1655 год, зима
- Полынь и горицвет сушеный смешать и прокипятить, добавить сон-травы и порошок крапивы. В самом конце пустить земли погостной совсем чуть-чуть на кончике ножа, смотри не больше! Знаю я тебя брякнешь пол-мешочка - и считай того - ведунья Лукерья закатила уже белесые глаза, потом громко рассмеялась противным скрипучим голосом, отчего кот, дремавший в углу поднял свою недовольную сонную мордочку.
Под низким потолком сушились всевозможные пучки трав. Они свисали неопрятными патлами, словно волосы этой самой Лукерьи, которая видимо не удосуживалась расчесывать их костяным гребешком. Некоторые травы пахли приятно, возвращая своим запахом в томное жаркое лето, некоторые высыхая, издавали сильный пряный запах, от которого начинала кружиться голова, если рядом с ними долго стоять.
Рогнеда сидела сама не своя, ерзала на лавке, однако обида, движимая ей, не давала развиться разумному чувству. Девица тряхнула головой, отчего украшения в косах зазвенели:
- Знай свое дело, старуха! На чьих землях ворожишь-промышляешь? То-то! Вот скажу отцу, он мигом тебя на костер отправит!
Ведьма прикусила язык. Эта молодая чертовка и не на то способна, однако шутить с ней не стоит. Сама жизнь с ней пошутит крепко, но говорить об этом не нужно, дабы гнев этой девки не обрушился, не то впрямь отцу скажет, уж Демьян церемониться с ней не будет.
Вон после Русальей недели тем летом темную знахарку Томилу предали огню, а все почему? Да потому что коров сглазила у соседей, они и подохли. Хорошие коровы были и молоко жирное. Хозяйка угощала им за малую просьбу - вылечить бельмо на глазу. Нет, ну Томила, конечно, удумала! Хотя может уже желала отправится в мир иной? Ей уж как за восьмой десяток перевалило, а она так и не нашла ту, которой знахарство передать. А может не хотела?..
- Что ты, Рогнедочка, бушуешь? - говорила Лукерья заискивающим голосом, семеня из одного угла избы в другой, перебирая пучки трав костлявыми иссушенными пальцами - это я о тебе же забочусь, чтоб не прихватило тебя.
- От чего? - красавица нахмурила соболиные брови.
- От дел темных... - ведьма помешивала дурно-пахнущее варево, - подай мне ту склянку с красной жидкостью.
- Фу, что это? - девушка скривила красивые губы.
- Кровь оленихи, разбавленная с водой из горячего родника, что за Девичьим лесом.
Рогнеда вздрогнула. Много легенд ходило про Девичий лес, одна другой страшнее. Она поправила бусы из речного жемчуга, одернула и без того ладно сидящий темно-красный сарафан.
- Давай уже зелье.
- Подожди ещё немного, его прокипятить надобно.
В избе Лукерьи, что стояла на дальней опушке соснового леса было жарко натоплено. Рогнеда, как зашла, сразу же скинула овчинный тулуп, запариться можно.
Хорошо, что ночь светлая, луна дорогу показывает. С собой взяла Рогнеда прислужку рыжую Меланью, девку верную и покладистую. Она не сдаст хозяйскую дочь ни за что.
Снега навалило, что будь здоров! Но у Рогнеды было то, что никакой снег не помеха. Просьба личного характера.
Влюбилась по уши она во Владимира, сына отцовского друга. А тот к ней только как к сестре относится не более. Играли они вместе еще с детских лет, а потом долго не виделись. А вот когда вернулся в эти края купец Богдан Летомиров, батюшка Владимира, так и пропала девка. А Владимир на неё и не смотрит, лишь кивает головой поздороваться. Выросли дети и интересов общих не стало. Это не в салочки на летнем лугу играть и не воздушного змея запускать всей ватагой, - взрослая жизнь она такая...
Рогнеда глянула на засыпающую в углу Меланью. Та сидела на большом дубовом чурбаке около низкой двери в расстегнутой душегрее, голова клонилась на бок, рыжие косы убраны на затылке в витиеватую ракушку. Хорошая девка. После того, как мать померла, она осталась у Рогнеды навроде няньки, только немного старше ее самой.
- Ну вот и всё - Лукерья протянула склянку с мутной темно-зеленой жидкостью, - на вид неприятная, но она безвкусная. Смотри, девка, осторожней будь. Никому не давай пузырек...
Рогнеда перебила старуху, выхватывая склянку:
- Сама знаю.
Она кинула ведьме монету на выскобленный добела стол и стала натягивать овчинный тулуп.
После того, как дверь за ночными посетительницами закрылась, Лукерья потянула носом у двери и пробормотала:
- Еще придешь ко мне, спесивая овца. Костром мне угрожает, да я вас всех - Лукерья было замахнулась на дверь, но тут же опустила руки, схватившись за больную поясницу. Она доковыляла до печи, легла на теплую поверхность, покрытую домотканым ковриком. Через пару минут старуха захрапела.
***
прошло 4 месяца
Боярин Демьян Темный оглядывал свои владения. Государь приказал на землях подведомственных ставить учебную избу и мелкие лавчонки для торгового люда.
На ярмарках, которые случались в этих краях, приезжали торговцы со всех краев. Со Пскова, Новгородчины, с вятских земель и с архангельских тянулись обозы с рыбой, пушниной, кожей, медом. С южных земель, со стороны Ростова и Тавриды приезжали торговать тканями, семечками да орехами, металлическими украшениями, кувшинами, мечами, сладостями.
