Никому не известные страницы истории, покрытые пылью веков, - события смутного времени, случившегося в Иране начала XVIII века, достойны эпичного сериала. Но поскольку таковой вы вряд ли когда-либо увидите, приглашаю вас в свой рассказ, где вы встретитесь с безвольным шахом из древнего рода, интригами в совете его визирей, афганскими горцами, не знающими жалости и ведущими за собой верблюдов с пушками на горбах для того, чтобы возвести своего вождя на престол царя царей Ирана и Неирана
بسم الله الرحمن الرحیم
«Бачче-бази» это такая афганская игра с детьми, можете обратиться к мудрецу по имени Ходжа Гугол. А «тахта» – это не только низкий диван, но еще и доска или же… трон. Таким образом, бази-йе тахтехо – это персидская игра престолов.
Я вам сейчас такую историю расскажу, которая по уровню трагизма и количеству предательств превышает все эти ваши игрища и как никакая другая достойна адаптации от нетфликс, которой мы, к сожалению, никогда не увидим. Только будьте внимательны и следите за руками.
Итак, наша история начинается в 1694 году в славном городе Исфагане, столице Ирана того времени…
На престол Ирана всходит Султан-Хусейн, представитель древнего рода Сефевидов, которые носят титул шаханшахов — царей царей Ирана и Неирана вот уже почти два века, с 1501 года, когда так короновался великий Исмаил, потомок суфийского шейха Сефи ад-Дина Исхака, который, в свою очередь, возводил свою родословную к первому шиитскому имаму Али ибн Абу Талибу и любимой дочери самого Пророка Мухаммада - Фатиме. К тому же шах Ирана - заместитель двенадцатого скрытого имама Махди, который должен явиться в конце времен и установить всеобщую справедливость на земле, подготовив тем самым мир ко второму пришествию Исы (Иисуса, который почитается в исламе как один из пророков) перед Днем Воздаяния. Для имама Махди в каждом крупном городе Ирана даже держали коня в случае его внезапного появления на грешной земле – шах Ирана должен был стать конюшим Махди и повести его коня под узду. До сей поры он является его полновластным наместником на земле - вынужденной альтернативой, так сказать, меньшим из зол. В любом случае, его власть неограниченна и священна —это необходимо иметь в виду, чтобы оценить весь трагизм изложенной ниже истории. Как видите, легитимности у нашего героя просто навалом, Таргариены нервно курят в сторонке. Но что есть легитимность по сравнению с огнедышащими драконами или боевыми верблюдами с пушками на горбах? Проявите терпение, дорогие читатели, и такое будет в нашей истории.
Иран тогда, как, впрочем, и на протяжении всей своей истории, находился в плачевном состоянии. Некоторая модернизация, экономические и политические успехи, достигнутые в правление Аббаса Великого (1587-1629) в течение всего XVII века постепенно сходили на нет из-за бездарности всех его преемников. Еще бы, ведь тот самый Аббас половину своих детей приказал убить, а вторую ослепить (согласно древней иранской традиции, носитель физического изъяна не может править страной). В итоге трон наследовал его малолетний внук Сефи – пьяница и марионетка в руках вождей кочевых племен, придворных чиновников и евнухов. А еще с тех пор закрепилась традиция содержать наследников престола в «золотой клетке», то есть не выпускать за территорию гарема и держать их в неведении об их правах и будущем, чтобы они не представляли какой-либо угрозы правящему шаху. При воцарении новый шах по совету своих придворных обыкновенно приказывал казнить остальных братьев во избежание смуты и еще большего кровопролития. Естественно, что при таком подходе трудно было на престоле воцариться шаху, который бы хоть что-то понимал в государственном управлении. Все преемники Аббаса описываются фразой «алкоголик, выросший в гареме». Произошло вырождение.
Вот такая страна досталась нашему герою Султан-Хусейну. Радует то, что он не был пьяницей, в отличие от многих своих предшественников. Зато он был чрезвычайно набожен, так что почти полностью попал под влияние шиитского богослова Мухаммада Бакира Маджлиси, учредил для него должность Садр-е Азама («основа величия») и сделал главой всего шиитского духовенства на территории Ирана. Начались жестокие преследования суннитов, к которым относились многие народности окраин государства – в частности, курдские и арабские племена на западе и афганские племена на востоке. Налоги, до того повышавшиеся постепенно на протяжении века, вдруг резко подскочили в два, а то и в три раза в зависимости от области.
Первым звоночком стало восстание черни в 1709 году в Тебризе – первой столице государства Сефевидов и одном из крупнейших городов. Затем восстали дагестанцы в 1711, курды в 1715, а в начале нового десятилетия восстания охватили уже все иранское Закавказье – армянский царь Давид объявил войну царю царей в 1721 году, а в 1722 к нему присоединился грузинский царь Вахтанг VI.
