Гатчина, в годы войны Красногвардейск, была оккупирована 13 сентября 1941 года. Огромный дворец, который ассоциировался прежде всего с Павлом I, вероятно, вызывал у представителей германских войск смешанные чувства: с одной стороны, уважение к поклоннику Фридриха Прусского, русскому императору, к памятнику которого ими был выставлен караул, с другой — ненависть к большевикам, устроившим в здании музей и ведущим советскую пропаганду. Досаду нацистов вызывало то, что перед уходом большое количество самых ценных экспонатов было вывезено сотрудниками Гатчинского дворца, а также передано в другие музеи еще до эвакуации. Об этом писали сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга в своих донесениях. Прочно обосновавшись в самом большом и надежном здании города, нацисты вряд ли собирались покидать его в ближайшее время. Однако вывоз ценностей осуществляли огромными масштабами. Планы захватчиков изменились с успешным наступлением советских войск. В конце октября 1943 года два немца сделали на стене парадной лестницы Гатчинского дворца надпись, свидетельствовавшую о том, что вскоре собираются его покинуть, оставив неизгладимый след: «Здесь были мы, сюда мы больше не вернемся. Когда придет Иван, все будет пусто. Рихард [фамилия неразборчиво]. Верхняя Силезия. Вилли Тонди [Тонке]. Штеттин Альтдамм. Уландвег, 2. 28.10.1943». Поэтесса Вера Инбер, увидевшая эту табличку, трактовала последние цифры как номер телефона. Некоторые до сих пор так считают.
Полностью город освободили 26 января. В Гатчине были военные корреспонденты и фотографы, в том числе Рафаил Абрамович Мазелев, Всеволод Сергеевич Тарасевич, Давид Михайлович Трахтенберг, которые сделали ряд снимков города и дворца, где видны почерневшие окна.
А по словам генерала Ивана Павловича Кныша, командующего артиллерией 117-го стрелкового корпуса, «Гатчинский дворец, из многих окон которого вырывались языки пламени, был окружен нашими солдатами. Во дворце оставалось много гитлеровцев, и они огрызались как разъяренные звери. Советские воины смело врывались в помещения. Автоматными очередями, штыком и гранатой они истребляли фашистов»
Капитан К. Сухин и старший лейтенант А. Викторов в сводке от 26 января газеты «Смена» писали:
«Cквозь вековые деревья парка видны строгие очертания знаменитого Гатчинского дворца. Его серые стены почернели от пламени. Сизый дым тянется из окон. Кое-где еще полыхает огонь. Фашистские вандалы взорвали и подожгли это прекрасное произведение искусства конца ХVIII века». Л. Руднев и М. Сиволобов, газета «Правда»: «Накануне взятия Гатчины нашими войсками немцы подожгли дворец. И вот сейчас он стоит изуродованный, неузнаваемый, ветер хлопает сорванными с крыши листами железа, носит по плацу пепел, и снег возле дворца почернел».
Комиссия представителей Ленгорисполкома и деятелей культуры и искусства побывала в Гатчине лишь 31 января, о чем мы читаем в дневниках С. Н. Балаевой, поэтессы Веры Инбер и других. Раньше других музейных сотрудников Гатчину посетил научный сотрудник Эрмитажа Владислав Михайлович Глинка. В пятом номере журнала «Ленинград» за 1944 год есть его заметки, позже они были опубликованы в сборнике «Хранитель»:
«26 января, через несколько часов после взятия, пишущий эти строки приехал в Гатчину. По исковерканной взрывами дороге мы обогнули парк. Дворец дымился, и в той части огромного здания, где помещались комнаты Николая I и Александра III, еще показывались зловещие языки пламени. Главный фасад зиял выбитыми закопченными оконными впадинами. Крыша во многих местах провалилась. Перед нами стоял варварски искалеченный скелет прекрасного дворца. С входных дверей я снял вывеску, написанную щегольскими готическими буквами „Вход строго воспрещен. Армейский интендантский склад“».
Вывеска, снятая им в 3:45 утра в день освобождения города («Eintritt strengstens untersagt! Lager–raüme der Armee — Marketenderei» (Вход строго воспрещен! Складские помещения армии — маркитантская лавка), хранится в научном архиве Гатчинского дворца.
По материалам М. Кирпичниковой, ученого секретаря музея-заповедника «Гатчина»