Вот на вече великий князь и повелел расширять торговые ряды, дабы привлекать в земли подмосковные больше людей. Где больше людей, там больше налог, значит казна будет полниться. Ну а как иначе?
Демьян стоял на высоком берегу реки, уперев крепкие руки в бока, когда издалека показались паруса кораблей. Он вытащил из сафьянового сапога подзорную трубу, вглядываясь в сторону горизонта. Так и есть, плывет друг его купец Богдан Летомиров.
Родом Богдан был из этих же земель, да вот поднялся в молодости на отцов корабль, так плавает аж да Южного моря торговать со своей дружиной. Хорошая партия для Рогнеды его сын Владимир.
Через несколько часов корабли причалили к деревянной пристани городского укрепления.
Демьян и Богдан обнялись, крепко похлопывая друг друга по широким спинам. Друзья не виделись несколько месяцев. Вглядывались в лица друг друга, испещренные морщинами от солнца и ветров, понимали друг друга порой и без слов. Сын Богдана Владимир также подошел поздороваться.
- Эко ты, друг Демьян леса выставил, нечто храм поставить хочешь? - говорил Богдан, поглаживая темную коротко стриженную бороду, в которой проглядывали серебряные нити, и хитро глядя на стройку, которая обосновалась на горе.
- Угадал. А еще выстраиваю торговые ряды пошире для торговли.
Богдан приподнял кустистые брови:
- Это хорошо. Крепкий ты хозяйственник, Демьян. Ну рассказывай, как сам? Как дочь твоя Рогнеда поживает? Замуж еще не отдал?
Демьян сначала нахмурился, потом рассмеялся.
- Рогнеда мне тут обмолвилась, что твой Владимир ей по нраву. А я что? Партия хорошая - он быстро глянул на Богдана, - а сам как думаешь?
Друг внезапно замолчал, нахмурился.
- Что такое? - теперь уже хмурился Демьян, - аль не по нраву моя красавица дочь? Иль думаешь, мало дам приданного за неё? Говори мне правду, как на духу!
- Да мне тут лекарь один при церкви, что спас меня в Азове от смертельной горячки, сказал, чтобы я женил сына только по его желанию, а иначе ... потеряю его. А ты сам знаешь, Владимир у меня один сын. Софьюшка больше не смогла подарить наследников, кроме него. Вот как, - вздохнул купец.
Демьян молчал.
- Будь, что будет. А разговор наш близко к сердцу не принимай. Пусть сами решат. На все воля Божья - Демьян широко перекрестился, склоняя чубатую голову в сторону стройки храма.
Богдан улыбнулся широкой белозубой улыбкой, озорно сверкая серо-зелеными глазами:
- Ну, что друг любезный! А покажи-ка мне стройку свою прямо там - показал на деревянные леса Богдан.
- Вот такой ты мне больше нравишься - засмеялся Демьян, - пошли.
На большой площадке уже был залит фундамент из песка и камней. Высоченные леса стояли, подпирая начатую стройку грандиозного храма. Богдан уверенно поднимался по деревянным балкам все выше и выше, оставляя далеко позади друга, который не пожелал подниматься столь высоко.
На самом верху перед Богданом открылся великолепный вид: широкая река, серебрившаяся в лучах полуденного солнца, огромное лазоревое небо, с парящими белобокими ласточками, которые казались еще ближе, лес, загадочно темневший сизой сторонкой, поля и луга, деревянные постройки простого люда и хозяйская усадьба с фруктовым садом. Благодать! Эх, как же хорошо!
Снизу послышался обеспокоенный голос Демьяна. Тот, совсем маленький с высоты, смешно размахивал руками, показывая, чтобы друг уже спустился, но Богдану было так хорошо наверху, что спускаться и не хотелось.
"Вот повезет колокольному звонарю, что будет оповещать о церковной службе людей, эх, такой вид! Вот буду старым, буду при храме на колокольню приходить служить. А что? Красиво здесь, свободно."
Богдан начал спускаться, когда под ногой что-то затрещало. Потом заходили под ногами слабые доски и предательски затрещали под кожаным сапогом.
Он не успел моргнуть и глазом, как нелепо взмахнув руками, начал падать вниз. Купец ухватился за деревянный карниз, цепляясь за выступы, но тот начал надрывно трещать и ломаться. Богдан изранил руки в кровь, больно ударившись телом, когда начал срываться вниз, однако почувствовал, как его кто-то ухватил за плотный ворот кафтана.
Постепенно сильные руки помогли Богдану встать на крепкую добротную поверхность деревянного настила. Он обернулся и через несколько мгновений узнал в спасителе своего давнего приятеля Федора, с которым когда-то мальчишкой удил рыбу на речке Студеной.
Внизу собралось немало народа, когда хромающий Богдан, в рваной одежде спустился с Федором.
- Совсем ошалели - зло замахнулся на Федора Демьян, - почему такие слабые доски постелили?
Хозяин усадьбы зло сверкал глазами, когда на его плечи легла крепкая рука друга.
- Демьян, ты что? Он мне жизнь спас. Тихо-тихо, не кипятись. Лучше пойдемте в дом.
Демьян подставил плечо другу и они пошли по дороге домой.
Автор Наталья Васькина