В Асе просыпалось нехорошее, злое. Она чувствовала, как ворочается внутри ледяная глыба, как сжимает холодом сердце. Тот мальчик... Нет, она не забыла, как улыбается румяному мальчику и робко тянет губы для первого поцелуя. Мальчик снисходительно подставляет щёку влюблённой девчонке, а потом... его взгляд неуловимо меняется. Юная Ася не успевает коснуться мягкой и тёплой кожи, насладиться мимолётным счастьем женского завоевания, как предмет её тайных детских мечтаний страшно преображается. Рот кривится в истошном крике, но звука почему-то нет, и Ася тянет пальчики к кадыку в надежде прервать немой кошмар.
Голос с потолка грубо вырвал Асю из пелены неприятных, царапающих воспоминаний.
— Они считали тебя чудовищем?
— Вряд ли. Скорее, им было скучно.
— Но ведь дети серьёзно пытались избавиться от тебя? Утопить, сжечь. Это же не безобидные шалости, тут что-то большее. Мотив.
Ася встала и принялась чертить затейливые зигзаги по комнате.
— Пытались, пытались… Так, скорее баловались. Дети же.
— И до последнего случая они не переходили черту? — мягко подсказал голос.
— Нет.
— Что же произошло в тот день?
— Какая разница? Родителей не вернуть. Моих родителей. Это бесполезно и даже жестоко, так зачем копаться?
— Если мы перестанем проговаривать вслух… проблему, тебе станет хуже.
— С чего бы это? Да я отлично себя чувствую! — Ася нервно расчёсывала отметины на руках, но вдруг остановилось с видом оскорблённого достоинства.
— Тогда как объяснить, что ночью ты себя поранила?
— Может быть, я упала с кровати! И вообще, до моего прихода сюда я жила абсолютно нормально!
— Разве? Мы уже выяснили, что с подругами у тебя негусто. А что с парнями?
— Не твоё дело!
— Забыла, как мы должны разговаривать? Честно и откровенно.
— Ну так признайся, что тебе надо! Зачем снова и снова трепаться о прошлом?
— Хорошо, давай поговорим о будущем. Что ты скажешь, если один симпатичный парень сегодня умрёт?
Боль вспыхнула снова. Опасность, опасность.
— Какой ещё парень?
— Тот, о ком ты подумала. Всего лишь один из многих.
— Но я не… не думала ни о ком конкретно!
— Тогда не о чем беспокоиться.
Голос дразнил, заманивал, норовил выдать себя.
— Я и не беспокоюсь.
— Уверен, тот, о ком тебе действительно нравится думать, заслуживает пожить подольше, даже если он совершил ошибку.
— С чего бы мне волноваться о чьих-то ошибках? — Ася ненатурально фыркнула.
— Согласен, но ведь слишком суровое наказание за одну-единственную ошибку — тоже перебор? Юноша не заслуживает расправы.
— Его убьют? — выдохнула Ася.
— Боюсь, что так.
— И как это остановить?
— Для начала — успокоиться. И перестать врать хотя бы себе.
— Где он сейчас?
— Твой друг? Этот смелый, но глупый человек отчаянно пытается быть героем.
— Что он сделал? Ты сказал, он ошибся. В чём?
— Да так, пустяк! Сущая мелочь. Выбрал не ту девушку.
— Что с ней не так?
— Она ему не по зубам.
— И за это его убьют?
— Поверь, меньше всех я хотел бы этого исхода.
— Тогда почему парня нельзя просто отпустить? Зачем… наказывать?
— К сожалению или к счастью, только ты можешь ему помочь. Вспомни того мальчика из детства! Разве ты держишь зло на него? Разве желаешь ему самого жуткого наказания из всех возможных?
— Хорошо, хорошо! — Ася опустилась на пол и обхватила голову руками. — Что нужно? Что нужно от меня? Говори!
— Ты подробно опишешь тот день, когда дети пропали. Очень и очень подробно. И ответишь на любые вопросы.
— И вы его отпустите? — она подняла подбородок, а волосы упали со лба и закрыли веки.
— Зависит от твоих ответов.
— Но если я что-то не помню? Совсем-совсем? — Ася так и не поправила прядь и слепо глядела вперёд.
— Тогда тебе придётся очень и очень постараться. Ты же постараешься? Ради него.
— Задавай свои вопросы. Я не позволю ранить ещё одного.
— Рад, что мы уяснили этот момент. Итак, повторяю вопрос. Что изменилось в тот день?
— Они захотели поиграть со мной.
— Во что?
— В прятки. Они — прячутся, я — ищу. И нельзя выходить из леса, чтобы никто не спрятался дома.
— Кто придумал это правило?
— Я. Без него играть неинтересно.
— И они согласились?
— Да. Но при условии, что мы не скажем родителям, куда отправились. Никто из нас.