Тяжело дыша, Салих посмотрел на всех с улыбкой, похожей на звериный оскал, и развёл руками.
- Благодарю, великий Шу, за столь щедрый дар! Прошу простить за произошедшее недоразумение! Переведи, - посмотрел он на мулатку, и та что-то быстро зашептала вождю.
Верховный снова на несколько секунд закрыл глаза, открыл их, развернулся и направился в сторону своего жилища, его свита двинулась за ним.
Хюррем отпустила Яшара, ускорила шаг и оказалась рядом с туземкой-переводчицей.
- Стой, - дёрнула она её за руку, и та, не оборачиваясь, остановилась. – Так это ты! – изумлённо произнесла султанша и во все глаза уставилась на Хиону, узнав её.
- Да, это я. Как видишь, жива и здорова. Великий Амон Ра пожелал, чтобы я спаслась, и помог мне развязать тот мешок, в котором меня бросили в море. Волосы женщины всегда должны быть украшены острыми заколками, - улыбнулась она.
- Это ты рассказала обо мне своему племени, теперь мне всё понятно. Лучше бы тебе отрубили тогда голову, - злобно прошептала Хюррем.
- Думаю, и тогда бы я смогла вернуть её на место, - прошипела Хиона и уставилась на султаншу немигающим змеиным взглядом.
- Что со мной будет, говори! – приказал Хюррем.
- Ничего страшного, не бойся, тебя послезавтра отправят к твоему отцу, страшному Сетху. Он давно ждёт тебя. А моя светлоликая Хатхор, наконец, перестанет плакать, - радостно улыбнулась Хиона, выскользнула из рук Хюррем и растаяла среди толпы своих собратьев.
- О, Аллах, значит, послезавтра, - сдавленно прошептала султанша и закусила губу. – Интересно, как они собираются это сделать? Зарежут? Скорее всего, да, - размышляла она, - что же делать? Как выбраться отсюда? – она подняла голову и внимательно огляделась вокруг.
Тем временем её подвели к одной из лачуг, открыли зловеще заскрипевшую старую дверь и втолкнули внутрь необычного жилища конусной формы, оставив у дверей охранника.
Султанша никогда не видела такой лачуги и не представляла, как в ней жить.
Поместиться здесь могли не более двух человек, на низкой крохотной подставке горела свеча, возле которой на металлической тарелке, похоже, сделанной из золота, лежали несколько сухарей, на полу стоял деревянный топчан, покрытый какими-то тряпками, возле двери – две ёмкости, похожие на вёдра: одно пустое, другое – с водой.
Хюррем огляделась, брезгливо передёрнула плечами и подошла к ведру с водой. После всех потрясений очень хотелось пить, она стала искать кружку, но нигде не увидела никакой посуды. Наклонившись над бадьёй, женщина принюхалась, попробовала жидкость на язык и стала пить прямо из ведра.
Утолив жажду, Хюррем почувствовала себя лучше, опустилась на топчан и прилегла. Тут же мрачные мысли полезли ей в голову. Перед глазами замелькали лица Амбера, Хионы, разукрашенного вождя племени, кровавая схватка Салиха с Онуром.
Потом вдруг появился незнакомый рыжеволосый мужчина с мордой осла и стал укорять её за то, что она сбежала. Он ругался всё громче и громче и, наконец, душераздирающе заорал.
Хюррем насилу открыла глаза и подскочила на своём дощатом ложе. Тяжело дыша, она обвела взглядом помещение, сообразила, что незаметно уснула и сразу закрыла уши, потому что кошмарный крик всё ещё продолжал её преследовать.
Внезапно она поняла, что крик существовал в реальности, а не во сне. Открыв уши, Хюррем в ужасе застыла, услышав совсем рядом со своей лачугой жуткие мужские вопли.
Несколько секунд султанша колебалась, но любопытство пересилило страх, она подошла к двери и выглянула на улицу. Охранника рядом не было, а чуть поодаль Хюррем увидала толпу людей с факелами и осторожно двинулась к ним.
Незаметно примостившись за спинами сбежавшихся на крик туземцев, она выглянула из-за их плеч и бросила взгляд на ярко освещённое многочисленными факелами пространство.
