольку направляет исследователя прямиком в нужное место, минуя различные «кривые пути». Вот они-то, эти самые «кривые пути» и представляют сложность, которая отпугивает многих исследователей и не даёт довести до конца начатое дело.
В чём именно состоит сложность?
Фонды воинских частей, куда исследователь сразу направляет свои усилия, сродни фонду Духовных Консисторий в областных архивах. Выражаясь военным языком – «направление главного удара». По логике там должны находиться все сведения о нижних чинах, однако это не совсем верно.
Здесь исследователя поджидают такие неожиданности и неприятности, о которых он и предполагать не мог. Так, особую проблему представляет поиск сведений о нижних чинах времён поздней рекрутчины (до 1874 года).
Если в фондах частей конца XVIII века документы пребывают в хорошей сохранности, то о XIX веке (особенно, её середине) такое сказать нельзя. Фонды полков 30-50-х годов практически пусты – Вы там не найдёте формулярных и послужных списков. В лучшем случае, какие-то куцые и чудом сохранившиеся списки за определённые годы.
Например, в фонде 1-го пехотного Невского полка (ф. 2615) имеются именные списки офицеров и солдат лишь за 1720 и 1744 годы; в фонде 2-го пехотного Софийского полка (ф. 2616) – за 1857 год; в фонде 4-го пехотного Копорского (ф. 2618) – только списки 1-й стрелковой роты (1853 – 63).
Фонды 19-го Костромского и 20-го Галицкого содержат материалы, лишь, начиная с 1884 года (у первого) и с 1914 года (у второго). И т.д., примеры можно приводить долго.
С появлением такого явления, как бессрочный отпуск (1834), а затем и введением всеобщей воинской повинности (1874), документы на нижних чинов стали откладываться не в канцеляриях воинских частей, а отправляться на места, в губернии. Это и понятно.
Во-первых, в 1864 году была введена должность военного чиновника, отвечающего в том числе и за документооборот (Губернский Воинский Начальник, а с 1874 года и Уездный Воинский Начальник).
Во-вторых, отпускные и запасные нижние чины отныне находились в его ведении и по призыву более не возвращались в свои части, а распределялись согласно специальным расписаниям.
Таким образом, держать ворох бумаг на людей, более не имеющих отношение к части, не было никакого смысла. Все они перед увольнением получали необходимый пакет документов и отправлялись на родину (или в выбранное ими иное место жительства). Поэтому, уже, начиная с 60-х годов XIX века основной массив документов откладывался в уездах, в фондах Управлений Уездных Воинских Начальников (которые затем перекочевали в областные архивы).
Это, с одной стороны значительно облегчало работу военного ведомства по децентрализации, а с другой, нам, исследователям добавило сильную головную боль.
Как оказалось, местные архивные фонды военных учреждений пострадали больше всего. По моим оценкам, нынешняя их сохранность составляет 10-15% от идеала. Кто виноват в утере и уничтожении, доподлинно не известно – это тема отдельного расследования. В результате пострадали мы, исследователи.
Безусловно, в РГВИА в фондах воинских частей откладывались кое какие документы по личному составу. Однако это, как правило, дубликаты или выданные под какое-либо прошение.
Далее. Столкнувшись с отсутствием документов в нужных фондах, исследователь почти сразу опускает руки. Возникает нетривиальная проблема – где искать? И здесь нас поджидает ещё одна неприятность. Объём!
Зачастую мы просто не знаем, какие именно фонды (кроме фондов воинских частей) могут содержать нужную нам информацию. А, учитывая, что порой исследователь и вовсе не знает названия и номера этой самой части, то получается совсем пропащее дело.
Самый большой фонд в РГВИА – это фонд Инспекторского Департамента (ф. 395), содержащий около 300 описей. Раньше в таких описях насчитывалось до 2-3 тысяч дел, но после «милютинских чисток» 60-х годов они сильно поредели – на 70-80%. Многим делам был определён срок хранения в 10-20 лет; соответственно, все они попали «под нож» в 90-е годы XIX столетия. Тем не менее, к настоящему времени фонд содержит свыше 206 тысячи дел. Громадное число! Чуть меньше, 174 тысячи дел – фонд Главного Штаба (ф. 400), ещё один важный и нужный фонд.
Именно эти военные учреждения (Инспекторский Департамент и Главный Штаб) занимались личным составом армии. Но проблема этих громадин в одном – нет поисковика по этим фондам, а названия дел в 90% случаев не отражают того, что может находиться внутри их. Например, самое ценное для исследователя может оказаться в деле, состоящем из справок, рапортов и донесений. Поэтому, чтобы хоть что-то выяснить и докопаться до нужного дела, нужно перелопатить десятки и даже сотни дел!
Под силу ли это одному частному исследователю? Конечно, нет, хотя я лично, пытаюсь составлять различные базы, чтобы значительно облегчить эту работу.
Однако глобально решения этой проблемы нет. По крайней мере, до полной оцифровки всех дел.