Случилось это в поезде Верона-Венеция, тихом экспрессе с мягкими подушками, в котором я, сидя у окна по направлению движения, почти задремал. Я возвращался из читательского турне по Тиролю.
Напротив меня, под большим черным чемоданом, сидел господин средних лет с размытыми чертами лица в солнечных очках. Я смотрел на него сквозь пелену, то и дело приоткрывая глаза в полусне.
Я направлялся на встречу с капитаном в отставке по имени Карлос, который жил на венецианском пляже Лидо, с собственной яхтой у дверей своего дома. Капитан Карлос, как я узнал, кое-что ведал о тех Счастливых островах, которые я искал много лет.
Пока я дремал на подушках на пути к отставному капитану, джентльмен напротив меня начал что-то тихо говорить мне. Я слышал, как он сказал: «На яхте хорошо живется. Люди, которые умеют молчать, тоже могут позволить себе яхты».
Мне казалось, что я слышал нечто подобное раньше, много лет назад, в другом районе, но тоже в купе поезда. Однако в полусне я не мог вспомнить, где и когда. Впрочем для меня это не имело никакого значения. Я продолжил дремать под монотонное тихое постукивание, в то время как незнакомец продолжал говорить вполголоса. И хоть я слушал в пол уха, все таки расслышал:
«Дом на берегу моря и яхта в придачу» — услышал я, — «и счет в банке, который никогда не опустеет, — все это есть, если сумеешь промолчать.»
В полудрёме я не смог понять этого замечания,и не стал, главным образом потому, что теперь меня отвлекло что-то другое: справа, недалеко от моего окна, нас обгонял более быстрый поезд.
Сквозь приглушенный шум обгоняющего поезда джентльмен сказал, на этот раз чуть громче: «Тебе следует потренироваться в игре в теннис, мальчик. Я сделаю из тебя величайшего чемпиона мира. Дай мне взамен ...» Свист парового клапана заглушил остальную часть его фразы. Затем, с небольшим усилием, я открыл глаза и увидел мальчика, с которым сейчас разговаривал джентльмен.
Но в нашем купе не было ни одного мальчика. Повернув голову в сторону, я увидел, что мальчик сидит в другом поезде. Он, как и я, сидел у окна по направлению движения. Мужчина в темных очках, сидевший напротив мальчика, обращался к нему.
Теперь, когда попутный поезд обгонял нас, вагон медленно уходил вперед. И мальчик ускользал от полусонного взгляда.
Я резко раскрыл глаза и увидел его совсем одного. Джентльмен, который с разговаривал с мальчиком, на самом деле сидел напротив меня в нашем купе. Он просто отражался в окне другого поезда. Теперь же, когда никакого отражения не было, я окончательно убедился, что странный мальчик все это время был один. Я понял это в тот последний момент, когда он исчез из виду. Теперь я повернул голову и…
... и я испугался. Мужчина напротив меня исчез. Должно быть, он тихо, как тень, покинул купе. Большого черного чемодана тоже уже не было. Я пробормотал: «Только что он отражался в окне другого поезда. А только тот, кто в действительности существует, и может отражаться. Очень странные дела.»
В конце концов, я списал пережитую путаницу на свою усталость и пробормотал: «Отражение сновидения. А что же еще, если не оно?»
Однако мне стоило по-другому посмотреть на пережитое в поезде, особенно из-за того, что произошло в последующие дни в Венеции и ее окрестностях.
О тех странных днях я и хочу рассказать.
—
Пролог из повести "Куклы Тима Талера, или проданное человеколюбие". Читайте целиком на канале по ссылке