Может ли история человека быть объективной?
Если человек - это личность, то, на мой скромный взгляд, думать о нем, как об объекте, как о предмете мебели, расставленном среди других предметов, как-то не очень ... Не по-человечески что ли?..
"А насколько практичен этот вопрос?"- спросите вы.
Смотря что вы понимаете под "практичностью". С моей скромной точки зрения практично то, что помогает жить.
Практична ли, например, литература, особенно художественная? Практичен ли Достоевский? Практична ли философия или логика? И так мы можем добраться до физики, которая едва ли уже не сотню лет как зависла в промежутке между "идеализмом" и "материализмом".
Если вы "хорошо учились в школе", то слышали о принципе неопределенности Гейзенберга. Но более к теме статьи относится принцип дополнительности Бора.
Принцип дополнительности
Суть принципа дополнительности Бора "на пальцах" такова.
Мы не имеем доступа к реальности. Физики давно выбросили эту идею, как непрактичную.
Но мы можем иметь дело с реальностью, создавать разные, взаимодополняющие точки зрения на реальность. Точки зрения на то, не знаем на что. И с практической точки зрения этого достаточно.
Можно сказать, что как бы материальный, объективный атом - как бы необъективен.
Необъективный человек
Я не думаю, что человек, тело которого состоит из атомов, более объективно, чем атом. Вот такое изящное доказательство :)
"Человек" и есть набор точек зрения, каждая из которых не лучше, и не хуже остальных. Они взаимно дополняют друг друга.
Иначе говоря, чем больше у нас точек зрения на "то, не знаем что" - тем лучше и точнее мы это понимаем.
Мы не способны понять, увидеть реального человека иначе, как глазами других людей. Набор мнений, точек зрения разных людей на человека и есть его необъективная, но единственная реальная история.
Виталий Степанович Баймаковский
Виталий Степанович был моим школьным учителем математики с пятого класса. До пятого класса в начальной школе математике нас учила Виктория Викторовна Шеломенцева, моя первая учительница.
Могу сказать с полной определенностью, глядя сквозь десятилетия - математику я понял именно благодаря им. Обоим.
Был некий промежуточный опыт, который, к счастью, длился не более одной учебной четверти, когда математику у нас вела некая дама, которую мы невежливо, по-пацански прозвали "Дылдой". Останься она в классе дольше - с пониманием математики произошёл бы полный капут.
* * *
Мне пришлось написать длинное вступление, чтобы связать в единое целое несколько эпизодов моей школьной истории про Виталия Степановича. Иначе, чтобы рассказать об этом человеке, мне пришлось бы написать его биографию, но о его жизни я знаю совсем немного.
С другой стороны, будь у меня "фактов" на порядки больше - ничего по сути не изменилось бы. Я все равно представил бы их так, как вижу я.
Говорю же, история человека - необъективная штука.
Поэтому просто расскажу несколько историй, которые прямо сейчас всплывут из моей памяти. По двум причинам мне не нужно их напряженно "вспоминать".
- Во-первых, мне повезло и с конкретными учителями, и со школьной системой, в которой волею случая повезло оказаться по праву рождения. В той системе учителя более учили понимать, чем запоминать.
- Во-вторых ... А вы никогда не пробовали сделать семантический разбор слова "запоминать"? Зря. Вдруг получится, что "помнить" и "понимать" несут один смысл?
Математика. Урок понимания
Однажды, классе в девятом, вероятно, сидел я на уроке и вдруг меня осенило. Еле дождавшись звонка, подскакиваю к Виталию Степановичу и спрашиваю, тыкая пальцем.
- "Виталий Степанович, а в этом отрезке бесконечное количество точек?"
- "Да, бесконечное",- отвечает Виталий Степанович, складывая в портфель тетради и классный журнал.
- "А в этом?"- тыкаю я пальцем в другой отрезок другой длины.
- "То же бесконечное".
- "Следовательно, они равны!"- заключаю я радостно.
- "Одна бесконечность может быть в бесконечное число раз больше другой", сказал Виталий Степанович, выходя из класса.
Все познается в сравнении, верно?
"Что тут особенного? Учитель математики должен это понимать", может возразить кто-то из тех, кто, в отличие от большинства нынешних выпускников, не путается в сложении обыкновенных дробей.
"Такого" тут то, что мизерная доля нынешних учителей способна так легко, изящно, понятно, "с колес" объяснить это. Да и из "тех" учителей таких был не каждый второй.
