Аглая. Повесть. Часть 24.
Все части повести здесь
Больших усилий стоило Аглае уговорить детей на то, чтобы они отправились в детдом и ни в коем случае не убегали оттуда. Сразу после визита к Капитолине Францевне она позвонила Владимиру Самойлову. Все те годы, что он знал Аглаю, он пытался добиться того, чтобы девушка его полюбила, но Аглая старалась убедить мужчину, что дружба – это самое ценное, что есть между ними, и не нужно этого ломать более близкими отношениями.
Владимир ценил Аглаю за искренность, чистоту души, за доброту и в тоже время просто не женскую силу духа. Он никогда не спрашивал у неё, что произошло между ней и родными, почему она с ними не поддерживает связи, потому что чувствовал, что для неё это больная тема, это то, что она старается забыть и никогда не вспоминать.
За эти годы он существенно продвинулся по служебной линии, но так и не обзавёлся семьёй и детьми. Ему были неинтересны другие девушки, которые крутились около него, желая завоевать его неприступное сердце
В самом начале их дружбы он дал понять, что готов ждать Аглаю, сколько угодно, она же уговаривала его наконец найти себе пару, акцентируя внимание на то, что никогда не сможет ответить ему взаимностью.
Но Владимир не терял надежды.
Она редко обращалась к нему с какими-то просьбами, но в то утро дала понять мужчине, что ей очень нужна его помощь и объяснила ситуацию. Некоторое время Владимир молчал, потом спросил у Аглаи:
-Аглая, ты уверена, что хорошо подумала? Дети таких родителей очень часто бывают проблемными. Уверена, что справишься?
-Володя, пожалуйста! Это замечательные дети, и я не могу с ними расстаться, я хочу стать им настоящей матерью. Тем более, у меня никогда не будет своих детей…
Он долго молчал, прежде чем ответить.
-Послушай, усыновление возможно только в том случае, если оба родителя мертвы, это придётся доказать. В любом другом случае возможны только опека или патронат… Есть соответствующие постановления и нормативные акты…
-Родители у детей сгорели – сказала Аглая – вероятно, это можно доказать. Но меня волнует другое – то, что у детей будет неполная семья.
-За это как раз не стоит бояться, большого значения это не имеет. Хорошо, ты сейчас вызывай милицию, они тебе всё объяснят, мы за это время что-нибудь придумаем, уверен, что всё получится – и добавил с теплотой в голосе – из тебя выйдет замечательная мать, Аглая.
Она поблагодарила Владимира и пошла будить детей. Когда они проснулись и позавтракали, Аглая посадила их рядом на диванчик, взяла за ручки и сказала:
-Олечка, Толик, вам нужно внимательно меня выслушать сейчас – она увидела, как напряглись детишки – вы… стали очень дороги мне за это время… - ей казалось, что она говорит какие-то глупости, слова подбирались тяжело, она сомневалась в том, верят ли ей дети – и я не хотела бы расставаться с вами…
-Ты сдашь нас в милицию? – тихо спросил Толик, а глаза Олечки стали совсем круглыми и наполнились слезами – ты лгунья!
И мальчик вырвал свою ручонку из рук Аглаи.
-Нет, Толюшка, послушай – быстро заговорила она – это ненадолго и так надо. Для того, чтобы мы с вами могли быть вместе, мне необходимо собрать очень много документов. Если вы, конечно, хотите быть со мной…
Они недоверчиво закивали.
-Так вот – продолжила Аглая – для того, чтобы собрать эти документы, нужно время, без них вас мне не отдадут просто так…
-А мы не можем просто у тебя остаться? – тихо спросила Олечка.
-Нет, милая – твёрдо сказала Аглая – оставаться детям с чужими тётями в нашем государстве не разрешено без документов. Вам придётся набраться терпения, понимаете? Как только я всё подготовлю, я сразу же приду за вами, а вам нужно будет всё это время быть в детском доме и ждать меня, никуда не убегая, иначе у нас с вами ничего не выйдет.
-Ты не врёшь? – спросил Толик, у которого глаза тоже были на мокром месте.
Аглая чуть не расплакалась.
-Разве я похожа на врушу? – спросила она у мальчика – зачем мне обманывать вас, Толик?
-А если у тебя не получится? – серьёзно спросила Ольга.
-У нас с вами всё должно получится, но только если вы будете меня слушать. Согласны?
Они закивали сначала неуверенно, потом дружно, и Аглая обняла их.
-Сейчас я пойду звонить в милицию, а вы сидите тихо и ничего не бойтесь, понятно. В обиду я вас не дам.
Они остались сидеть на диванчике, поникшие и грустные. Аглая позвонила в милицию, объяснила сотруднику что к чему, упустив подробности знакомства с детьми, и уже через полчаса два милиционера постучали к ней в дверь.
-Только прошу вас – шептала им Аглая в прихожей – дети очень ранимые, не напугайте их. Они говорят, что в детдоме даже нянечки бьют детей…
-Вы не переживайте, барышня! – миролюбиво заметил один из сотрудников – это советские дети, в обиду мы их не дадим. Детский дом в нашем районе один, увезём детей туда, вы знаете, где это?