Открывшаяся взору картина вызвала у неё нервный шок: издавая звериные вопли, по земле катался Фуркан и яростно наносил уд_ары кин_жалом по своему же телу. Брызги кро_ви летели во все стороны, обдавая тех зевак, кто не успевал вовремя отскочить.
В ту же минуту Фуркан уда_рил нож_ом себе в гор_ло, тёмная струя кро_ви со свистом полетела в воздух, окатив стоящих возле него людей, и те, завопив, бросились врассыпную, а уби_вший сам себя мужчина затих.
Хюррем почувствовала физическую слабость, подступившую к горлу тошноту, какой-то странный шум закипел у неё в ушах, перед глазами закружились полуголые люди в набедренных повязках.
Последнее, что она успела увидеть перед тем, как потерять сознание, была злорадная усмешка Хионы.
Очнулась Хюррем в своей хижине на деревянном топчане в полной темноте. Вероятно, маленькая свеча догорела, другой у неё не было, а рассвет ещё не наступил.
Султанша постепенно вспомнила, что с ней произошло, и страх, словно гремучая змея, холодной струёй начал заползать в её душу и тело, заставляя дрожать крупной дрожью.
Её прояснившееся сознание, словно стрела, пронзила мысль о том, что два сумасшествия, Онура и Фуркана, не случайны. В том, что Фуркан тоже сошёл с ума, она не сомневалась.
Что явилось тому причиной, она не знала, в данную минуту готова была поверить в проклятие золотого Божества, однако перед ней тотчас возник змеиный взгляд Хионы, и Хюррем зябко передёрнула плечами.
В туземке явно присутствовало что-то магическое, Хюррем заметила это ещё тогда, в гареме.
И она была права. К странной гибели Фуркана приложила руку Хиона, точнее, её взгляд.
А случилось вот что.
Фуркан “положил глаз” на красивую мулатку с гладким гибким телом сразу, как увидел её. Похотливые мысли вконец одолели его, и он решил проследить за девушкой.
Как-то вечером он заметил, что она пошла в сторону реки и решил, что настал его час.
- Фуркан, ты куда собрался? – спросил его Салих, - Завтра рано вставать, нас ждёт трудный день, постараемся добыть с этой скалы как можно больше золотого песка.
- Да я на минутку, подышать, жара невыносимая, уснуть не могу, - ответил тот и суетливо покинул хижину.
Салих с Яшаром переглянулись и многозначительно улыбнулись друг другу.
- Пусть дышит, я посмотрю, хватит ли у него завтра сил работать, - усмехнулся Салих.
- Я бы тоже не против подышать, - скабрезно захихикал Яшар.
- Ложись давай, дома надышишься, - ответил ему Салих и улёгся на свой топчан.
А Фуркан бросился преследовать Хиону.
У самого берега он догнал её и спрятался за куст.
В тот момент, когда девушка сняла с себя одежду, чтобы искупаться, Фуркан выскочил и набросился на неё сзади, обхватив за плечи. Повалив на землю, он навис над ней, обдавая зловонным дыханием.
Хиона усиленно сопротивлялась, но этим лишь ещё больше распаляла озверевшего на_сильни_ка.
- Давай, козочка, брыкайся, ох, какая ты дикая, можешь даже бить меня своими кулачками, - приговаривал он, зал_амывая ей руки и пытаясь кос_нуться гу_бами гр_у_ди.
Неожиданно Хиона перестала сопротивляться, и удивлённый Фуркан посмотрел на неё. Она направила свой стеклянный взгляд прямо ему в глаза, и мужчина, вдруг, произнёс:
- Эй, что это у тебя на голове? А что за бусы на шее? Почему оно всё шевелится? Аллах, это же змеи!
Хиона рассмеялась дьявольским смехом.
- Что ты смеёшься? Они же на меня переползают, ох, сколько же их здесь, да они просто кишат на тебе! Тьфу! – вскочил он и стал сбрасывать с плеч несуществующих змей.
Хиона продолжала смеяться, а Фуркан выхватил кинжал и стал размахивать им по сторонам. Потом он попятился, развернулся и бросился в сторону хижины, крича на ходу.
- Помогите! Они меня догнали, они ползают по мне! А-а, вот вам, вот! – и он стал наносить по себе удары ножом, якобы, убивая змей.
