Глава XXX. Погоня
Милицейский эскорт прибыл к лечебному зданию, как принято, со стороны основного входа. Смекалистые преступники отходили по заднему тылу, поэтому больничную территорию покинули в основном беспрепятственно. Когда они рассаживались в новенькую немецкую BMW, оставленную у заднего входа, из-за ближнего поворота выехала машина патрульного экипажа. В ту же секунду по громкоговорителю сбегавшим бандитам велели не двигаться. По понятным причинам те меньше всего желали исполнить категоричное приказание; им почему-то казалось, что, напротив, необходимо срочно покинуть необычайно стрёмное место, ставшее вдруг ещё и смертельно опасным. Буквально впрыгнув за рулевую баранку, Быстров мгновенно завёл машинный двигатель и, утопив педаль акселератора в пол, дал иностранному автомобилю полную волю, чем позволил набрать предельную скорость, необходимую для скорого бегства.
Движи́мые противоположными замыслами, милиционеры «по-резкому» развернулись и, организовав немедленное преследование, бросились догонять особо опасных преступников. Вскоре к ним присоединилось не менее трёх команд; как и первые, в составе общей группы они выдвинулись на вероломное нападение. Вот так, обозначившись громогласным воем сирен, милицейский эскорт помчался по ночному столичному городу; промозглый воздух моментально наполнился немыслимым шумом да многоликой иллюминацией.
Оказалось, вариант с неотступной погоней (как, впрочем, и всё остальное) Туркаев предусмотрел, а значит, продумал и сопутствовавшие мероприятия. Они выразились следующими условиями: во-первых, новенький BMW не был поставлен на государственный персональный учёт; во-вторых и в-последних, вдоволь накатавшись по освещённым улицам, деятельные злодеи свернули в тёмный проулок. Глеб незатейливо нажал на одну из кнопок пульта́ управления, похожего на портативную рацию, – и… в то же мгновение сзади от них раздался приглу́шенный взрыв. Образовалось глубокая яма, через которую проехать становилось практически нереально. Понятно, здесь закладывалось взрывное устройство, опять-таки установленное боссом преступной бригады; оно принеслось заранее и крепилось в городской системе водоотвода. При приведении его в реальное действие, верхний асфальт тот ча́с же и обвалились, образов внушительную преграду, необходимую удиравшим преступникам; она перекрывала свободный доступ в глухой закоулок.
Оторвавшись от милицейской погони, четверо соучастников, совершивших беспрецедентное нападение на московскую «скорую и неотложную помощь», преодолели ещё метров триста, двигаясь в исключительно спокойном режиме. Едва они достигли узкого участка дороги, где вряд ли удастся проехать, от смышлёного главаря последовало односложное указание, требовавшее совершить внезапную остановку. Разумеется, оно тут же исполнилось, а следом податливые бандиты поочередно повылезали наружу, оставляя в салоне и медицинскую одежду, и лицевые марлевые повязки. Далее, они спустились в канализационный люк, пропускавший к подземным коммуникациям; он специально остался чуть-чуть приоткрытым. Успешно оторвавшись от бойких преследователей, главарь сплочённой банды нажал на миниатюрном устройстве вторую красную кнопочку. Последовал мощный взрыв, прогремевший снаружи, – он полностью уничтожил новый образец немецкого автопрома, чуть раньше оставленный сверху. В очередной раз Туркаев не оставлял никаких следов, способных указать как на него самого́, так и на кого-то из криминальных сообщников.
По подземным, изрядно запутанным, коридорам члены маленькой группы, не исключая и раненого, добра́лись до следующей точки, где их ожидал очередной новёхонький BMW; он приобрёлся аккурат накануне и поставился на стоянку с тактической целью. Возвращаясь к Горелому, простреленная часть груди ужасно болела; но, не желая подводить других соучастников, он стойко терпел мучительные страдания и молча прошёл весь жутко болезненный путь.
Оказавшись в сравнительной безопасности, Туркаев спросил:
- Горелый, как подраненное плечо? - имел он в виду ключичную область.
- Болит, - попытался выдавить Александр, говоря чуть сдавленным голосом, - наверное, кость какая задета.
