Обезумевший Хаджи-ага ворвался в покои валиде и отчаянно закричал
- О, Аллах! Молю вас, валиде! Скорее! Султан Мурад послал палачей в кафес! Только вы можете спасти наших шехзаде от казни!
Кесем бежала к кафесу, не видя ничего на своём пути
- О, Аллах! Не позволь моим шехзаде умереть!, - повторяла валиде раз за разом.
Ворвавшись в слабо освещенное помещение кафеса, Кесем упала на колени и издала крик, перешедший в бурные рыдания.
Шехзаде Касым неподвижно лежал на холодном полу.
Палачи молча замерли у стены, опустив головы.
Кесем поднялась с коленей и бросилась к Ибрагиму, заслонив его своим телом
- Не смейте приближаться к шехзаде Ибрагиму!, - крикнула Кесем палачам. - Уходите!
Палачи молчали и продолжали стоять на своих местах.
В кафес вошёл Султан Мурад
- Валиде. Вернитесь в гарем, - спокойно произнёс сын.
Кесем подняла на Мурада глаза, полные слез
- Что ты же наделал, Мурад. Ты убил своего брата и тем нарушил закон, некогда подписанный твоим отцом, - с презрением произнесла валиде.
Султан Мурад пришёл в ярость и, подойдя к матери, произнёс сквозь зубы
- Я Султан Мурад Хан! Только я могу здесь решать, что делать! Только мне дозволено создавать законы и отменять их! Вам придётся смириться с этим!
- А иначе, что?! Ты прикажешь и меня казнить, Мурад?!, - яростно крикнула Кесем в лицо правящего сына. - Знай! Ты лишил меня сегодня жизни! Прежней валиде больше никогда не будет!
Стремительно пройдя к дверям, Мурад покинул кафес.
Кесем повернулась к Ибрагиму и, обняв его, тихонько заплакала.
Палачи, подобно тени, один за другим покинули кафес, оставив обезумевшую мать оплакивать своего сына...
По прошествии двух недель, Султан Мурад объявил о своём намерении идти с войной на Багдад и отдал приказ незамедлительно начать подготовку к походу.
Армия янычар и все верхнее руководство государства поддержали своего падишаха.
Ровно через месяц Султан Мурад и его бестрашное войско оставило столицу...
Фюлане с головой погрузилась в печаль от разлуки с Султаном Мурадом и практически целыми днями находилась на балконе
- О, всевышний. Сохрани моего повелителя от острых мечей и стрел врагов. Позволь ему вернуться обратно в прежнем здравии, - произнесла вслух Фюлане, подняв глаза к голубом небу.
Тут до ушей девушки донеся детский плач и Фюлане поспешила вернуться в покои
- Что произошло с моей маленькой султаншей?! Почему она плачет?! - с негодованием спросила девушка у кормилицы дочери.
- Я хотела покормить малышку и взяла её на руки. Оказывается у неё сильнейший жар. Я тут же приказала позвать лекаршу, - ответила кормилица.
Испуганно вскрикнув, Фюлане забрала плачущую дочь у женщины и принялась её укачивать
- Не плач, доченька. Ты обязательно поправишся. Обещаю тебе, - прошептала Фюлане, сдерживая в себе слезы.
В покоях возникла лекарша
- Фюлане-хатун, мне необходимо забрать у вас малышку. Я должна выяснить, что с ней случилось, - произнесла женщина.
Фюлане опустила дочь в колыбель и встала за спиной лекарши, приступившей к осмотру девочки.
Покачав головой, лекарша отошла от колыбели
- Похоже Хюррем Султан сильно простудилась и от этого у неё поднялся сильнейший жар, - сообщила женщина встревоженной Фюлане. - Будем оборачивать её мокрой тканью. Возможно это нам как-то поможет сбить жар.
Фюлане бросилась к дочери и, взяв её на руки, отчаянно разрыдалась
- Вы должны спасти мою дочь! Что я скажу нашему повелителю, если потеряю ещё одного ребёнка?!, - крикнула девушка лекарше.
- Вам необходимо взять себя в руки, Фюлане-хатун. Мы сделаем все, чтобы помочь малышке поскорее справиться с болезнью, - ответила лекарша.
Фюлане словно не слышала слов пожилой лекарши и вместо этого отчаяно рыдала, прижимая плачущую дочь к себе...
Валиде Кесем восседала в садовом шатре и вела тихую беседу с Хаджи-агой
- Мой царственный сын отправился в поход и доверил мне следить за порядком в стране. Видимо, он так решил искупить свою вину передо мной, - произнесла Кесем. - Когда умер Касым, я возненавидела Мурада всей душой и с тех пор не вижу его на троне.
