Это был будний день. Понедельник.
Осень, как неухоженная, растрёпанная домохозяйка, издерганная ежедневными утомительными хлопотами, нервозно нахлобучила на шпиль телевизионной башни туманную облачность.
Обычно, к изрядно пошарпанному, кирпичного цвета зданию районной поликлиники к 8 утра подтягивается народ. И очередь, еще до открытия казённого учреждения уже завивается, заматывается в «клубок» на больничном крылечке.
Но то ли понедельник – день тяжелый. То ли – плохая погода была тому виной, поликлиника в 8 утра пустовала.
***
- Здрасьте, - обратилась я к бабульке из регистрационной кабинки, которая сидела, как сова в дупле, нахохленная и развернутая к окошку боком.
Сова не ответила.
Сидела, являя свой профиль, невозмутимо молчала.
«Может, спит?» – мелькнула мысль. - Совы ведь утром спят.
- Извините, - крикнула я к «сове», сунув голову в «дупло» и, пытаясь рассмотреть, открыты ли у бабушки глаза, - скажите, пожалуйста, в каком кабинете окулист принимает?!
Сова встрепенулась.
- В тридцатый идите! – ухнула она.
Видимо, все-таки дрыхла, – решила я и пошла, куда сова послала.
***
Странно, но табличка с надписью «окулист» висела на двух кабинетных дверях сразу, на кабинете номер тридцать, и на кабинете номер тридцать один.
Этот факт меня смутил.
- В тридцатый, к окулисту будешь? – развязная девица прокуренным голосом с приблатнённой интонацией резко пресекла мои сомнения насчет кабинетной нумерации.
- Буду, – откликнулась я.
Соседка по очереди показалась мне весьма колоритным персонажем.
Её наигранная надменность; намеренная хорохористось; манера произносить слова отрывисто и чётко, как бы чеканя, – всё это выдавало очевидность того, что у себя на районе она королева.
Венца монархини при королеве не оказалось. Зато на шее висела цепь, золотая и толстая (скорей всего, подделка) джинсы были потасканы, а запястье - татуировано. Всё это явные атрибуты коронованной особы дворового пошиба в масштабах провинциального российского городка.
***
Приковыляла бабулька.
Тучная, с отдышкой.
«Вот балда! Забыла спросить, куда к окулисту», - запоздало спохватилась она.
Лицо пенсионерки напоминало масляный блин. Было понятно, что хоть, в сердцах, она и ругнула себя «балдой», но сделала это шутя, не злобно.
- В тридцатый! – в один голос с королевой заголосили мы.
Бабуля плюхнулась на стул. Крякнула и замерла.
Повисла тишина.
- Вчера бортч варила, – решив разогнать тоску, забасила бабуля, – вкусный бортч получился!
При слове «бортч» её вместительная утроба, как будто бы вспомнив вчерашнюю вкусность борща, непроизвольно испустила резкий и долгий звук.
Подобный звук можно было услышать в фильме «Титаник».
Случился он, когда громадная стальная махина, парализованная объятьем ледяных бездонных вод, в агонии мигнула электричеством, вздохнула, почувствовав неизбежность, булькнула, квакнула, чавкнула и захлебнулась.
Бабулька смутилась.
Нарочно скрипнула стулом, закашлялась. И замолчала.
***
Тем временем, народ наполнял коридор поликлиники.
Очередь на глазах удлинялась, словно змея, развивала жало: к кабинету тридцать и к кабинету тридцать один.
На последние свободные места, оставшиеся на обтянутой коричневым дерматином кушетке, плюхнулась троица, беременная школьница, её парень и их общая подруга.
Беременная старшеклассница, в силу своего положения, выглядела взрослее и приличнее остальных.
Одетая в ладно скроенный красный сарафан в синюю клетку, она смущённо улыбалась, оголяя зубные брекеты, и чувствуя перед окружающими неловкость за нелепые шутки своих компаньонов.
- Я писить хочу, - упала лицом на колени к девушке в «интересном положении» её подруга, – хочу, хочу, хочу!
- Чё орешь?! – осек девицу будущий папаша, – люди так-то смотрят… писить она хочет… в туалет сходи!
- Я не хочу в туалет! Там всегда занято, ещё и воняет! – совсем раскапризничалась школьница.
Какое-то время она сидела молча, картинно надув губы.
Однако, пару минут спустя, она вдруг отпрянула от беременного живота приятельницы в состоянии глубокой задумчивости.
Но недолго.
- Слушай, - без печати мысли на юном челе, и широко распахнув глаза, девица дёрнула за штанину парня, с любопытством изучающего диспансерную книжку подруги. – Так скучно! А давай на перилах покатаемся!
- Где ты здесь перила-то видела? – с досадой в голосе недовольно возразил будущий папаша.
- Точно перил здесь нет, -
согласилась его собеседница. – Что за больница? Туалета нормального нет, перил нет!