- Сейчас узнаем, - заверил Глеб с ободрявшей улыбкой и наполнившись дружеской интонацией, - есть у меня знакомый доктор, помогавший «зализывать» раны ещё в лихих «девяностых»; надеюсь, что и сейчас умелый лепила не откажет в полезной помощи.
По дороге к врачу самопровозглашённый главарь решил ещё раз проанализировать двоякую ситуацию, сложившуюся в «скорой и неотложной помощи»; главное, что больше всего занимало, заботило, – их явный провал, и бесспорный, и более чем очевидный. Он слыл человеком весьма и весьма неглупым, и в его пытливом мозгу никак не сходилось: «Почему госпожа Вернер отсутствовала в реанимационной палате?» Он предположил, что Горелов о чём-то не договаривает, но решил оставить подробные расспросы на «пото́м», когда тот сможет нормально рассказывать.
Доехали быстро, потратив не более часа. К наступившему времени Александр покрылся холодной испариной, а когда его подводили к заветной квартире, едва не рухнул без чувств. Доктор оказался мужчиной, достигшим почтенного возраста, лет явно за шестьдесят; обыкновенная внешность выделялась и средним ростом, и вполне умеренной полнотой; верхняя часть лица скрывалась за длинными седовласыми космами, а снизу – за однотонной бородкой, густой да всклоченной; движения смотрелись как энергичные, хотя говорил он на удивление мало, отрывисто, чем создавал превратное впечатление, что постоянно куда-то торопится; маленькие, чуть провалившиеся глаза отличались голубоватым оттенком и излучали сплошную уверенность, неимоверный жизненный опыт; видимая живость позволяла понять, что он прошёл и интересный, и насыщенный путь. Основная одежда состояла из поношенных серых брюк да цветастого свитера, застиранного едва не до дыр.
Нельзя сказать, что он обрадовался ночным посетителям, но, прекрасно зная злобную натуру Туркаева, задал лишь занимавший его конкретный вопрос:
- Кто-то ранен?
- Да, - ответил главарь устойчивой банды, указав на Горелова, - пулевое – в грудь… располагается под ключицей.
Не говоря уже больше ни слова, «домашний доктор» махнул, приглашая всех следовать за собой. В четырёхкомнатной квартире находилось специальное помещение, очень напоминавшее операционную комнату; очевидно, в былые времена пострадавшим людям приходилось сюда обращаться довольно нередко? Александра положили на хирургическую кушетку, а после, проведя краткий, но деятельный осмотр, кустарный целитель приступил к безбольному оперированию; он орудовал всё так же молча, но в то же время всецело уверено. Процесс оказался недолгим: первоначально в раненую грудь вкололось местное обезболивающее; потом, через десять минут, чуть-чуть подождав, пока местная анестезия не схватится, извлеклась застрявшая пуля. Хозяин жилища проделывал привычную работу настолько профессионально, что Горелов не успел как следует осознать, что с ним всамде́лишно происходит, как свинцовый, немного сплющенный шарик с успехом оказался снаружи. Внимательно осмотрев освобождённую рану, врач сделал экспертное заключение:
- Кости не повреждённые: пуля немного не достигла внутренней части лопатки и застряла в лёгочной ткани. Никакого особенного лечения не нужно – попринимайте только эти антибиотики, - деловитый хирург протянул прямоугольную упаковку таблеток.
Как в старые, добрые времена, Глеб отблагодарил за проведенную операцию двумя стодолларовыми купюрами. Расплатившись, четверка отпетых преступников по-быстрому покинула тайное лечебное заведение и отправилась восвояси.
