В базарный день отправился Богдан Летомиров на рынок.
В первую очередь надобно узнать про старца, что поможет сыну избавиться от хвори, а потом уже и присмотреть товар для личной торговли у себя, поторговаться, чтоб хорошенько сбить цену.
Базар Крымского ханства совсем не похож на русскую ярмарку в его слободке! Это был широчайших размах! Эти бесконечные ряды экзотических фруктов, горы разноцветных овощей, зелени, специй, запах которых улавливаешь впервые и диву даешься, насколько природа разнообразна!
Эти прилавки с тканями, которые с руками оторвали бы зажиточные боярыньки где-то в Центральной или Северной Руси. Тончайший китайский шелк с расписными узорами, которого насчитывалось десятки наименований, кроме этого хлопковые и льняные отрезы, кожа для сапог и много-много других дивностей.
Интересным показались купцу восточные сладости: рассыпчатая халва, тягучий лукум, кусковой щербет и варенье из лепестков роз. Прямо здесь заваривали чай и предлагали отведать иноземного напитка.
- Этот чудодейственный эликсир пьют китайские императоры и японские самураи для долголетия и хорошего самочувствия - рассыпался в похвале своему товару черноглазый торговец.
То тут, то там слышалась чужая речь. Множество диалектов, смешиваясь, образовывали между собой особую эстетику восточного каравана. Богдан ходил с верным дружинником, мало ли чего, нужно держать ухо в остро, однако держался легко и непринужденно.
Купец подмечал, чего так сильно не хватает у него на родине, подходил к хозяину прилавка, заводил беседы, знакомился. Продавцы - сплошь улыбчивые, приветливые люди, не только потому, что нужно продать, но еще и потому, что они просто так привыкли, менталитет другой, где смешение культур, рас и народностей.
Пол-дня он ходил, подмечал, удивлялся. Почти у каждого спрашивал про старца, который врачует раны, но обыватели или пожимали плечами, или говорили, чтобы иноземец узнавал в лавке, где продают различные травяные сборы и аптечные порошки.
- Это тебе нужно, мил человек, не сюда, а в горы подняться. Есть там один старец. Правда уж мудрен он больно, не всех принимает, да словами иной раз так скажет, что и не поймешь, что имеет ввиду? Некоторых он вообще не принимает, с иными даже на разговор не идет, на дверь показывает, мол, иди, откуда пришел... Так-то, - бойкий мужичок развешивал пучки ароматно пахнущих трав и одновременно жестикулировал, общаясь с Богданом Летомировым.
Они еще потолковали о том, о сем и купец направился в свое временное пристанище. Владимира не было. Слуга сказал, что тот вышел прогуляться.
- Надеюсь, под присмотром? - отец поднял вверх одну бровь, выжидающе смотря на него.
- Обижаешь, хозяин, конечно! - услужливый паренек мелко закивал.
Богдан немного успокоился. В последнее время много всего навалилось...
Но ничего не пугало его так сильно, как сыновняя хворь. Откуда взялась? Так резко? Он зажмурился, что морщинки побежали от уголков глаз к вискам.
В это время Владимир, договорившись с Аленой встретиться на набережной и прогуляться, шел к ней. У него немного кружилась голова, но он знал, что чуть поодаль идет человек, приставленный отцом не спускать глаз с Владимира. И если раньше, когда они плавали по дальним землям, сыну не нравилось это отцовское принуждение, то сейчас он его начал понимать.
"Наверно взрослею" - думал Владимир, задумчиво улыбнувшись своей мысли.
Встретив у дома Федора и Якова, он попросил их, что немного погуляет с Аленой, кивнув на парня, что шел за ним следом.
- Если что под присмотром.
Федор смотрел, как расцвела дочь, когда увидела возлюбленного рядом.
- Ну что ж, идите, раз такое дело. Возвращайтесь до заката! - крикнул он им в удаляющиеся спины.
Яков жарил на костре рыбу, пойманную прямо сейчас в море и рассказывал Федору свое житье-бытье.
Они уютно устроились около огня, который потрескивал вскипающими ветками, набранными тоже неподалеку.
- Я с Летомировым давно уже плаваю. Хороший он человек. Дельный, - Яков подбросил в огонь еще дров, - я тогда сам не свой был, когда дочь мою, Варварушку разбойники увели... Думал счеты с жизнью свести.
Федор понимающе взглянул на собеседника, не смея перебивать.
Яков молчал, глядя на огонь. Тысячи веселых искорок взвивались в бешеном танце, смешивались с пеплом, улетая куда-то ввысь стремительно темнеющего южного неба.
- Знаешь, кто меня тогда из петли вытащил? Летомиров, - усмехнулся Яков, - да сейчас вспоминаю и улыбаюсь, а тогда волком выл. Богдан меня с тех пор всегда с собой брал, а я служу ему верой и правдой. Да и команда на корабле хорошая, почти все уже как свои. Ну, бывают дрязги, а где их нет? Бывают... - протянул старый моряк.
Они ловко почистили рыбу, насадили на тонкие деревянные прутики и положили на тлеющие угли. Ароматный ужин был готов через несколько минут. Федор принес тончайшие лепешки, которые сегодня утром купил в лавке неподалеку от моря. Они разламывали рыбу, осторожно вынимая белое горячее мясо, клали его на лепешку и отправляли в рот, от удовольствия закрывая глаза. Запивали ужин фруктовым местным вином.
Они сидели, прижавшись спинами к дереву, которое росло тут же во дворе и мирно вели беседу обо всем на свете.
Вдруг услышав, быстрые приближающиеся шаги, они мигом обернулись и увидели парня, которому было велено присматривать за слабеющим Владимиром. Он был один.
- Что случилось? - одновременно спросили встревоженные моряки.
- Там, Владимир.... там они были, а потом... - слуга сбивчиво говорил так, что ничего не было понятно.
Они вместе быстро побежали туда, куда он показывал.
В узком переулке сидел Владимир, держась за разбитую голову. Алены нигде не было видно. Богатырь поднял глаза на Федора и сбивчиво сказал:
- Это я виноват... - и закрыл глаза, уронив голову.
А в это время через пару кварталов, на телеге видавшей виды, увозили завернутую в тряпки Алену. Она была без чувств.