- Туалет здесь есть. И я туда иду. Ты со мной? – психанула-таки беременная.
- Нет.
Юная женщина ушла.
***
- Слушай, а у тебя дома сыр есть? – спросила у парня любительница кататься на перилах.
- А чё? – мигом отвлекся от диспансерной книжки её приятель.
- Я кушать хочу, – не моргнув глазом, сообщила девчонка, – школу всё равно прогуляли.
- Сыр, вроде, есть.
- Покормишь?
- Ладно. Только её (парень кивнул в сторону ушедшей подруги на сносях) сначала проводим.
И закадычные кореша дали друг другу «пятюню».
«Во халда»! - надменно хмыкнула, прокомментировав разговор развязных школьников, королева. Будь она на улице – она бы сквозь зубы сплюнула.
Бабулька с «бартчом» слегка осуждающе гоготнула, колыхнув большим телом. Но не сильно. Поосторожничала. Боялась прослыть «Титаником».
***
В кабинет номер тридцать один пришёл врач. И уж долго длился его прием.
А в тридцать первый доктор всё не шёл.
Очередь заволновалась.
«Нужно узнать…нужно спросить в чем дело…», - сердились пациенты.
- В тридцатом кабинете приём после обеда начнётся, - коротко и сурово прояснила ситуацию тётенька в белом халате, случайно шагавшая мимо.
***
- Твою мать! – первой сорвалась королева. – Ну, регистраторша! Ну, бабуля – божий одуван!!! За ней реально косяк за косяком! Сначала она сидит, в упор тебя не видит. Потом посылает куда подальше!
- Как же так… что нам теперь делать? – всколыхнулась толпа.
- Цыц! – пресекла народную смуту не коронованная королева. – Тут по справедливости рулить надо. Щас всё решим, как положено.
Народ замер. Все глаза были направлены на королеву. Очередники смотрели на неё с надеждой. Очередники из тридцать первого – агрессивно.
***
- Так, ты мать, - приказным тоном обратилась королева к высокой, ширококостной, стриженной «под каре», одетой во все чёрное, брюнетке, – сейчас пропустишь вот эту.
Королева ткнула пальцем в меня.
- С какой стати, стесняюсь спросить, я должна ее пропускать? – взбрыкнула брюнетка. – Я никого пропускать не собираюсь.
В знак твердости своих намерений брюнетка заслонила вход в кабинет своим громоздким телом.
С такой стати, дорогуша, - поднырнула под брюнетку королева, макушкой заслонив табличку с надписью «окулист». – Она гораздо раньше тебя пришла!
- И что?
- А то! Заходить к врачу согласно купленным билетам, ни у кого не получится! Потому что врач один, а очереди две, – вошла в раж королева, - заходим через одного! Пациенты тридцать первого кабинета вежливо и культурно пропускают людей из тридцатого. Всем ясно? Или особо непонятливым повторить?
Ситуация с завоеванием коридорной власти казалась уже киношной. Все ошарашенно следили за развитием сюжета фильма про мафию.
***
В этот момент дверь кабинета тридцать один распахнулась.
Обследованная пациентка лоб в лоб столкнулась с бронетранспортёром прущей вперёд брюнеткой.
Но королева изловчилась, подскочила и заслонила собой проход. Алые пятна, как кристаллики марганцовки в воде, хищно расползались по её шее.
Брюнетке сохранить спокойствие не удалось.
- А ну, пошла вон! Шалава подзаборная! – взвилась она на дыбы. - У гаражей бомжами командовать будешь!
***
Возник затор.
Из-за стола поднялся усталый доктор лет сорока, стянул очки, резко потёр красивыми длинными пальцами покрасневшую переносицу.
- Так, дамы, в чем дело? – голосом измученного бессонницей человека, обратился к пациенткам врач.
«…бабуля из регистратуры все перепутала…разобраться не можем…лезут без очереди… а что нам делать?» - перебивая друг друга, только усугубляли ситуацию «дамы».
- Дамы, мы не на базаре, – пытался образумить толпу окулист, – давайте решим, как поступить.
- Очереди надо перетасовать, и заходить к вам через одного, – королева вновь подхватила бразды правления в свои руки.
- Вот, вот… Дамочка правильно мыслит, – согласился доктор, – так, что, уважаемые, поступайте так, как она вам советует. И все образуется.
Посчитав инцидент исчерпанным, окулист проследовал к себе.
***
Королева уставилась на меня. Слегка кивнула головой. Дескать, иди. Никого не бойся.
Я протиснулась в щель за её спиной.
… Когда осмотр был завершён, и «галочка» в графе «окулист», наконец-то, поставлена, я, выйдя из кабинета, нарочно долго рылась в сумке, праздно любопытствуя: перетасовывается ли очередь.
Очередь перетасовывалась.
Автор Елена Чиркова