-Да, я знаю. Надеюсь, мне разрешат их навещать?
-С этим вопросом вам нужно будет обратиться к заведующей.
Перед тем, как пойти с милиционерами, дети подошли к ней, она присела и обняла их. Толик внимательно посмотрел на неё:
-Мы будем ждать тебя.
-Я буду приходить к вам – сказала Аглая – и дай Бог, скоро мы будем вместе.
Когда дети ушли, она села на диван и расплакалась – таким непреодолимым препятствием казалось ей это усыновление. Но отступать было поздно, да и не хотела она отступать, не могла – эти дети за такое короткое время стали ей родными.
Во второй половине дня приехал Владимир. Он привёз ей документы для ознакомления: Постановление СНК СССР № 75 от 23 января 1942 г. «Об устройстве детей, оставшихся без родителей», Инструкцию Наркомпроса РСФСР, Наркомздрава РСФСР, Наркомюста РСФСР, утвержденную Постановлением СНК РСФСР № 325 от 8 апреля 1943 г. «О патронировании, опеке и усыновлении детей, оставшихся без родителей» и Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 сентября 1943 г. «Об усыновлении». Аглае нужно было ознакомиться с ними и сделать выводы о том, что ей делать, какие бумаги собрать для того, чтобы можно было без проблем заняться усыновлением.
Со своей стороны, Владимир обещал посодействовать и поговорить «с кем надо», также он сказал, что сегодня же «нужные люди» позвонят заведующей детского дома, чтобы Аглае было позволено в любое время навещать детей.
Владимир объяснил девушке, что усыновление будет производиться по её ходатайству, решением исполкома городского Совета депутатов трудящихся. При возбуждении ходатайства об усыновлении детей нужно будет представить документы о смерти обоих родителей или свидетельства о признании их умершими.
Кроме того, перед принятием ходатайства у Аглаи будут проверены жилищные условия – позволяют ли они обеспечивать нормальное воспитание детей. Но с этим, по его заверениям, проблем не будет. Кроме того, Владимир обещал, что поможет с документами о смерти родителей детей.
Особое внимание Аглая заострила на пункте в Совместной инструкции, в котором говорилось о том, кто не может быть усыновителем: лица, лишенные по суду избирательных прав; лица, лишенные родительских прав; душевнобольные; несовершеннолетние; лица, интересы которых противоположны интересам усыновляемого. Ознакомившись с этими пунктами, она немного успокоилась.
В течение двух следующих месяцев она абсолютно забыла, что такое покой и сон. После работы она сразу мчалась в детский дом, чтобы навестить Олю и Толечку, и обязательно приносила что-то вкусное детям.
В свой первый визит она сразу столкнулась с заведующей – высокой, строгой женщиной с шиньоном на голове. Она подозрительно посмотрела на неё из-под толстых стёкол очков и сказала:
-Да-да, по вашему поводу уже звонили «оттуда» – она показала пальцем наверх и рассмеялась – ну, вы сами понимаете, откуда. Пойдёмте. Да, хотелось бы, чтобы вы как-то определились со временем визитов к детям. Желательно, чтобы это было одно и тоже время.
Аглая ответила ей, что будет приходить вечером, после работы. Каждый свой визит она обязательно приносила что-то для детей, например, сшила для Ольги несколько платьев, для Толика – рубашки, шорты и штанишки, купила им ещё обуви, детских панамок.
Она постоянно спрашивала у заведующей, не нужно ли чего, но та говорила, что она уже и так скупила, наверное, все магазины в городе, дети сыты, одеты, обуты – чего ей ещё нужно.
Встречи с ней Ольга с Толиком начинали ждать с самого утра, а когда она приходила, неслись довольные, обгоняя друг друга, ей навстречу. Аглая с удовольствием замечала, что дети поправились – уже нет торчащих ключиц и рёбер, худенькие личики чуть округлились, как и положено детским лицам, и глазки уже не такие грустные, как раньше.
Ей всё никак не удавалось поговорить с Наташкой – она убегала сразу после работы, а в ателье дел было столько, что не всегда удавалось даже передохнуть.
Подруга пришла к ней сама, в субботу, когда Аглая до блеска намывала и без того чистую квартирку, ожидая комиссию, которая оценит состояние её жилья – пригодно ли оно для проживания детей.
-Аглая! – кинулась она на шею подруге – мы даже словом с тобой перекинуться не успеваем. Что у тебя произошло?!
-Входи! – Аглая втянула подругу в квартиру и рассказала ей всё.
Наташка внимательно слушала, а потом надула губы:
-И ты молчала? Я же подруга твоя, Аглая!
-Не сердись, Наташ! Просто у меня действительно ни на что не хватает времени, правда! Я уж не помню, когда в последний раз спала нормально!
-А давай я тебе помогу – предложила Наташка, не слушая возражений подруги.
Вдвоём они очень быстро закончили с уборкой, не переставая болтать о детях и о процедуре усыновления.
Вечером, когда они пили чай, в дверь постучали. Аглая открыла – почтальон, принесла письмо от Стеши. Пробежала глазами по строкам, громко вздохнула, на лицо тут же легла тень беспокойства и чуть ли не отчаяния.