Виталий Степанович сильно отличался способностью понимать и объяснять на понятном человеку уровне сложные вещи.
В отличие от, например, одного из соавторов современного учебника математики тов. Шевкина, с которым года три назад у меня случился диспут.
Тов. Шевкин, будучи абсолютно уверен в точном равенстве бесконечной непериодической дроби 0.(9) и натурального числа 1, так и не смог объяснить это иначе, как умножая бесконечную непериодическую дробь на целое число.
Да, совсем забыл - это "доказательство" тов. Шевкин вставил в учебник для седьмого класса.
"Две совершенно разные пары тапочек",- как говорят до сих пор в Одессе.
Урок человечности
В шестом или седьмом классе из колонии для малолетних преступников к нам пришел Витька Чусов.
Витька не был малолетним бандитом и совершенным негодяем. Витька был малолетним шалопаем, к которому Судьба повернулась не тем боком. Но это еще следовало понять, разглядеть.
Витька Чусов был знаменит двумя вещами.
Во-первых, у него был первый разряд по шахматам. Настоящий, советский, не нынешний, частенько "дутый", точнее, раздутый известными способами до рейтинга 1700+.
Во-вторых, было интереснее. Иногда Витька устраивал для нас шоу.
Рядом со школьной доской, довольно высоко в стене была электрическая розетка. Витька на перемене подтаскивал учительский стул, вставлял в дырочки розетки две жестянки (куски металлической фольги, выдранной из обложки учебника одного из сотоварищей) и с торжественным видом "делал фейерверк", ударяя по железкам металлической линейкой.
Слово "домашние задания" для Витьки было чистой абстракцией, то есть не имели проекции в реальный Витькин мир. При этом Витька был совсем не дурак, и будучи вызван к доске, после некоторого количества наводящих вопросов решал-таки задачку.
Я помню в лицах, слышу вживую голос Виталия Степановича, который после очередного Витькиного выхода к доске сказал:
- "Виктор! Ты же совсем неглупый парень!"
... Через год Витька вернулся туда, откуда к нам и пришел, в колонию. Но я верю, что такие случаи, такие слова, услышанные от настоящего человека, имеют особую силу и способны изменить жизнь того, кто их услышал, самым неожиданным образом.
Слухи
Среди нас ходили разговоры, что в Сталинские времена Виталий Степанович был репрессирован и отсидел чуть ли не "десятку", однако остался убежденным коммунистом, прошел войну, окончил пединститут и стал учителем математики. Позже, не переставая учительствовать, стал зам. зав ГОРОНО, работал с молодыми учителями. Под его руководством даже были защищены диссертации.
Правда ли это? Действительно ли был такой эпизод в его биографии?..
Откуда мне это знать?
В официальной биографии Виталия Степановича этот период очевидным образом "затерт" - зная, можно это заметить, а не зная ..
Но я знаю, что дыма без огня не бывает. Что-то определенно было. Но о чем это говорит?
На мой взгляд, о твердости человеческого духа, высокой степени самоопределения, способности отличать частное от общего, систему от ее проявлений, а историческую необходимость от фантазий о том, как "правильно".
Эту историю - реальную или вымышленную? - мы рассказывали друг другу как свидетельство того, о чем я написал выше, как подтверждение нашего пацанского, то есть пока не развитого, но уже чувствующего уважения к Виталию Степановичу.
- "Но что, если эта история выдуманная?"
"Тогда тем более",- как говорила моя мама.
Да, дети иногда выдумывают истории или додумывают реальные - суть не в этом. Суть в том, что эта история звучала для нас ... Примерно так:
- "Крутой мужик!"
* * *
Лично для меня этот эпизод жизни Виталия Степановича наполнен особым смыслом.
Родной брат моего деда Буторов Захар Миронович был высокопоставленным офицером. Совершенно точно известно, где в Смоленске он жил, где находилось офицерское собрание, в котором он играл (как рассказывал брат отца) на скрипочке с маршалом Тухачевским. До тех пор, пока Тухачевского не репрессировали ...
По этой (видимо) причине я никогда не рассматривал "те времена" как однозначно черные или наоборот.
Жизнь сложнее жестких схем, но иногда она бывает жесткой.
Поэтому я и решил включить этот эпизод - недоказательный, в отличие от других - в свою историю Виталия Степановича Баймаковского, моего школьного учителя математики научившего меня не только, а, возможно, не столько математике.
----------------------------------------------------------------------------------