После освобождения из мест тюремного заключения, посещение «скорой и неотложной помощи» – это первое преступное дело, неудавшееся Туркаеву. Хотя оно вроде бы казалось так чётко спланированным? Ему не давало покоя логичное размышление: почему они потерпели столь очевидный крах и почему ознаменовались необъяснимым провалом? Сколько бандит не думал, ни одно логичное объяснение на ум ему так и не приходило. Озабоченный беспокойными думками, Глеб, едва они взошли в снимаемую квартиру, включил телевизор и при́нялся изучать последние новости; в очередной раз он всем показал, что его шальные мозги работают в исключительно правильном направлении. Основной темой всех новостных каналов было ночное нападение на нейрохирургическую больницу; естественно, то жуткое событие освещалось как варварское, воистину кровожадное, преступление. Но не одни подробности убийственной стычки выносились на общее обозрение! В ходе телевизионного вещания показалось, как из здания НИИ транспортиру́ют больную Вернер, лежащую на подвижны́х носилках; она находилась в бессознательном состоянии (по всей видимости, снова впала в безвольную кому?). Рядом с ней, низко склоняясь, шёл незнакомый военный, одетый в форму генерал-лейтенанта с символикой ФСБ. Ревностное сопровождение лично для Туркаева представляло неоспоримую истину: молодая женщина навряд ли тому безразлична.
Близость влиятельного человека – условие необычайно серьёзное. Поэтому рациональный бандит отложил неприятный разговор с Гореловым «до лучших времен»: он списал постигшую неудачу на прямое вмешательство секретных спецслужб. Там работать умели и вполне могли предусмотреть любые нюансы, и (даже!) дерзкое нападение на охраняемую больницу. По-видимому, практичные федералы просто решили немного подстраховаться, оставили возле пустой палаты в качестве «дохлой» приманки двух явных дебилов-охранников; сама же раненая могла помещаться совсем в ином помещении, более безопасном, существенней охраняемом. Посчитав «фээсбэшного» офицера главным препятствием, Глеб резко сменился в намеченных планах и решил устранить вначале его, а потом спокойно разобраться со всем остальным – с заклятым, смертельным врагом. Претворению первостепенных замыслов мешало одно весьма существенное условие: он совершенно не знал, кем именно являлся загадочный генерал ФСБ?
Нетрудно догадаться, что значимым федеральным сотрудником оказался не кто иной, как Корнилов Эдуард Владиславович. Узнав, что на институт им. В.Н. Склифосовского совершено бандитское нападение, он первым же рейсом вылетел обратно в Москву, незамедлительно при́был на жуткое происшествия и лично возглавил последовательное расследование. Раздав детальные указания, высокопоставленный офицер потребовал предоставить машину «скорой помощи». Под усиленной охранной спецназа, он перевёз бессознательную избранницу в подмосковный военный госпиталь; тот располагался на защищённой территории, огороженной двухметровым железобетонным забором, и находился в секретной воинской части. Предубеждённый генерал-лейтенант полагал, что туда-то, уж точно, не проскочит ни единая «вражья мышка» – пусть и самая проворная, и самая хитрая. Успокоившись за безопасность безумно любимой женщины, влиятельный офицер отправился в московскую штаб-квартиру, расположенную на улице Лубянка, дом номер два. Он вызвал личного адъютанта и строго-настрого ему приказал:
- Немедленно вызовите тайного агента Бестужева! Я уже совсем ничего не смыслю и полностью потерялся, что именно у нас происходит. С другой стороны, профессиональный опыт мне чётко подсказывает, что ограбление центрального банкового хранилища и ночное нападение на нейрохирургическую больницу – это дело рук одной и той же преступной группы, недавно сформированной, но – уже! – считающей себя чересчур хитроумной. Если вся агентурная сеть столичного города так до сих пор и не смогла разобраться – кто же они, те лихие ребята? – значит, пора призывать именитого, неподражаемого суперагента. Он всегда безошибочно угадает, где, когда и кого отработать.
- Извините, товарищ генерал-лейтенант, - неуверенно отвечал молодой офицер, - но Вы же сами отправили его пересчитывать бесчисленных сусликов, чрезмерно расплодившихся в сибирских равнинах. Помнится, Вы не велели ему возвращаться, пока он не присвоит каждому порядковый номер и не проставит его точь-в-точь на звериной шёрстке.
- Я помню!!! - гневно сверкая глазами, заорал Корнилов настолько грозно, что подчинённый лейтенантик едва не лишился чувств; старший офицер мгновенно восстановил душевное равновесие и спокойнее подытожил: - Так или иначе, существуют дела насущные, более важные, чем пересчёт наличной популяции грызунов, живущих в далёкой Бурятии.
