Вокруг нас огромное количество интересных людей, которых мы не знаем. Они в тени. Мы восхищаемся отреставрированными храмами, картинами, иконами. И знать не знаем, кто те мастера, которые все это отреставрировали. Мы редко обращаем внимание на уборщиц. А они иногда формулируют такие мудрые мысли, какие Конфуцию и не снились. А заключенные в колонии? Что мы про них знаем? А некоторые из них могут научить нас чему-то важному. И вот эти люди в тени подчас светят самым ярким светом. Но свет этот мир не видит.
Интереснейшая встреча произошла у нас однажды в Благовещенском соборе Дивеевского монастыря. Он еще не был освящен, но работы в нем уже закончились. Наша съемочная группа телевидения Нижегородской епархии часто приезжала туда снимать красоту мозаичного убранства храма. Так было и на этот раз. Оператор быстро передвигался по собору, снимал красоту, а мне, журналисту, оставалось только осматриваться, настраиваться, пытаться что-то для себя понять в этом красивейшем пустом соборе. Подошла уборщица. Разговорились. Ее звали Домника.
- Домника, а как Вам здесь служится? Нелегко, наверное? После окончания всех работ надо мыть и мыть и всё остаются белые следы. Замучались?, - спросил я.
И она совершенно неожиданно для меня отвечает:
- Мы находимся в раю. В будущей жизни не заслужили, так хоть сейчас побудем. Это настоящий рай.
Я был просто ошеломлен. Короткий разговор, а как обухом по голове. Вот эта глубина мысли про «на том свете не заслужили», вот этот детский восторг «находимся в раю» запомнились мне надолго.
Такие короткие, но ошеломительные разговоры всегда запоминаются надолго. Однажды мы поехали на запись интервью к молодой учительнице. Она была выпускницей православной гимназии. Собственно, весь разговор и строился на воспоминаниях об учебе. И там, среди обычных диалогов об образовании вдруг блеснула настоящая жемчужина мысли. Я даже не помню вопрос. Зато хорошо помню ответ:
- С верой в Бога жить легче.
Она даже пояснила, что мир очень переменчив, опереться не на что. С верой в Бога жить легче. Мы еще немного об этом порассуждали. Есть люди, которые не желают верить в Бога. Они говорят:
- Зачем вы на себя оковы надеваете? Ваша вера – это только запреты всякие. Я вот не верю, мне легче, я свободен. А потом эти же люди начинают паниковать: цены растут, родственники болеют, прогнозы строить на будущее невозможно. Им не на что опереться. А верующий говорит: на все воля Божия. Слава Богу за всё. И ему легче. С верой в Бога жить легче. Прошло уже много времени с момента записи нашего интервью с учительницей – выпускницей православной гимназии. К своему стыду, я не помню ее имени. А вот разговор запомнил. И мысль главную запомнил.
В категорию «людей из тени», безусловно, входят заключенные исправительных колоний. Это отдельный мир. Священники окормляют заключенных, общаются с ними. И мы, православные журналисты, бываем на праздничных Богослужениях в колониях.
Заключенные, как и все мы, люди разные. Бывали у нас интересные разговоры о духовной жизни, о молитве, о посещении храма. Многие приходят в храм всерьез уже в колонии. Погружаются в молитвенную жизнь, насколько это возможно. Все люди разные, рассуждения разные. Но есть и нечто, объединяющее всех этих людей и все Богослужения в различных колониях. Заключенные в храме всегда максимально сосредоточены. Почти все причащаются. Нет разговоров. Там люди четко понимают, зачем они в храм пришли. Это вызывает ощущение некоторой зависти. Почему у нас в городских храмах не так? Мы сплетничаем, обсуждаем что-то, отвлекаемся. А они, живущие гораздо более трудной жизнью, чем мы – спасаются.
Еще одна история про «людей из тени» - о реставраторах. Это было тогда, когда в Арзамасе шла колоссальная масштабная работа по реставрации Воскресенского собора. Наша съемочная группа отправилась в Ярославль. Именно там, в мастерской, шла реставрация 100 икон из этого собора. Первое впечатление запомнилось надолго. Дорога. Очень долго мы ехали – 7 часов туда и столько же обратно. А ярославские реставраторы в то время практически жили на два города и часто переезжали. Уже почти подвиг. В мастерской они работали с утра до ночи много месяцев подряд. Такого объема им раньше выполнять не приходилось. Всего в соборе 160 икон. И все требуют реставрации. Часть восстанавливали на месте, а 100 привезли в Ярославль. Сначала изучили эпоху, историю, прочитали, наверное, сотни листов материалов, подготовили план работы. На поток не поставишь, каждая икона – индивидуальна. Писали их разные люди, состояние неодинаковое, у каждого образа свои особенности. И вот мы приехали в мастерскую. Работа уже шла к завершению. Мы с восторгом ходили среди разложенных икон. Непосвященному человеку профессионал всегда кажется волшебником. Вот и в этот раз мы зашли в мастерскую в Ярославле с расчетом окунуться в сказку. А реставраторы говорить с нами не хотят. Стесняются общаться на камеру. И не только смущение мешало нашему диалогу.
Есть такой фактор, давно подмеченный журналистами: когда начинаешь разговор со специалистом о его работе, он искренне не всегда знает, о чем рассказывать. Ему-то кажется, что это элементарные вещи, всё очевидно. А нам китайская грамота. Правда, очень интересная китайская грамота. Любопытно было узнавать, как очищают иконы от грязи (от копоти свечей и прочих наслоений), как тон накладывают, как красят. Оказывается, даже перевозка икон – дело необычное. Их просто так в Газель не закидаешь? Оказалось, там целая процедура: икону оборачивают специальной бумагой, потом прокладывают поролоном, пупырчатой пленкой и ставят в специальные конструкции, где иконы фиксируются. Мы решились спросить:
- Если иконы так сложно перевозить, зачем их надо было транспортировать в Ярославль? 100 икон.
И нам объяснили:
- Именно в мастерской в Ярославле созданы специальные условия: влажность, вентиляция, освещение. Все профессиональные инструменты и материалы под рукой у мастеров.
Все тонкости реставраторам, специалистам, конечно, известны. А постороннему человеку интересно. Это как будто заглядывать в чужое окно. Ну или посмотреть кино, где ты увидел часть чужой жизни. Она началась раньше и продолжится потом.
Ты заглянул в чужой мир ненадолго, обогатился чужим опытом, получил впечатления и пошел дальше своей дорогой.
Сейчас уже Воскресенский собор отреставрирован, посетители заходят, восторгаются возрожденными росписями, лепниной, полами, иконами. И многие даже не задумываются: а кто эти люди, которые сотворили своими руками вот это возрождение? И мало кто из непосвященных знает, как не спали ночами специалисты, как они в потоке делали штучную работу, как они творили для будущих поколений, которые даже не узнают их имена. И самое трогательное в этой истории даже не профессионализм мастеров. А вот это бескорыстное служение. Они не художники, они не подписывают своих работ. Они – реставраторы. Они восстанавливают историческое искусство подчас без всякой надежды самим войти в историю.
