"ПОЖАР ЛАТИНСКОГО ПРОСПЕКТА". РЫЦАРСКИЙ РОМАН НА ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ ТЕМУ (предыдущий отрывок https://dzen.ru/a/ZaePvXHH-iGUT5kK)
Выходные я опять бродил по дачным обществам — уже в родной стороне: за улицей Емельянова. Оклеивая придорожные столбы никчёмными своими объявлениями и бормоча, как обычно, какую-нибудь околесицу себе под нос. Но хоть наушники от мобильного телефона к ушам тянулись: встречные прохожие могли решить, что я просто подпеваю.
Укоренившаяся эта привычка была родом из трюмного одиночества, и в ушаковский период усилилась она порядочно. Внутренние диалоги, переговоры с камнем, монологи с самых высоких трибун были результатом размышлений о судьбах отечества и путях человечества и отголоском собственной своей, мелкошкурной доли. И в мутном словесном потоке порой намывалась крупица золотой мысли.
Примечали, конечно, эту мою особенность — по долгу службы.
— Правильно: отчего не поговорить с хорошим человеком! — ухмыляясь, одобрительно кивал на то Миша.
Уже и дома я заговариваться стал. Однажды, «гоняя» в голове что-то своё, шёл в прихожей. Разминувшись в её узкости с Семёном, втихомолку вроде, обозвал то ли кого-то мне насолившего — Костика, кого же тогда ещё? — а может, и себя самого —
заслужил ведь сто раз:
— Пиндюк, а!
Конечно, чуть-чуть иное словцо употребил.
— Мама! — моментом возопил Семён. — А папа меня пиндюкой назвал!
— Сёма, да это не на тебя я!..
— Сынок, ты записывай всё, что папа такого говорит, — психологически- знающе разрешила ситуацию Татьяна.
Он записал на маленьком блокнотном листике, с грибочком в уголке, вывернув букву «З» в другую сторону.
Писать ведь ещё толком не умел, а компромат на отца уже собирал…
Пиндюка!
Листочек этот я хранил, как дорогое.
* * *
За изобилием бездельного времени, во вторник я явился в студию чуть не за полчаса до начала занятия. Артём жучил совсем уж юную пару — лет по восемь-девять, если не меньше, танцорам было. В руках маэстро играл невесть откуда взявшейся бамбуковой палкой, которая была, как водится, о двух концах. Пока что он на неё опирался, как на трость.
— Скажи, — пытал он не в меру степенного для своих лет партнёра, — вот у тебя слух есть?
— Я же вас слышу, — резонно пожимал плечами тот, отвечая точно теми словами, какими отшил однажды подобный мой вопрос Артём.
Способный был ученик-то!
Другой конец бамбуковой палки, хоть и чуть осторожничая (с оглядкой, поневоле, на меня), но всё же гулко несколько раз кряду опускался на не по годам рассудительную голову.
Да, и сэнсей — ничего себе! Небесталанный.
— Если бы я сегодня не болел, Максим, я б тебе!..
Это были «спортсмены». Те, кого отдают лет в пять заниматься — серьёзно! — бальными танцами и из которых день за днём растят профессионалов, что будут выступать впоследствии на всевозможных турнирах и завоёвывать, к законной гордости родителей и данс-педагогов, кубки разного достоинства.
Мне уже это никогда не грозило… Да и ладно — я ничего не пропустил: главная мне награда была ещё только на пути в студию…
— …Сальса у нас сегодня. Ну, основные шаги — помним!..
\
Они-то помнили, а мы-то с Любой — откуда?
— Давайте пройдём сейчас крест, счёт — помним: восемь. Колени — мягкие!
Основные шаги дались, впрочем, без какого-то труда. Шаг левой назад — обратно, правой
вперёд — обратно; левой вбок, по диагонали, обратно; правой — вправо, точно так же: крест!
Лёгкий достаточно.
— И когда шагаете в сторону, то, сгибаясь корпусом, выглядываете из-за плеча своих партнёрш. Как из засады!
Начали! Особенно усердствовал Андрюша Центровой, сгибаясь натурально — пополам. Любил, верно, по жизни «засады» чинить.
Вообще это, конечно, рождало у меня живую ассоциацию: кубинские повстанцы отчаянно и дерзко появляются из зарослей сахарного тростника: «Patria o muerte!»
А у меня было почти: партнёрша или смерть! Пока что я ещё поспевал за Любой, и алеману с поворотом и захлёстом ноги, в общем, освоил. Но, когда пошли ещё дальше — в дебри сальсы тростниковые, я сдался…
Нет, на сей раз я не бросил Любу, не убежал постыдно. Я просто отступил к стойке, обвив её стальную колонну, как ствол пальмы, — хорошо хоть ногу на ногу не заложил. Так и стоял. С таким пытливо-вдумчивым выражением лица, что Артём, взглянув на меня, не смог сдержаться от доброго смеха.
Ну, хоть маэстро болезного чуточку развеял.
А Люба опять танцевала одна. Ей было всё нипочём — танец она схватывала на лету. Вот с партнёром её непутёвым вечно — засада!
(продолжение https://dzen.ru/a/Zavh7rG-NBstoTqU)