Ася врала. Лица пропавших детей она подзабыла, одинаково сморщенные маски страха и отвращения, но вот их крики… Застыли колом в ушах и мигом воскресли, стоило лишь завести разговор. Ася заметила, что запястья мелко трясутся, и сунула кулаки под одеяло. Ещё не хватало навести похитителей на мысль, что она нестабильна. Прошлое в прошлом.
Прошлое в прошлом. Ася повторяла мантру, а потом догадалась, что шевелит губами, и замолкла на полуслове. Прошлое в прошлом.
— Расскажи о пропавших детях, — голос с потолка стал мягок, как рыхлая земля после ливня.
— Я не имею к этому отношения.
— Но ты знала их? Называла по именам?
— Конечно, — вдруг огрызнулась Ася, — они доводили меня целыми днями. Особенно летом, когда вообще нечем заняться.
— За что они тебя не любили?
— Кого-то всегда назначают жертвой, — Ася более-менее успокоилась, достала уже расслабленные руки, положила на колени. Вот так-то лучше. Никакой паники. Она спокойна и контролирует ситуацию.
— Но почему выбрали именно тебя?
— Наверное, я отличалась от них, — Ася старалась не выдать презрения, но что-то наверняка проскользнуло, — злые ребята, и забавы устраивали глупые и жестокие. Однажды они поймали меня всей толпой и окунули в бочку с дождевой водой, а сверху подпёрли фанерой. На фанеру навалили кирпичей, для тяжести. К счастью, не очень много, и мне удалось выбраться. Я даже не простудилась, вот идиоты. Просидела там всего минут десять, а они потом неделю боялись выйти во двор.
— Что сделал твой отец после этого эпизода?
— Сказал, чтобы я была помягче с дурачками.
— Он не пытался защитить тебя?
— Нет. Он учил меня самой стоять за себя. Давать сдачу.
— А мать? Как она отреагировала?
— Плакала. Она всегда плакала. Но с папой не спорила. Он вечно оказывался прав.
— В травле участвовали только мальчики?
— Да. Девчонки со мной не связывались, потому что были умнее и боялись нарваться.
— Чего именно боялись девочки? Ты им угрожала?
— Нет. Не знаю, — Ася откинулась на изголовье, — никогда с ними не дружила. Ну, до Мильки. У нас было что-то вроде нейтралитета. Они меня не трогают, я — их.
— А другие? Друзья или подруги?
— Кроме Мили? Никого.
Ася поморщилась, вспоминая девиц из общежития. Ни с кем из них проводить свободное время добровольно она бы не стала. Да и те не стремились сдружиться, держались на расстоянии. Только Миля сразу взяла быка за рога, словно поставила целью научить Асю веселитьсяпо-взрослому. Притащила в театральный кружок, всячески подначивала вылезать из скорлупы. И ведь доигралась! Ася потеряла бдительность. Полезла на рожон, а теперь сидит в клетке и вспоминает то, о чём хотела забыть.
— Помнишь первый эпизод, с которого всё началось?
Ася злорадно потёрла ноющие запястья.
— Ха! Мне понравился один мальчик. Ему было около шести, наверное. Или пять. Я хотела поцеловать его, а он испугался и убежал. Жалкий трус. Папа тогда сказал, что настоящие мужчины никогда так не поступают, что женщин нельзя отвергать в обидной форме.
— Ты на него рассердилась? На того мальчика?
— Пожалуй, — Ася прикрыла веки.
Вытаращенные глазищи и пухлые румяные щёчки её первой влюблённости с готовностью всплыли перед мысленным взором. Ася мстительно подумала, что сейчас её бы не соблазнил такой типаж — аппетитный ангелочек. Парень в лифте куда больше соответствовал её представлению о красивых мужчинах. Жаль, что она не запомнила, чем закончился ночной визит. Только короткая перепалка, а потом — чернота.
Следы на теле красноречиво намекали на бурное развитие событий, но вот дальше Ася натыкалась на стену. После мысли о побеге — ничего. Беспокойный сон и ссадины.
— Ты его наказала?
— Кого? Мальчика, который мне нравился? Нет. Зачем? Он меня разочаровал. В детстве это довольно просто. Раз — и всё. Проехали.
— Но он испугался?
— Да.
Визжал, когда улепётывал. Очень громко и противно.
— И поделился с другими мальчиками своим опытом?
— Наверное. После того случая мальчишки принялись дразниться.
— Кикиморой?
— Ага.
— А разве кикимора боится воды?
— Воды?
— Тебя же засунули в бочку.
— Меня и в печь пихали. На пустыре остался старый дом с полуразвалившейся печью, мальчики насовали туда конфет и подкараулили, когда я полезла внутрь.
— Ты полезла в печь за конфетами?
— Мне было шесть! А они задвинули за мной заслонку, вот только поджечь побоялись и убежали. А я съела все конфеты и вылезла наружу. Дурачьё!
— То есть дети пытались попробовать огонь и воду, но не закончили начатое?
— Ага. Смешно, правда? Как начнёшь задумываться, так дикость выходит какая-то. Дурацкие предрассудки.