Султанше ничего не оставалось, как уступить. Скрепя сердцем, она вывела внука, дабы заговорщики первыми ему присягнули на верность. Когда Кесем держала шехзаде за маленькую ручку, она чувствовала, как парнишка дрожит. Оно и понятно: не каждый бы взрослый бы смог спокойно стоять перед кричащей толпой.
Надо отдать должное будущему правителю. Он вел себя достойно и не показывал страха. Краем глаза султанша обратила внимание и на его матушку, Турхан-султан, семенившую рядом. Ох, какой же гордостью горели ее голубые глаза! Было заметно, она уже примеряла к себе титул валиде и все ее мысли только об одном: стать первой дамой империи.
— Так кто же у тебя этот титул отнимет, глупая! С восшествием на престол твоего сына ты его обязательно получишь, — усмехнулась про себя Кесем, — но власть, о чем ты еще пока не знаешь, останется у меня! Тебе чуть более двадцати, и у тебя нет опыта. Так что придется уступить место «бююк валиде (старшей валиде)». Да и зарплата у тебя будет поменьше — 2000 аспер против 3000 моих.
Меж тем, визири вдруг почему-то пожелали возвести маленького султана на престол в Голубой мечети, чего позволить никак было нельзя.
— Не гоже султану восходить на престол в мечети, — жестко возразила Кесем, мгновенно оценив обстановку, — мечеть не должна становиться местом для политических действий. Как и все его предки, султан будет опоясан в Топкапы!
Его мать Турхан попыталась было возразить, видимо, ей хотелось поскорее закончить церемонию, но встретив грозный взгляд свекрови, поспешно замолчала. Правильно сделала, иначе бы Кесем ее потом просто изничтожила. Причем, сделал бы это так, что никто бы даже не догадался, когда и как.
Починившись ее требованию, Мехмеда быстро увели в Тронный зал, а вскоре всем было объявлено, что в империи появился новый султан, при котором его бабушка, Кесем-султан будет регентшей. Для Турхан-султан это стало полной неожиданностью. Она даже качнулась, когда это услышала. Даже сквозь покрывало, которое закрывало ее лицо, было заметно, как покраснела от злости.
— Ха, — засмеялась про себя старая госпожа, — нос еще не дорос! Сиди в своих покоях и учись жизни, быть может в будущем пригодится!
Однако даже ей не понравилось, когда верховный судья Румелии Абдулазиз-эфенди, который почему-то всегда появлялся во время династических переворотах, вкрадчивым голосом промолвил:
— Мы сочли разумным назначить более опытную женщину регентом в нарушение традиции. А у вас, луноликая, все еще впереди!
Молодая женщина согласно склонила голову и довольно лицемерно промолвила:
— Я сделаю все, чтобы стать достойной вашей милости, уважаемая Кесем-султан!
— Ох, как же она умеет притворяться, — искренне восхитилась старая султанша, но промолчала, не до разборок нынче. К тому же, ей никак нельзя было отвлекаться на подобные мелочи, ведь главная игра еще впереди. Никто не знает, как повернутся звезды. Уж не ей ли знать! Сколько раз казалось, все идет, как задумывалось, и вдруг раз, и все летит в тар-тара-ры...
Так оно и оказалось. Неожиданно для всех настроение народа вдруг резко изменилось. Теперь многим стало жаль правителя, который, объективности ради, простому люду ничего плохого не делал. Скорее наоборот, хотел помочь. Он, если и воевал, то со своей семьей и визирями, но не с ними. Более того, порой искренне сочувствовал их бедам, хотя особой пользы от этого сочувствия не наблюдалось. Только кому сейчас до этого было дело? Все в один голос стали твердить о свергнутом султане лишь хорошее и требовать немедленно вернуть ему трон. Странные люди! Поди разбери, что им надо. Еще недавно возмущались его безумствам, а теперь возмущаются его заключению. Кроме того, нашлись и такие, которые были недовольны тем, что на троне, как они говорили, сидит младенец. Лично для Кесем в этом не было ничего удивительного. Нечто подобное она предполагала.
А вот тот факт, что недавно назначенный великий визирь Мехмед-паша, тот самый, которому Ибрагим грозился снести голову, тайком от нее бросился к шейху-уль-исламу Абдуррахиму-эфенди за фетвой, которая бы разрешила казнь Ибрагима, стал неожиданностью. Как потом сообщили Кесем, выскочка сказал приблизительно следующее и эфенди тут же согласился с этими словами:
— Если есть два халифа, надо убить одного из них!
Узнав об этом, султанша бросилась выручать свое дитятко и с порога объявила, застывшим в изумлении визирую и шейху-уль-исламу:
— Только я могу принять окончательное решение: жить султану или умереть!
А дабы они поняли, насколько серьезно настроена, вновь приказала собрать главных участников заговора и обратилась к ним с заранее подготовленной речью:
— Вы сказали, что мой сын Ибрагим не подходит для султаната. Я согласилась и сказала: свергните его. Вы сказали, что его присутствие вредно, и я сказала: пусть его уберут. Но своего согласия на смерть моего сына не дам. Всех прошу не забывать, что если кто и находится под моей защитой, так это только мой сын!
Подлые предатели династии, великий визирь и шейху-уль-ислама загадочно переглянулись, а потом в один голос произнесли:
— Вам, уважаемая, как бы не сопротивлялись, придется дать согласие на его казнь. Ибо пока Ибрагим жив, существует опасность для династии, за которую вы столь радеете! И вам ли это не понимать? Вы же видите, сколько у него сочувствующих, того и гляди начнутся бунты, а сам пленник окажется на свободе. И что тогда?
Не умей Кесем так великолепно владеть собой, наверняка бы вздрогнула и беспомощно бы закрыла лицо руками. Ее железная воля взяла верх и на лице матери ничего не отразилось. Ни один мускул не дрогнул, хотя в душе все перевернулось. Умом понимала, противники правы, но как сердцу принять смерть сына, в которой на века будет объявлена виновницей? Если бы кто знал, как это страшно самой отдавать подобные приказы. Кесем прекрасно понимала: за этот грех ей никогда не будет прощения и она еще при жизни понесет за содеянное не по своей воле наказание.
Султанша оглянулась по сторонам, в надежде, что госпожа Босфора, как обычно, даст ей подсказку. Но увы, ее рядом не оказалось…
Публикация по теме: Одинокая волчица, часть 2, книга 34
Подробнее по ссылке