На Востоке поднимается ветер
Однако все эти восстания были лишь прелюдией к страшной трагедии, которая, подобно пустынному ветру самуму, придет с востока. Вокруг города Кандагара находились пастбища афганского племени гильзаев. Его ядро составляли тюркские переселенцы, впоследствии ассимилировавшиеся с местными пуштунами. Предводитель племени гильзаев на тот момент, Мир-Вайс из рода Хотаки, был к тому же калантаром Кандагара – главой города, избираемым местным населением и утверждаемым шахом. В это же время беклярбеком всего Афганистана, то есть прямым шахским наместником, был Гурген-хан, грузинский царевич, принявший ислам. Он заподозрил Мир-Вайса в подготовке восстания, приказал его арестовать и отправить к шахскому двору в Исфаган в 1708 году. Примерно тогда же ко двору прибыло российское посольство во главе с армянином Исраилем Ори. Шах боялся связей своих подданных христиан на Кавказе с огромным северным соседом, который к тому же в последнее время довольно активно расправлял крылья. Да и Мир-Вайс был не лыком шит, так что благодаря высокому скиллу хитрости смог убедить шаха в своей невиновности и списать все на проделки подлых грузин и армян. Таким образом, Мир-Вайс преспокойно направился в хадж в Мекку, где получил от местного муфтия фетву на… джихад против шиитского шаха Ирана.
В 1709 году Мир-Вайс вернулся в родной Кандагар и возглавил давно готовившееся восстание гильзаев. Шахский гарнизон города был полностью вырезан, а Гурген-хан казнен. Мир-Вайс заявил о полной независимости гильзаев от власти неверных Сефевидов. В 1711 и 1712 годах против них были посланы две шахские армии, которые были наголову разбиты бешеными афганцами. В 1715 году Мир-Вайс умирает и власть над гильзаями переходит к его младшему брату Абдулле. Он пытается предложить мир Султан-Хусейну на условиях автономии Кандагара, освобождения от всех налогов и признания наследственности правления рода Хотаки в этой области, но шах отказывается. За свое миролюбие Абдулла был наказан и погиб в 1717 году. Ему на смену пришел старший сын Мир-Вайса - Махмуд.
Ветер подул с Востока
Махмуд даже не планирует каких-либо переговоров с изнеженным еретиком из Исфагана и сразу начинает готовиться к большому походу на Исфаган. В 1720 году он спускается с гор и отправляется в бой во главе гильзаев, но терпит поражение от шахских войск под командованием талантливого полководца Лотфаллы-хана и возвращается в Кандагар. Придворные не нашли ничего лучше, чем настроить безвольного шаха против Лотфаллы и его брата Фатх-Али-хана, занимавшего пост великого визиря. Они опасались усиления их влияния. По обвинению в мнимых связях с курдами братья были казнены.
Спустя год Махмуд возвращается с армией в 20 000 безжалостных афганцев. Его цель – столица страны. Он идет кратчайшей дорогой через пустыни Систана, по пути пытается штурмовать города Йезд и Керман – безуспешно. Это никак не снижает его боевого духа, и он не останавливается для осады, а просто продолжает свой решительный рывок на столицу. В это время в царском совете тишина и покой – советники убедили Султан-Хусейна в том, что каким-то жалким афганцам никогда не взять такой большой город как Исфаган, а потому нет смысла переживать. В то же время они говорили, что глупо ждать, пока они подойдут к городу, чтобы взять его в осаду – лучше встретиться с их армией в чистом поле и рассеять их жалкие полчища тяжелой артиллерией — тем более, что такая громкая победа поднимет авторитет шаха в глазах народа. На том и порешили.
Март 1722 года – огромная шахская армия выстраивается для решающего сражения, артиллеристы заряжают пушки, командиры спорят о том, кто из них главнее, шах читает стихи наложницам в гареме… как вдруг со стороны афганцев налетают верблюды с маленькими пушками на горбах и начинают люто-бешено расстреливать опешивших персов. Эти совершенные боевые машины, не знающие страха и упрека, назывались «замбураки», то есть «пчелки» - изобретение Махмуда. Персидская армия, не выдержав натиска афганцев, бежала с поля боя, потеряв 2 000 человек убитыми и оставив всю свою могучую артиллерию, которая полностью досталась афганцам. Те, в свою очередь, потеряли всего 130 человек.