- Я полагаю, вы хотите сказать, что пришло время Ибрагима?, - шёпотом спросил Хаджи-ага.
Кесем качнула головой в ответ евнуху
- Рано или поздно Мурад прикажет казнить и Ибрагима. Если после этого с самим Мурадом случится какое-либо несчастье. Произойдёт Династический кризис. Поскольку все сыновья Мурада ещё слишком юны и никто из них не способен достойно править нашим могучим государством, - произнесла со вздохом валиде.
- Я правильно вас понял, валиде? Дело в Айше Султан? Вы не видите её в качестве регента одного из ваших внуков?, - едва слышно спросил Хаджи-ага.
- Думаю ты понимаешь, Хаджи-ага. Айше Султан подобна покойной Хандан Султан. Это будет бесконечная череда слез и нелепых приказов, - ответила Кесем и, поднявшись на ноги, покинула шатер...
Близился вечер.
Гевхерхан Султан сидела за писменным столом в окружении смятых листов бумаги.
Султанша уже на протяжении нескольких часов пыталась написать послание Оздемиру.
Оперев голову на руки, Гевхерхан Султан мечтательно вздохнула
- Ты вернёшься победителем, Оздемир. Я уверена в этом. С моим братом иначе быть не может, - с улыбкой произнесла султанша.
Вошла служанка и, склонившись перед султаншей, доложила
- Госпожа моя. Хамам готов. Если вы пожелаете, мы можем пойти прямо сейчас.
Не поднимая глаз на рабыню, Гевхерхан Султан спросила у неё
- Моя сестра Айше Султан уже в хамаме?
- Нет, госпожа. Хамам совершенно пуст, - ответила служанка.
- Мы пойдём, но немного позже, - произнесла султанша. - А сейчас иди в кухню и принеси горячего молока с мёдом.
Служанка удалилась так же тихо, как и вошла.
Гевхерхан Султан взяла чистый лист и приступила вновь к написанию любовного послания...
Гульнуш шла в гарем и совершенно случайно услышала разговор двух рабынь, стоящих за углом дворцового коридора
- Я видела, как Мекшуфе-калфа в тайне ото всех встречалась со стражем. Представляю, что будет, когда об этом станет известно нашей валиде, - сказала одна из девушек.
- Ты знаешь, а на этом можно недурно нажиться, - алчно произнесла вторая девушка. - Я уверена, что Мекшуфе-калфа обладает добрым запасом монет.
С целью остаться незамеченной, Гульнуш направилась обратно
- Я должна опередить этих негодниц. Мекшуфе-калфа обязательно узнает обо всем, но только от меня, - прошептала девушка.
На утро Гульнуш подошла к Мекшуфе-калфе и попросила выслушать её.
Калфа нахмурила брови и приказала девушке
- Говори скорее, хатун. У меня слишком много дел, чтобы тратить свое время на тебя.
Гульнуш кратко поведала Мекшуфе-калфе о подслушаном ею разговоре двух рабынь и вызвала этим сильное негодование
- О, Аллах! Пойдём, покажешь мне этих девок! Что за выдумки?, - прошипела калфа. - Видимо, я слишком добра к ним. Ну, ничего. Теперь им придётся не сладко.
- Мекшуфе-калфа, молю вас. Не раскрывайте меня, - испуганно произнесла Гульнуш.
- Не волнуйся, Гульнуш. Это останеться между нами. И ещё. С этого момента ты можешь рассчитывать на мою поддержку в гареме, - произнесла с улыбкой калфа...
Мирай с Ахмедом были приняты тепло только матерью девушки и сестрой Добролюбой.
Отец Мирай пригласил дочь к разговору наедине и выразил свое недовольство
- Зачем тебе этот чужеземец? Пусть возвращается в свою страну! И зачем он зовёт тебя чужим именем? Либо ты становишься прежней любимой дочерью Мирославой и прогончешь чужака! Либо не дочь ты мне более и знать тебя я не желаю!, - заявил отец. - Вся округа на меня пальцем показывать станет, когда узнает о чужеземце в моем доме!
- Я прошла большой путь, отец, чтобы вернуться домой. Но я вижу, что вас более волнует людская молва, нежели счастье вашей дочери, - с печалью произнесла девушка.
Отец сурово посмотрел на дочь и пошагал прочь.
Мирай заплакала
- Видимо судьба моя такая. Оставить свою Родину и вернуться в чужую мне страну, - прошептала девушка...