На его крики выбежали жители деревеньки, зажгли факелы и в оцепенении стали наблюдать за тем, как мужчина сам себе яро_стно на_носит уда_ры кин_жалом.
Следила за ним и Хиона, злорадную ухмылку которой и увидела Хюррем. Так Хиона, обладавшая гипнозом, отомстила за себя.
…Стуча зубами и задрожав всем телом, Хюррем натянула на себя всё тряпьё, что лежало на топчане, постаралась взять себя в руки и постепенно успокоилась.
“Я выберусь отсюда, непременно выберусь”, - твердила она себе до тех пор, пока её не сморил тяжёлый липкий сон.
Салих и Яшар тоже дрожали от страха в своей хижине. То, что произошло с двумя их товарищами, здОрово напугало обоих, даже смелого и циничного Салиха.
- Яшар, собирайся, мы не будем дожидаться утра, отчалим прямо сейчас, - сказал он единственному оставшемуся в живых подельнику.
- А как же золотая скала…- заикнулся тот, но Салих нервно гаркнул на него:
- Я не хочу лежать мёртвым в груде золота, мне хватит того, что в этом сундуке. А ты можешь оставаться, если хочешь.
- Нет, не хочу, мне тоже дорога моя жизнь, - вскрикнул тот и вскочил на ноги. – Салих, но это опасно, сейчас ночь. Ничто на свете не заставит капитана плыть во тьме. Во-первых, в водах реки слишком много песчаных отмелей.
Во-вторых, пусть это и покажется тебе смешным, но в ночи бродят духи. Некоторые из них несут смерть. Я слышал, как дикари говорили, что очень бояться тех, “чьи лица обращены назад”, у них здесь есть такие, и приходят они ночью. Возможно, во тьме бродит и еще кое-кто, - с застывшим в глазах ужасом промолвил Яшар.
- Может, оно и так, но ты забыл добавить: ничто на свете, кроме угрозы жизни, - поднял вверх указательный палец Салих, - поэтому мы пойдём сейчас. Аллах нам в помощь!
Давай, берись за одну ручку ларца, и выходим, только тихо. Надеюсь, великий Шу не обидится, что я с ним не попрощался, - оскалился Салих и подошёл к сундуку с золотом. – Тяжёлый, - заулыбался, поднимая ларь.
Осторожно, крадучись в темноте, они добрались до берега, сели в лодку и погребли на своё судно.
Спустя пару часов корабль снялся с якоря, развернулся и взял курс в открытое море.
Когда сияющий диск Амон-Ра поднялся на своих соколиных крыльях из-за горизонта, его лучи залили светом всё земное вокруг, народ малочисленного племени вышел поприветствовать его.
Хюррем уже не спала и сквозь щели в стене слышала восторженные выкрики местных жителей.
Она умылась, попила воды и, пытаясь собрать разрозненные мысли во что-то цельное, принялась усиленно думать, как вырваться отсюда.
Осознание того, что на придумывание плана отведены всего лишь день и ночь, мешало сосредоточиться.
Как только её мысли потекли более-менее спокойно и ровно, их ход нарушил скрип двери, заставивший Хюррем вздрогнуть, в лачугу вошла туземка и поставила на маленький столик рядом со свечой миску с едой, похожей на густую кашу.
Хюррем попробовала и поняла, что это рис.
Аппетита у неё не было, но, зная, что для побега ей понадобятся силы, она принялась есть прямо руками, запивая сухое блюдо водой.
Покончив с завтраком, она снова задумалась.
Время неумолимо летело вперёд, Хюррем вставала, ходила по лачуге, снова садилась и думала, думала…Однако те или иные мысли, приходившие ей в голову, отдавали истерикой.
Она несколько раз опускалась на земляной пол и принималась рыть лаз, но вскоре понимала, что одной ей за короткое время не справиться, и в отчаянии ложилась на свой топчан.
После полудня она, вдруг, услышала звук, похожий на бой барабанов, насторожилась и встала со своего ложа.
Спустя примерно четверть часа дверь её хижины распахнулась, в комнату вошёл ярко разрисованный туземец в каком-то невероятном головном уборе, и дверь за ним тут же захлопнулась.