Махмуд окружил город с трех сторон и велел никого не пускать в город и не выпускать. Впрочем, каким-то загадочным образом из города смог НЕЗАМЕТНО НИ ДЛЯ КОГО выйти наследник престола шахзаде Тахмасп в сопровождении 500 конных воинов для того, чтобы направиться на север и собрать там войска для борьбы с афганцами. Положение в Исфагане все более ухудшалось, ведь по совету мудрых визирей никто не готовился к осаде. Махмуд послал Султан-Хусейну предложение о мире на следующих условиях: мятежный афганец получает в свое суверенное правление территорию всего Афганистана, а также Систан и Хорасан (восточные области Ирана), 50 000 динаров и шахскую дочь в жены. Султан-Хусейн с гордостью отказал… с тем, чтобы через полгода после того, как афганцы с третьего раза сумели взять мост через реку Заянде-руд и окончательно блокировали город, выступить с точно таким же предложением, добавив ко всему прочему еще город Керман и повысив контрибуцию до 100 000 динаров. На этот раз положение шаха было уже за границами надежды, в Исфагане от голода начал кровавым бутоном расцветать каннибализм – Махмуд понимал это, так что предложение не принял. В октябре 1722 года Султан-Хусейн, окруженный пышной свитой, вышел пешком из города (все лошади давно были съедены) и направился в лагерь афганцев, прямо к шатру Махмуда, где торжественно короновал его шахом Ирана, перед этим вымолив разрешение оставить себе любимый гарем.
Кровавое правление нового шаханшаха
Возложив корону на свою голову, Махмуд сначала не стал совершать кардинальных мер – большую часть чиновников он оставил на своих местах, заменив лишь некоторых из них на своих родственников. Также он урезал права шиитского духовенства и поставил на первые посты в религиозной иерархии афганских суннитских улемов. Однако Иран все равно ответил всеобщими восстаниями против завоевателей, в которых он и без того погряз.
По сути, под контролем афганцев, помимо столичного Исфагана, находились лишь города Центрального Ирана – Кум, Кашан и Казвин. Армения и Грузия провозгласили независимость, в Систане в 1723 году объявился некий вождь крупной разбойничьей шайки, который назвал себя потомком древнего рода Саффаридов, и объявил об отложении от Ирана. На севере, в Гиляне и Мазендеране (Каспийское побережье), после отречения отца новым шахом под именем Тахмасп II провозгласил себя бежавший из Исфагана шахзаде. Он пользовался покровительством местного губернатора и вождя племени каджар Фатх-Али-хана. За законного наследник престола выступил южный город Шираз. По приглашению Тахмаспа в Иран с севера вторглись войска русского императора Петра I, в 1722 году они взяли Дербент, а в 1723 году подошли к Баку. С запада наступали войска Османов, к 1723 году ими были полностью оккупированы Армения и Грузия, и они не собирались останавливаться.
Махмуду нужны были деньги на ведение боевых действий – он решил действовать жестко. В 1723 году он собрал всех важных шахских чиновников на богатый пир во дворце, где они были зарезаны афганцами, а их имущество конфисковано в пользу казны. После этого Махмуд разорил базары Исфагана, в том числе фактории европейских купцов, с которыми Сефевиды заключали соглашения. В этом же году афганский наместник в Тебризе Аманулла в пьяном виде потребовал выдать ему всех красивых девушек города, за что и поплатился - люди базара и городская беднота перебили афганцев и растерзали наместника.
В 1724 году удача улыбнулась Махмуду – ему удалось взять Шираз. Однако радоваться победе было некогда – приходили известия о новых восстаниях в Кашане и Куме, после долгой осады так и не удалось взять Йезд и главный иранский порт на Персидском заливе Бендер-Аббас. Последней каплей стало восстание племени бахтияров, лидер которого выдавал себя за одного из членов династии Сефевидов. Вернувшись в Исфаган, Махмуд велел собрать в тронном зале всех Сефевидов мужского пола, а их во дворце находилось около сорока человек, в том числе и Султан-Хусейн. Затем он приказал всем им встать на колени. Дикий афганец достал из ножен саблю и стал хладнокровно рубить им головы – одному за другим. В живых остался лишь наш герой — злополучный Султан-Хусейн, удалившийся после этого обратно в свой почетный плен — он был как бы легитимацией правления афганцев. Всем стало очевидно, что Махмуд тронулся умом. Даже афганцам.
Вскоре после этого события племянник Махмуда Ашраф, сын Абдуллы, того который правил гильзаями в 1715-1717 году, вел во дворе шахского дворца разговор с гвардейцами:
— Вы верны роду Хотаки?
— Да, мой шахзаде.
— Махмуд ведь сошел с ума, не так ли?
— Да, мой шахзаде.
— Тогда принесите мне его голову.
Через несколько минут голова Махмуда вылетела в окно. Ашраф стал его преемником и новым шахом Ирана.
В это время на севере набирал силу Тахмасп II, он готовился к походу на юг, чтобы освободить отца и вернуть власть над Ираном законной династии заместителей скрытого имама. В 1726 году ему на верность присягнул со своей небольшой армией вольных людей некий авантюрист по имени Надир, сын пастуха из Хорасана. Его ждала великая судьба… о которой вы прочитаете в следующей части этой эпопеи.
Автор: Дэнни Кут