-Что? – спросила Наташа – Боже, когда же прекратятся эти вести из деревни! Всегда дурные!
-Анна меня ищет – произнесла Аглая – отец совсем спился, ему, оказывается, ноги по бёдра отняли, гангрена дальше шла. Стеша пишет, что Анна совсем за ним не смотрит, и хочет вернуть меня в деревню, чтобы это делала я.
-Что? – большие глаза Наташи стали ещё больше – Аглая, я надеюсь, ты не намерена поехать туда?
-Да нет, ты что. Я боюсь лишь одного – Анна может помешать мне с усыновлением.
-Ну уж нет! – выпалила Наташка – не дадим ей такой возможности! Они тебе и так жизнь сломали!
-Как же я хочу забыть всё это! – вздохнула Аглая – думала, уеду оттуда, и всё закончится, так нет, не отпускает меня моё прошлое. И почему она решила, что я поеду к этому человеку, которого я отцом-то назвать не могу?
-Аглая, только ты можешь распоряжаться своей жизнью. Тем более, сейчас у тебя появятся дети. Не давай этой Анне разрушить твою жизнь во второй раз.
-Я буду драться, как лев – улыбнулась Аглая.
И наконец – счастливый день, когда всё было урегулировано, и Аглая то и дело бросала взгляд на документ, в котором чёрным по белому было написано: «Мать – Калашникова Аглая Игнатовна».
С утра они с Наташкой готовили праздничный стол – пекли пироги, тушили вкусную картошку с мясом, стряпали сладкий пирог, в вазе на столе дожидались своего часа вкусные фрукты, в вазочке поменьше – шоколадные конфеты, которые она достала по большому блату.
Ближе к обеду должен был приехать Владимир на своей служебной машине – он тоже был приглашён на обед и ради этого отпросился с работы.
Аглая в который раз оглядела уютную комнату – она выбросила свою кровать, и решила оставить только диван – для себя. Для детей же была сколочена новая вместительная кроватка, одна на двоих. Аглая нарисовала кровать на бумаге карандашом, пришла в плотницкую мастерскую недалеко от дома, показала свой «проект» и «синеносый», но рукастый дядя Петя за две недели сделал такую кроватку и покрасил её в весёленький ярко-красный цвет. Кровать представляла из себя два уровня – внизу было спальное место, потом шла небольшая лестница наверх, которая вела на второе спальное место.
Постельное бельё она сшила сама, с весёлым детским рисунком, и очень надеялась, что и кровать, и бельё понравятся детям. Кроме того, плотник смастерил также детский стол для занятий и два стульчика, которые прекрасно поместились в углу. Плательный шкаф у Аглаи был довольно вместительным, он уже сейчас был наполнен детскими вещами – у каждого из детей была своя полочка.
Она совершенно потеряла терпение, и когда приехал Владимир, была вся на нервах.
-Ну чего ты? – спросил он её по дороге – всё уже позади, зачем нервничаешь?
-У меня плохое предчувствие…
Но всё прошло, как нельзя лучше – они встретили детей, Аглая обняла их, Владимир помог им сесть в машину, и повёз домой, выслушивая восторги деток по поводу автомобиля.
Всей шумной компанией они ввалились в квартиру, кинулись знакомиться с Наташей, мыть руки – и за стол.
Аглая не знала, куда деваться от счастья, детки искренне восторгались новой кроватью, одеждой и игрушками, столиком, за которым могли рисовать. Наевшись и вволю наговорившись со взрослыми о том, как они провели всё это время в детском доме, они отправились возиться с игрушками и рисовать, а Наташа, Аглая и Владимир продолжали разговор, то и дело перекидываясь шутками. В квартире словно бы поселилось вечное счастье.
Они не сразу услышали стук в дверь. Первой к двери побежала Олечка.
-Дочка! – крикнула ей Аглая – сразу не открывай, спроси, кто там!
И вскоре из прихожей раздался детский голосок:
-Мам, тут какая-то незнакомая тётя! Она спрашивает тебя! Какая-то Анна!
Продолжение здесь
Всем привет, мои дорогие!
Итак, Анна всё же разыскала Аглаю, и конечно, сейчас будет давить на жалость, требовать, чтобы Аглая вернулась в деревню, и возможно, даже угрожать... У Аглаи сейчас две главные ценности - дети и работа. И то, и другое можно отнять. Раньше усыновление могло быть отменено в судебном порядке по иску любого лица или учреждения, если этого требовали интересы ребёнка. Также Анна вполне могла "накатать" Аглае на работу жалобу о том, что она не заботится об отце, о её моральном облике, ведь никто, кроме некоторых людей, не имел доступа к информации о том, что произошло на самом деле, да и прошло уже достаточно много времени. На стороне Анны - вся деревня, которая считает Аглаю падшей, на стороне Аглаи - всего несколько человек, которые знают, как оно было на самом деле.
Но посмотрим, что будет дальше, вряд ли Аглая даст себя в обиду.
Спасибо за то, что вы рядом! Ваша Муза на Парнасе.
